как Орехов тайком млеет, когда мой сын искренне обнимает его или тащит вглубь сада — запускать воздушного змея.
В этот миг я отчетливо поняла, что маска злого нелюдимого человека, когда я только познакомилась с Ореховым в парке, наконец спала. Он заявлял, что ненавидит шум, людей и в особенности детей, но на самом деле лишь прикрывался, защищаясь от собственного недуга бесплодия. Защитная реакция психики — и ничего больше.
Вскоре мы подали заявление в ЗАГС и, приложив справку о моей беременности, получили дату через три недели. Артем, конечно, хотел “дать на лапу” регистратору, но я была категорически против.
— Три недели отличный срок, — остановила я будущего мужа. — Как раз хватит на подготовку, на платье. И я бы хотела пригласить маму на праздник. Ей нужно время, чтобы собраться и доехать.
— Твою маму? — несколько удивился Артем. — Ты же сама сказала, что она собирается свидетельствовать в пользу Виктора на суде. А значит, против тебя.
Опустив голову, я проглотила этот ком, потому что от поступка матери было до сих пор больно, но я выдохнула, а после произнесла:
— Просто она такой человек темный. Жила всю жизнь в крошечном городке, ей никогда не везло, и она всюду видела только плохое. Для нее даже такой мужчина, как Виктор, в первую очередь мужчина — а значит, грех раскидываться таким “счастьем”. Ну не понимает она, что в жизни может быть иначе. И я хочу ей это показать. Поэтому я уверена, если она увидит все своими глазами, то изменит мнение и встанет на нашу сторону.
— Что ж, выходит, мне придется очаровывать еще и тещу, — вздохнул Артем. — Но надо, значит надо. Конечно, приглашай.
Тем же вечером я позвонила матери и обо всем рассказала. О будущей свадьбе, о беременности, о том, что у Виктора отсужу родительские права и Максима вскоре усыновит Артем, ну и, само собой, пригласила ее в Москву.
Первая реакция у матери была шоковой, она просто молчала в трубку, а после расплакалась.
— Значит, у вас там все по-настоящему? — неверяще спрашивала она. — По любви?
— Да, мам, — с облегчением отвечала я. — И у нас будет ребенок. И да, я не работаю проституткой, как ты думала. Все действительно прилично. Так что приезжай. Я вышлю денег, сколько понадобится.
И мама расплакалась в трубку, просила прощения за то, что считала меня глупой, что сама поверила Виктору, думала, что он для меня лучший и единственный вариант. В итоге после разговора еще некоторое время я чувствовала себя опустошенной, но в то же время счастливой.
Кажется, даже мнение мамы менялось в лучшую сторону, и через неделю она обещала приехать. Ей хотелось не просто посмотреть на мою свадьбу, но и побыть с Максимкой подольше, так сильно она скучала по внуку.
И меня это окончательно расслабило. Теперь я предвкушала лишь будущую семейную жизнь, и даже суд отошел на дальний план, тем более что адвокат Симонов уверил, что все идет просто превосходно.
Я погрузилась в приятные хлопоты, подбирала украшения для дома, советовалась с другими обитателями дома, как сделать лучше. Садовник Михаил обещал смастерить в саду арку-беседку для будущих красивых фотографий, повариха Тоня заявила, что если я вздумаю заказать какой-нибудь пафосный расфуфыренный торт, она мне никогда этого не простит. Взамен она пообещала испечь сама в три яруса и с розами, что все языки проглотят от вкусноты. А Максим почти все время проводил с вернувшимся Терминатором.
И только пошив платья я не могла переложить ни на кого другого кроме себя. Ездила в один из московских салонов, буквально как на работу, каждый день.
Не то чтобы я была какой-то модницей, скорее наоборот. Начиная с пятой поездки меня уже все напрягало, но модный дизайнер Вера Хвостикова, которую нашел для меня помощник Артема, оказалась перфекционисткой. И часа не проходило после того, как я уезжала из салона, чтобы она не перезвонила и не начинала заново согласовывать расположение пайеток.
— Вы же понимаете, что на вашей свадьбе будут фотографы, — с придыханием говорила Хвостикова. — Вы выходите не за простого мужчину замуж. Наверняка ваши фотографии появятся в прессе, и я хочу, чтобы вы выглядели блестяще. Чтобы затмили Бузову, чтобы Собчак хотела такое же платье… Чтобы Пугачева…
Дальше она обычно перечисляла еще имен десять знаменитостей, останавливаясь где-то в районе королевы Англии, и на этом наши разговоры заканчивались. Расположение пайеток согласовывалось заново, чтобы уже через полчаса поднимался вопрос — а давайте увеличим шлейф до пяти метров?
И так до бесконечности.
Но сегодня я ехала на примерку почти с радостью. За рулем, как и всегда, был Сергей, он собирался подождать меня у салона, а после мы вместе собирались на вокзал — встречать мою мать. Я уже предвкушала, как увижу ее, как обниму после столь долгой разлуки — осталось только разобраться с платьем.
Однако дизайнер Хвостикова именно сегодня была в ударе. Нарядив меня в почти готовое подвенечное платье, подколов где надо булавками, она неожиданно заявила:
— У меня идея, тут нужен яркий акцент. Красная фата или лиф. Вот, взгляните, — она умчалась к своему столу и притащила оттуда эскизы. — Платье в один тон, как сейчас на вас, не лучший вариант.
— А давайте ничего не будем менять? Меня устраивает и этот наряд, — моляще взглянула на нее я. — Тем более что я уже опаздываю, мне через полчаса необходимо быть на вокзале и встречать мать.
— Я уверена, ваша мать поймет, почему вы задержались. Это же свадьба! Уважительная причина. — Хвостикова раскинула руки так широко, будто речь шла о событии мирового масштаба. — Итак, вот посмотрите. Кроме того, у вас есть водитель. Пусть он встретит вашу матушку.
Меня такой вариант совершенно не устраивал. В конце концов, я же была заказчиком, а не Хвостикова реализовывала свои амбиции за мой счет.
Именно это я ей и заявила, требуя немедленно снять с меня платье с булавками и сшить, как я того хочу.
— Но ведь это имидж, — оскорбилась дизайнер, но я смотрела на нее столь сурово, что Вере все же пришлось спрятать свои инновационные идеи куда подальше и помогать мне снимать одежду.
Вот только дело шло слишком медленно, когда до прибытия поезда матери оставалось пятнадцать минут, я набрала по телефону Сергея, который по-прежнему ждал меня на улице, и попросила съездить за мамой одного. Хвостикова, будто назло, копалась с булавками так долго, что теперь я гарантированно опаздывала.
— Встреть, пожалуйста, мою маму, — сказала я водителю. — А потом придешь за мной сюда. Очень
