Просыпаюсь, когда чувствую, что рука Асадова скользит по моему бедру, поднимаясь к рёбрам. Он чертит пальцами какие-то узоры на коже, и я широко улыбаюсь, прижимаясь к нему всем телом. Сейчас мы чем-то похожи на семейную парочку, которая после завтрака отправится гулять на улицу и проведёт вместе целый день.
— Тимур ещё не проснулся? — сонно спрашиваю я и тру кулаками глаза.
— Нет. Но скоро должен. Может, я успею принять душ. Ближе к вечеру мясо на улице пожарю. Дождь вроде не обещали. А как окрепнешь, до парка прогуляемся. Да?
— Я лучше себя чувствую и вполне могу заниматься домашними делами. И гулять.
Динар берёт мою руку, подносит к губам и нежно целует. Господи… Сколько всего в его взгляде в этот момент. Всё переворачивается внутри. Он задался целью снова разбить мне сердце?
— Отдыхай, Наташа. Мне нравится с ним возиться. А второго ребёнка теперь тоже путём кесарева рожать, да?
Я заметно напрягаюсь после его вопроса. Сбивается дыхание.
— Я просто уточняю, — говорит он. — У тебя столько шрамов на теле. Жалко тебя.
— Скорее всего, да. Я не врач. И не думала об этом.
Чувствую себя испуганной и потерянной. Я действительно не думала об этом.
— У тебя есть фотографии с животом? Не представляю тебя с ним. — В глазах Динара неподдельный интерес, и в отличие от меня он выглядит счастливым и безмятежным.
— Конечно. Хочешь посмотреть?
— Очень хочу.
От его голоса по телу разливается тепло.
— Скину тебе доступ к облаку ближе к вечеру. Макс купил новый телефон после того случая в ресторане. Я ещё не установила приложение и не настроила синхронизацию.
Я сама люблю периодически пересматривать наши фотографии с Тимуром. Да и просто удобно, когда все снимки под рукой.
— Хорошо. — Динар целует меня в губы. — Я в душ. И пойду будить Тимура.
Даю себе пять минут, чтобы настроиться на новый день, и спускаю ноги на пол. Осматриваю гостиную и прислушиваюсь к шуму воды, доносящемуся из ванной комнаты. Внизу всё ноет, но это приятная боль. И на сердце так спокойно, как давно уже не было. Хочется обнять руками весь мир. И в то же время безумно страшно, что хрупкое счастье может оказаться обманчивым миражом.
Телефон Динара на журнальном столике подаёт признаки жизни и начинает вибрировать. Экран затухает и загорается снова и снова. Улыбка исчезает с лица, когда я вижу на дисплее знакомое имя.
Вибрация резко обрывается и через несколько секунд возобновляется по новой. Не могу отвести взгляд от столика, на котором лежит телефон. Так хочется взять его в руку и ответить Катине. Попросить её больше не звонить Динару. Сказать, что он мой. Я безумно его ревную. И этот брак... Асадов ведь его аннулировал?
После двух неотвеченных звонков опять слышна вибрация, но уже короткая. Это СМС. Я не выдерживаю и тянусь к телефону. Смотрю на дисплей и до боли сжимаю его в руке, читая сообщение:
«Динар, папа в Гонконге до конца месяца, Фишер на отдыхе. Меня кладут на сохранение. Срочно перезвони».
Закусываю губу. До крови. Кладут на сохранение? Катина беременна? Шум в ушах нарастает пропорционально боли в груди. Экран гаснет, но я ещё долго смотрю в него невидящим взглядом. Словно меня приложили по голове чем-то тяжёлым. Не могу сделать вздох. Я думала, что так больно, как три года назад, больше не может быть. Оказывается, может. И даже ещё больнее.
36 глава
Наташа
Динар появляется в гостиной. Бодрый. Свежий. С капельками влаги на теле. А я всё сижу на диване и не могу собраться с мыслями, не могу уложить в голове сообщение Катины. Сердце отбивает бешеный ритм, я чувствую отголоски ударов в горле и висках. Словно нахожусь в огромном пузыре, внутри которого вакуум. Разве я смогу промолчать в таком состоянии и притвориться, что ничего не видела? И если Динар не отец её ребенка, зачем она сообщала ему о госпитализации и просила перезвонить? Зачем он допустил между нами близость и относился ко мне с такой нежностью, если всё ещё не решил вопрос с другой? Неужели настолько циничен, чтобы вновь обманывать, умышленно причинять боль? Ведь я со всей душой к нему! Я открылась и впустила его в нашу с Тимуром жизнь...
