Разве не счастье в шестнадцать бесконтрольно распоряжаться своей жизнью и своим временем? Уходить когда хочешь, приходить, когда хочешь. Не появляться дома ночами, гулять с друзьями и, да, не забывать про алкоголь.
«Мечта», — сказали бы мои подруги, которым в девять начинали требовательно названивать родители.
«Ад», — сказала бы я, зная, что меня ждёт холод и одиночество пустой квартиры.
Спасибо, что хватило мозгов закончить школу и даже в академию поступить.
— Под тебя копают?
Кто? Зачем? Почему? Не те вопросы, которые стоит задавать.
— Ты за мной следишь? — Папина грудь размеренно поднимается и опускается, создавая иллюзию покоя. Удивительно, но здесь рядом с ним мне спокойнее, чем даже в «Саркани». Хотя почему удивительно, там ведь крокодилы.
— Интересуюсь.
— Следишь, — морщусь я и поворачиваюсь к Киру, — зная, как меня это бесит.
— Если считать случайность слежкой, то так и быть, слежу, — хмыкает он. — Я, знаешь ли, тоже обращался в «Цербер» и завёл там пару приятелей.
— Если они так относятся к тайне клиента, то мы не сработаемся. — Моя ладонь легко ложится на его грудь. — Зачем ты лезешь в мою жизнь?
— Потому что мне не нравится твоё настроение, — хмурится Кир, — и возня вокруг тебя тоже не нравится.
— Женись, — искренне советую я, — и заведи ребёнка. Поверь, тебе надо! Чтобы свои проблемы стали важнее чужих, — собираясь уйти, я не ожидаю, что он накроет мою руку своей.
— Ты же понимаешь, что я не отстану?
— Слишком много кто требует понимания в последнее время, — кривлюсь я. — Всё, что я понимаю, это то, что вокруг слишком много самоуверенных мужиков, которые считают себя умнее всех. Умнее меня уж точно.
— А разве это не так?
— А разве ты ещё не трахнул Олесю? — Мы сверлим друг друга взглядами, отказываясь уступать.
— Тебя это так волнует? — усмехается Кир. — Не боишься, что я приму это за ревность?
— Практика показала, что твоего интереса я могу не бояться, — намекаю я на ту ночь, когда действительно его хотела.
— Я могу и передумать.
Передумать. А я передумаю? Нет. Последняя неделя наглядно показала, что Кир мне важен, но не присутствием в моей постели.
— Я помешал?
Конечно, Андрей.
Как всегда вежливый и уравновешенный, даже несмотря на то, что моя ладонь всё ещё касается груди Кира, его рука накрывает мою, а стоим мы… На месте Андрея я бы устроила истерику, послала всех к чертям и забыла о невесте, которую он раз за разом находит в компании посторонних мужчин. От равнодушия у которых одни ошмётки.
— Завтра отца должны перевести в обычную палату, — выдернув руку, я иду к нему, но не вижу привычной радости. Неужели это пробило его броню? — Привет.
Подставленная под мой поцелуй щека впечатляет. Так, что я подвисаю, неверяще изучая жёсткий взгляд, не чувствуя привычного объятия.
— Я останусь ещё ненадолго, можете ехать, — как ни в чём не бывало сообщает Кир.
— Едем? — и снова Андрей смотрит на Кирилла, вместо того, чтобы обратить внимание на меня.
— Как скажешь, — равнодушно отзывается он и выходит из палаты.
— Иди, пока не ушёл он, — качает головой Кир и тоже теряет ко мне интерес.
И я иду, даже не рассчитывая сравняться с быстрым и широким шагом Андрея. Коридор, лифт, холл. Когда я выхожу из больницы, он уже сидит в машине, вот только былого спокойствия там даже не ночевало. Нет, Андрей не сжимает добела руль, не психует, по лицу не гуляют желваки, но, только сев на пассажирское место, я встречаюсь с откровенно злым взглядом.
— Объяснись.
Глава 26
— Здесь и сейчас? — выразительно интересуюсь я.
— Здесь и сейчас, иначе это последняя наша встреча, — обещает Андрей.
— Ты не можешь говорить это всерьёз. — Почему его терпение закончилось именно в тот момент, когда ничего особенного не происходило? Не утром с Яном, а сейчас, в компании абсолютно безопасного для меня Кирилла.
— Алис, я похож на идиота? Ещё немного и я начну жалеть о той, первой нашей встрече.
Довела.
Хоть плачь, хоть смейся, но я довела самого здравомыслящего мужчину в своём окружении. Того, кто действительно меня любит и больше кого бы то ни было заслуживает честности.
— Хорошо, — выдохнув, я перевожу взгляд на ярко-освещённую вывеску. — Я виновата, — Андрей вскидывается. — Но не в том, о чём ты подумал. Я не должна была так сближаться с Киром, но иногда меня несёт. Я… между нами с ним нет ни секса, ни любви и никогда уже не будет. — То чувство, когда говоришь и осознаёшь, что это правда. — Кирилл помог мне тогда, когда всем было плевать. Конечно, я же вся такая самоуверенная! — горький смешок вырывается помимо воли. — Именно он разговаривал со мной, заставлял учиться, разбирался с моими заскоками…
— И спал, — кривится Андрей.
— Не сразу, — качаю я головой. — Это вообще получилось случайно, после того, как он забрал меня невменяемую от подруги и пытался угомонить типичную подростковую истерику. Пьяную истерику о бесполезности жизни в целом и моей в частности.
— Если ты рассчитываешь, что я расчувствуюсь, то зря. Твоему Самсонову повезло, что совращением несовершеннолетних органы активно занялись на несколько лет позже.
— Я не оправдываюсь, — усмехаюсь я, — и не оправдываю его. У Кира был выбор, залепить мне пощёчину или… Дело не в том, что он со мной спал, а в том, от чего уберёг. — Молчание получается не долгим, но очень напряжённым. — Прости! Я забываюсь. Я не всегда осознаю как моё поведение может выглядеть со стороны, но… Как бы тебе не хотелось, я не смогу выбросить Кира из своей жизни. И не стану. — Не имея никакого желания видеть реакцию на свои слова, я открываю дверь, решив, что откровений на сегодня достаточно, но Андрей удерживает меня за запястье.
Перегибается через меня и захлопывает дверь тоже он.
— Почему? — Ладонями он обхватывает моё лицо, ловя взгляд. — Почему каждый раз нужно доводить до края? Так
