к чему не обязывающий, горячий танец. Хочу, чтоб этот непробиваемый засранец разул глаза…
Не уверенна, что понимаю, о чём речь. Выпитое волнами туманит разум, отметая ненужные мысли. Стоит признать, несмотря на заурядную внешность в этом парне море обаяния. Его внимание согревает, но до накала от прикосновений Тимура громадная чёрная пропасть. Я двигаюсь в медленном танце, почти не чувствуя близость партнёра, только свинцовую тяжесть под рёбрами, хоть он выгибает, вертит, мнёт меня как мягкую глину. Вскоре какое-то неприятное жжение в затылке, частично развеивает действие алкогольных паров.
Когда Лихо в очередной раз делает поворот, перед моими глазами вырастает Тимур. В перекошенном яростью лице не найти ни одной причины, по которой стоило бы продолжить наш танец, если только это не желание досрочно увидеться с предками. Тем не менее, я вскидываю подбородок, продолжая на свой страх и риск переставлять непослушные ноги. Он сам не хочет обязательств. Он, не я!
– Сука. Говорил же – не лапай…
– Центр идёт! – всполошённый крик раздаётся одновременно близко и далеко, в один момент меняя траекторию летящего в Матвея кулака. – Атас!
– Их здесь как тараканов, – выдыхает Лихо, напряжённо оглядывая вооружённую битами компанию. – Нам крышка.
– Ир, уведи её подальше, – чужим голосом командует Тимур, рывком вырывая меня из рук товарища и одновременно шаря цепким взглядом по помещению. – Лих, кинь мне вон ту цепь. Прорвёмся. Один фиг они в руках ничего тяжелее своего хрена не держали.
– Я тебя не оставлю, – цепляюсь за рукав плотной толстовки, мигом забыв о недавней ревности. Меня начинает мутить от страха за его жизнь, сердце мучительно подбрасывает до самого горла, ноги дрожат, мышцы сковывает паникой.
– Ира, ты оглохла?!
Этот рык искрой запускает кошмарную мясорубку. Нутро гаража взрывается топотом десятков пар ног и воинственным кличем обеих сторон. Вегас радушно принимает чужаков в свои душные, пропитанные ненавистью объятия.
– Сматываемся, – сбросив с себя оцепенение, Ира тянет меня на задний двор.
Большая часть девушек, уже успела выскочить наружу и затеряться в непроглядной ночи. Поразительная слаженность для творящегося вокруг безумия. Похоже, все в курсе, что в таких случаях нужно делать. Всё кроме меня.
Пока те, кому физ подготовка не позволяет держать удар, срываются подальше, я намертво вцепляюсь пальцами в одну из металлических полок, пытаясь выхватить взглядом тёмно-серую толстовку Тимура. От агрессивного запаха крови кружится голова и желудок взлетает к самому горлу, чтобы затем мучительной тяжестью сорваться вниз. Ощущение такое странное, если не сказать жуткое, когда осознаешь опасность, чувствуешь своё тело, но не воспринимаешь себя его хозяйкой. Тотальная отрешённость грозящая перерасти в потерю сознания.
Искомая вещь, наконец, мелькает за красно-синей олимпийкой Лиховского. Парни, вмиг закопав топор войны, держатся спина к спине яростно орудуя один тяжёлой цепью, а второй монтировкой.
– Э, нет, моя хорошая, мы здесь не останемся. Совсем рехнулась? – под натиском Иркиного волнения начинает трещать рукав моей куртки. Ещё немного и та превратится в кожаный жилет, но я держусь за полку с таким отчаяньем, словно потеряв из вида Тимура, никогда больше его не увижу. Я не могу его лишиться. Не так. – Лера, не тормози, а то и нам достанется.
– Не могу… – упрямо мотаю головой, смаргивая набежавшие слёзы. – Если и с ним тоже что-нибудь случится…
– Да, блин, вруби мозги, Уварова! Если Беда тебя здесь увидит, то станёт отвлекаться и вот тогда с ним точно много чего случится. Например, перелом или черепно-мозговая. Ты этого добиваешься?! – совсем не по-женски рычит Астахова, но тут же на пару со мной впечатывается в полку под весом прилетевшего в нас здоровяка. Эта во всех смыслах «жирная» точка к полученной взбучке производит эффект ледяной воды, вылитой на голову.
С детства слышимое в свой адрес: «Лучшая помощь – не путаться под ногами», наконец, обретает сакральный смысл, подстёгивая рвануть к двери утаскивая за собой пошатывающуюся подругу. Закон законом, а тренировки Тимура в условиях местных реалий определённо не лишены смысла.
* * *
– Ирка, ну сколько можно месить грязь? – внимательно осматриваюсь, остановившись посреди размытой дороги, чтобы по очертаниям запомнить расположение окружающих нас деревьев. Холодный ветер частично выветрил из меня опьянение, а вот Астахову по мере отдаления от гаражей колотит всё сильнее. В таком состоянии плестись не пойми куда, сумасшествие. – Ир, мы далеко ушли, в случае чего, встанем за любой куст, нас не заметят. Пожалей хотя бы мои ноги, раз туфли уже не спасти. Куда мы вообще идём?
– Уже пришли, – стонет она, качнувшись, отчего мы обе чуть не заваливаемся вперёд. – Здесь озеро недалеко, на берегу отсидимся. Умоемся заодно, должно отпустить. Осторожно! Разулась бы уже, куда по глине на шпильках? Ноги переломаешь, – теперь черёд Астаховой удержать меня от падения.
Как-то чересчур ловко это у неё получается. Пальцы так крепко стискивают мой локоть, так уверенно увлекают с основной дороги по узкой тропинке, что я невольно начинаю задаваться вопросом кто из нас пьянее. Но сделав пару нетвёрдых шагов, Ира махом развеивает возникшие сомнения, неуклюже шлёпаясь на четвереньки. Не удержав равновесия, я падаю сверху, распластывая под собой ойкнувшую подругу.
– Лерка… блин. Слезай с меня, извращенка, – хохочет она, выплёвывая забившуюся в рот листву. – С виду доходяга, а весишь центнер!
Перевалившись на спину, подхватываю эстафету хмельного веселья, довольно дикого на фоне общей ситуации. Видимо сочтя, что хуже явно уже не будет, организм решил спустить напряжение, доведя нас до слёз и икоты.
– А Тимур не жаловался, – вырывается то личное, что переполняет меня до краёв, но в трезвом уме никогда б не прозвучало вслух.
Смех Иры обрывается так же резко как начался.
– Вставай, – в её голосе веселья как не бывало. – Слышишь рёв моторов? Нужно убраться подальше от дороги.
Тонкие ледяные пальцы сжимают мою кисть, помогая принять сидячее положение. Снова слишком болезненно как для простого жеста помощи, но вполне приемлемо для естественной реакции на опасность. Впрочем, я никаких моторов не слышу. Только завывание ветра и тяжёлое сопение Астаховой.
– Лер, иди вперёд, до озера осталось метров двадцать. Я сброшу лишнее и догоню.
– Я подожду, – настаиваю обеспокоенная её состоянием.
– Просто свали! – болезненно рявкает она, толкая меня в плечо и шатаясь, растворяется среди чернильных очертаний кустов. Пока я пытаюсь разобраться,
