Павел
Словно под гипнозом смотрю, как тонкое, хрупкое тело падает на холодный, каменный пол гостиной Соколовых. Не могу пошевелиться, мое тело будто обледенело. Кровь в жилах стынет.
Но не смотря на все это я срываюсь с места, вопреки крикам Титова и его команды.
Даже не смотрю в ту сторону, где оперы крутят Виктора, но я слышу его смех. Безумный, словно он считает себя победителем в этой больной игре.
В памяти всплывает картина, как когда-то я так же падал на колени перед своей мертвой девушкой. Словно дежавю. Я снова сижу, придерживая голову возлюбленной, хватаясь за последние остатки разума.
— Марго, посмотри на меня! — её лицо бледное, а кровь продолжает хлестать из раны. — Пожалуйста…
Второй раз в жизни я не знаю, что мне делать. Скорая не успеет, я понимаю, пусть и продолжаю надеяться. Я не могу остаться один, не тогда, когда нашел свой смысл жизни в этой девчонке.
Я чувствую, как начинаю умирать изнутри.
Из последних сил прижимаю руку к её животу, в попытке хоть как-то остановить кровь.
— Где эта гребанная скорая?! — не слышу своего крика, но продолжаю кричать.
Я не чувствую её дыхания, проводя рукой по щеке. Оно слишком слабое, слишком медленное.
— Все будет хорошо. — успокаиваю сам себя, замечая, как собственное тело дрожит.
Как же тяжело, и нереально больно. Лучше бы на её месте был я. Марго не заслужила такой участи. Она ведь хотела совершенно другого будущего. Счастливого, спокойного, без проблем и перестрелок. Она мечтала о детях, и сейчас я готов на все, чтобы дать ей это.
Она не может умереть.
— Я люблю тебя, Марго.
Никогда не говорил подобных слов, ведь считал это сентиментальной глупостью. Такие слова никогда у меня ничего не вызывали, но только не сейчас. Не знаю, но в груди что-то ёкнуло, захотелось говорить ей это каждый день.
Слышу звук сирены, и уже через мгновение к нам подбегают врачи с носилками. Все происходит как в замедленной съемке. Марго перекладывают на носилки, отпихивая меня в сторону, чтобы не мешал. А я продолжаю всматриваться в её бледное, бездыханное лицо.
***
Сложно сказать, сколько часов прошло с того момента, как все закончилось. Я не могу есть, не могу пить. Я хочу отдохнуть от самого себя. От своих постоянных страхов, сомнений, чертовых мыслей, и воспоминаний. Уже на повторе прокручиваю все моменты с Марго. Её улыбку, смех, нежный голос.
Стоит мне закрыть глаза, как её обворожительный, ангельский взгляд пленяет меня.
Я хочу выйти из свое больной головы, хочу перестать существовать, хотя бы пока врачи не вынесут свой вердикт.
В коридоре, где я сижу, стоит мертвая тишина, которая еще больше давит на мозги.
Ни один человек еще не вышел из операционной.
Я отослал Глеба и Нину, которые пытались меня поддержать. Они не понимают, все что мне нужно, это живая Марго.
Со слов друга я знаю, что Виктора передали в полицию, и на этот раз он не сбежит. Он сумел задурить головы многим, но только не Титову. Не зря он командир, потому что понял, кто стоит за всеми убийствами.
Как только меня забрали в отделение, Титов долго и нудно опрашивал меня, но вскоре к нам ворвался полицейский, под руку с Юлей, моей, уже бывшей горничной. Она была вся в слезах, и рассказала Титову занимательную историю. О том, как помогала Виктору, но исключительно из-за того, что он её шантажировал. Я не верил её слезам, и был уверен, что никакого шантажа не было, и в полицию она пришла чисто из-за того, что знала, что Виктора рано или поздно посадят, а её вместе с ним. Боялась за свою шкуру, вот и перестраховалась.
С Полиной было все куда сложнее, она так отчаянно хотела меня вернуть, что была готова сама убить Марго. Но что еще интересней, как оказалось, она и правда беременна. Не от меня, конечно, Полина призналась, что ребенок от другого мужчины. Она до последнего надеялась, что я поверю в её сказку, и вернусь, чтобы сохранить семью.
