и удивление.
— О нашем.
То есть…
— То есть, нашем с тобой?
Я решила называть его на ты в приватной обстановке. В конце концов, мы спали, верней, не спали, а… Короче, похер на условности!
— Да, — кивнул Саня, — ты — умная девочка. Все понимаешь верно.
Мне оставалось только согласно склонить голову. Ну а что? Хвалит пока что, на стол не заваливает… И не роет землю носом, судя по тому, что я все еще Алиса, а не Женька.
Потянем чуток время, пусть говорит, раз такой болтливый сегодня.
— То, что у нас происходило… — он замялся, но продолжил все так же ровно и спокойно, — между нами тремя… Ты же понимаешь, что это всего лишь… Эксперимент. Игра.
Вот как… Забавно.
Интересно, а Гномик так же думает? На что поспорим, что нет?
Очень много хотелось сказать, спросить, наконец, но я молчала. Изображала из себя понимающую куклу, моргала ресничками.
А Саня, между тем, вошел в раж, начал говорить все громче и уверенней. Ощущалось, что он очень серьезно относился к этой теме, долго думал, выстраивал фразы.
И сейчас привычно рубил ими, жонглировал вполне умело, попадая в нужные точки воздействия.
— Нам было хорошо… И раньше, и теперь. Про себя могу сказать, что мне никогда… Но ладно. Мы с Гномом… Мы виноваты перед тобой. Не стоило нам тогда, шесть лет назад… Но прошлого не вернешь, так что об этом говорить не стоит. Главное — это то, что происходит сейчас. У нас есть дочь.
— У нас? — удивленно раскрыла рот я, а внутри все обожгло злобой. Так уверенно он это говорил, словно… Словно сто процентов знал! Но как он мог это узнать? Никак! Вообще никак! Для теста нужен биоматериал, а у них его быть не могло! Да они даже не касались Ксюхи!
— Думаю, ты не будешь отрицать, что Ксения — моя дочь, — как ни в чем не бывало, продолжил Саня, — у нее мои глаза, и вообще… Она — моя копия.
Вот тут я бы поспорила… Но не буду. Слишком занята сейчас, ощущая, как сердце из пяток вернулось в грудную клетку от облегчения. Значит, никакого теста не было. Он просто с чего-то уверился в своем отцовстве и не имеет никаких серьезных доказательств. Просто решил так — и все. И ниибет, как говорится. В этом весь Саня. Холодный, прямолинейный монстрятина.
— И я думаю, что моей дочери нужна полноценная семья, отец, дом, будущее… — продолжал, как ни в чем ни бывало, Саня, пока я медленно охеревала от происходящего, — я навел информацию… Алиса, вы живете очень бедно. Опять же, ребенку находиться в одном помещении с больным человеком неправильно. И тебе тоже тяжело. Я предлагаю следующий вариант: вы с Ксенией переезжаете ко мне, я ее удочеряю, со всеми вытекающими отсюда правами по наследованию… А у меня много чего можно наследовать, поверь мне. Она будет учиться в лучших школах, ни в чем не будет знать отказа… Наша роспись будет не торжественной, я думаю, так лучше, я вел не публичный образ жизни, и это кстати сейчас…
— По-по-по… — я так сильно изумилась, что начала заикаться, — подожди! Уф! — выговорив нужное слово, даже вздохнула с облегчением, — ты о чем сейчас? Переезд… Роспись… Ты мне предложение, что ли, делаешь? — вывод меня настолько потряс, что реально эмоций не смогла сдержать.
Саня посмотрел на меня, словно на неразумного ребенка:
— Да, конечно… — спокойно ответил он, — а что тебя удивляет?
Что меня удивляет? Что удивляет? Да все! Вообще все!
Вот только, глядя на этого холодного монстра, я поняла, что не смогу, пожалуй, до него донести информацию в полном ее объеме.
Слов таких не придумано еще.
Придется обходиться теми, что имелись в активе.
— Слушай… — аккуратно начала я, — опустим момент с твоей уверенностью в отцовстве Ксюши, учитывая, что я сама ни в чем не уверена… Но с чего ты взял, что я захочу с тобой жить?
— А ты не хочешь? — нахмурился он, а затем, помедлив, продолжил холодно, — ты хочешь жить с Гномом? Да?
Последнее утверждение, произнесенное неожиданно хрипло и болезненно, разрушило ледяное очарование, заставив выглянуть наружу человека. В кои-то веки я увидела, что Саня — живой, сомневающийся… Да просто человек! Раньше он только в сексе открывался, а сейчас…
— А если допустить, что я ни с кем из вас не хочу жить? — спросила я.
— У тебя никого нет, я проверил, — Саня опять, похоже, взял себя в руки, спокойно аргументируя, — и, кстати, соседи про Ксюшу ничего не знают… Значит, ты живешь с ней где-то в другом месте. Лучше тебе сказать, где именно, чтоб не приходилось вешать дополнительное наблюдение.
Ох ты ж бля!
Неправа я оказалась, Саня — маньяк все же. Времени не терял даром. Натравил-таки своих сбшников…
И к чему были тогда слова про проживание на одной территории с больным человеком?
Или он постепенно добавляет аргументов, чтоб додавить меня? Но зачем? Так сильно хочется семью? Ксюшку? Меня? Да ну бред… Таких как я — пятьсот штук на каждом квардартном метре столицы…
— А если я просто… Не хочу? — спросила я, решив игнорировать прозрачную угрозу.
— Почему не хочешь? — спросил Саня, — чего ты опасаешься? Или… — так как я молчала, он начал накидывать варианты, — может, тебе нужны более серьезные… аргументы?
И, пока я соображала, что он имеет в виду, Саня в одно движение преодолел разделяющее нас пространство и подхватил меня за локти, поднимая со стула к себе.
Я задохнулась от резкости, от обжигающей холодности его рук, от льющегося на меня из серых глаз расплавленного металла… похоти.
Понимание ударило поддых, словно кулаком туда зарядили.
Он меня хочет! Он просто все это время меня адски хочет! Так, что едва терпит! Но… Как такое может быть? Почему я? Почему…
— Я умею находить правильные… аргументы… — прошептал Саня, подтягивая меня все ближе к себе, — ты же знаешь…
И столько желания было в его словах, столько сладкого, развратного обещания,