Асадов проводит рукой по влажным волосам и подходит ближе.
— Тимур встал? — спрашивает он и замечает свой телефон у меня в руках.
Сосредотачивает на мне строгий, вопросительный взгляд. Я сглатываю ком в горле, всё горит внутри. Из последних сил сдерживаюсь, чтобы не швырнуть в него телефоном. И мысленно прошу Тима поспать ещё какое-то время, пока мы не поговорим с его отцом и не расставим все точки над «i».
— Тебе звонили, — сухо сообщаю я. — А потом прислали СМС, в котором просили срочно перезвонить.
Динар не выглядит застигнутым врасплох. Молча берёт телефон из моих рук. Смотрит с минуту на дисплей и хмурится. Я чувствую, как внутри зарождается паника. Чем-то это всё напоминает тот вечер, который разделил мою жизнь на до и после.
— Кажется, тебе пора улетать? — с вызовом спрашиваю я, поднимаясь на ноги. Стараюсь, чтобы голос звучал уверенно, но внутри рассыпаюсь на части. — К законной жене, которая ждёт от тебя ребёнка? К тому же Наташе не привыкать собирать себя по кускам. Опыт имеется. Справилась один раз и второй не сломается, да? Удобно жить на две страны, не правда ли, Динар?
Асадов молчит, но маска равнодушия слетает с его лица, когда я продолжаю:
— С какой стати Катине писать это сообщение, если ребёнок к тебе отношения не имеет? Мне больно, Динар. Безумно больно... Я не заслуживаю такого! Все эти годы любить, и чтобы со мной в итоге так... Эти чувства разрушают меня. Приносят муку. Я же обещание себе давала больше никогда не впускать тебя в свою жизнь. И нарушила его. Ты привык оберегать, защищать, но любить... Вряд ли ты хоть что-то знаешь об этом чувстве.
Осекаюсь, потому что воздух кончается в лёгких. Слёзы застилают глаза.
— Я не имею никакого отношения к беременности Катины, — спокойно говорит Динар, но по его лицу ходят желваки. Он злится? — С Бергами у меня совместный бизнес в Европе. Катина написала мне, потому что возглавляет один из филиалов, который я курирую. О том, что она находится в положении, я не знал. Отец её ребёнка точно не я.
— Ты говорил мне, что женат... В больнице... Я хоть и плохо соображала из-за наркоза, но отчётливо помню эти слова!
Тело бьёт дрожь, мысли остервенело мечутся в голове. Ещё чуть-чуть, и терпение лопнет от напряжения, как воздушный шарик.
— Сжигал мосты, Наташа, потому что ты просила оставить в покое и исчезнуть из твоей жизни. Сказала, что чувства в прошлом, что ты счастлива с другим. В тот момент Паша уже готовил бумаги на расторжение контракта с Градским. Потом я вернулся в Питер и занялся переводом бизнеса в Европу.
— А твой брак с Катиной? — Голос дрожит и совсем мне не знаком.
Титаническим усилием воли заставляю себя не отводить глаза от лица Динара.
— Мы аннулировали его несколько месяцев назад. В рамках брачного контракта ей остался бизнес, который мы давно не можем поделить с Бергом. Это было условием Лукаса в обмен на его помощь. Около полугода назад Катина встретила мужчину и недавно вышла замуж. Её муж часто бывает в разъездах, занимается политикой, далёк от семейного бизнеса и ничего в этом не смыслит.
— В отличие от тебя, да? Который всегда должен быть на подхвате и лететь в Австрию по первому звонку?
Динар делает шаг навстречу и пытается заключить меня в объятия, но я не даю ему этого сделать. Выставляю руку вперёд и качаю головой. Нельзя нарушить дистанцию и позволить сбить себя с ног новой чувственной волне. Только не сейчас. Я слишком уязвима.
— А если бы я попросила остаться? Если бы сказала, что всё ещё люблю и не могу забыть?
— Что ты в итоге и сделала, Наташа. И я остался. Ты же не просто так рассказала о Тимуре? Разве нет?
Динар пытается вести себя сдержанно, но его выдают тяжёлое дыхание и лихорадочный блеск в глазах. Он внимательно за мной наблюдает, словно считывает мою реакцию, чтобы в случае чего предотвратить взрыв, но я настолько оглушена его словами и своими чувствами, что едва стою на ногах. Неужели со стороны мои слёзы и последующее признание о Тимуре выглядели как просьба остаться?