Из собственных мыслей меня вытащил голос Николая Соколова, который только что подошел, держа в руках два стаканчика с кофе.
— Она выкарабкается. — проговорил он, протягивая мне кофе.
Сейчас я не хочу ни с кем разговаривать, боюсь, что не сдержусь и наломаю дров.
В глубине души я был зол на Соколова. В первую очередь он отец Марго, и смог так просто от неё отказаться когда-то. Он не боролся, когда тесть ему пригрозил, он лишь поджал хвост. Так поступаю трусы, но, по моему мнению, он все же имеет право сидеть здесь, и ждать вердикта врачей.
Как только дверь операционной открывается, мы вскакиваем. Врач приспускает маску с лица, и я замечаю то, чего боялся больше всего. Выражение лица, полное сочувствия.
— Мы сделали все, что могли, господин Огарёв. Следующие часы будут решающими, но, советую вам подготовиться к плохому исходу.
Глава 35
Павел
Двое суток. Вот сколько времени прошло с того момента, как врач сказал готовиться к худшему.
Двое суток, как Маргарита находится в коме.
Я не верю, что она может не проснуться, и всячески отказываюсь уходить домой. Нина несколько раз приезжала, привозила мне еду и чистую одежду. Меня впустили в палату к Марго, сказав, что она все слышит, и возможно, это поможет ей быстрее очнуться.
— Угроза здоровью миновала, но, — запнулся доктор, объясняя мне, что именно с Марго. — Мы не видим весомых причин для комы, и предполагаем, что она скоро проснется, но, должен вас предупредить, период реабилитации будет сложным. Ваша жена может не помнить вас, или какие-то моменты из жизни. Конечно, бывали случаи, когда люди забывали последние несколько лет жизни выходя из комы, но не думаю, что Маргарита будет в их числе.
Я не верил в то, что Марго умрет, не верил в слова доктора. Она сильная, никогда не сдавалась, и сейчас не сдастся. Она прошла через столько проблем, преодолела множество препятствий, и не может умереть.
Она выкарабкается, придет в себя, я в это верю. Даже если и забудет меня, я готов пройти через все сложности, только бы она осталась жива.
Сейчас я держу руку возлюбленной, умоляя её вернуться ко мне.
Тихий стук в дверь, заставляющий меня напрячься. Но стоило Глебу войти в палату, как я успокоился.
— Езжай домой. — проговорил он, подходя ко мне. — То, что ты здесь сидишь, ничего не даст.
— Нет.
— Я побуду с ней, не волнуйся, и, если Марго очнется, я сразу же тебя наберу. — Глеб сел на стул рядом со мной.
— Когда она очнется. — поправил я.
В палате повисло молчание, которое нарушал писк аппарата, к которому была подключена Марго.
— А ты почему не с Машей? Я думал, что Нина ворвется в палату, чтобы сменить меня. — и правда, Глеб ненавидит больницы, но сейчас предлагает просидеть здесь целую ночь.
— Мне нужно много, о чем подумать, а дома это невозможно. — он тяжело вздохнул, и потер лоб. — Сегодня я застал Машу за телефонным разговором.
— Не поверю, что у неё есть кто-то кроме тебя. — я сжал руку Марго сильнее, потирая её костяшки пальцев.
— Она записывалась на прием к доктору. Маша скрыла от меня свою беременность.
А это уже интересно. Я повернулся к другу, слегка улыбнувшись.
— Поздравляю. Так значит я стану крестным? — я искренне рад за друга, он не раз говорил, что хочет детей.
— Вот только записывалась она на аборт. Мы поссорились, и я ушел из дома. — Глеб напрягся, и продолжал говорить уже жестче. — Поэтому иди отдыхай, а я побуду здесь.
— Не думал переубедить Машу? Может она испугалась, поэтому и решила пойти на такой поступок.
— Нет, она сказала, что не готова стать матерью. Впрочем, не важно, я выставил свои условия. Пусть родит ребенка и проваливает к чертям.
