— Скорее всего, журналистику. Хотя, не знаю. Мне всегда хотелось быть репортером «New York Times». Поэтому я подала документы в университеты на Манхэттоне.
— «Большое Яблоко», — сказал он, кивая. — Амбициозно.
— Ага, увидишь, я закончу, как та девчонка из «Дьявол носит Прада», — сказала я. — Полной неудачницей, работающей в глупом журнале мод, тогда как все, что я буду желать, — писать о том, что происходит в мире или брать интервью у революционного конгрессмена… которым станешь ты.
Он расплылся в улыбке.
— О, ты не будешь полной неудачницей.
— Ага, ладно, — засмеялась я. — Ты можешь себе представить меня, пишущей о моде? Об индустрии, где четвертые размеры считают толстыми? Ни за что. Я закончу самоубийством.
— Что-то мне подсказывает, что ты будешь хороша в том, что бы ни выбрала.
— Что-то мне подсказывает, что ты немного подлизываешься, Тоби.
Он пожал плечами.
— Может совсем чуть-чуть. Ты замечательная, Бьянка. Ты говоришь все, как оно есть, не боишься быть собой, и ты демократ. На мой взгляд, все это точно делает тебя замечательной.
Окей, ну, я покраснела. Можете меня винить?
— Спасибо, Тоби.
— Совершенно не за что меня благодарить.
Ух ты. Он точно идеален. Мил, вежлив, умеет пошутить… и, по какой-то непонятной причине, я ему нравлюсь. Складывается впечатление, что мы просто созданы друг для друга. Будто он тот самый кусочек пазла, который подходит к моему. Может мне привалить еще больше удачи?
По улице гулял холодный мартовский ветер, и я начала раскаиваться в том, что позволила Кейси и Джессике себя одеть. Наряжаясь, они никогда особо не обращали внимания на погоду. Мои голые ноги заледенели (мне не позволили надеть колготки), и тонкий материал кофточки точно не помогал против ветра. Я поежилась и обвила себя руками, стараясь хоть немного согреться.
— О, вот, — сказал Тоби, сняв с себя пиджак, как и должны поступать парни, и протянув его мне. — Тебе следовало сказать, что ты замерзла.
— Я в порядке.
— Не глупи. — Он помог мне просунуть руки в рукава. — Сказать по правде, я бы предпочел не встречаться с сосулькой.
Встречаться? Эм, да, это же свидание, но разве мы теперь встречаемся? Я никогда ни с кем не встречалась, поэтому не была уверена. В любом случае, его слова сделали меня очень счастливой… и, в то же время, странно нервничающей.
Тоби повернул меня к себе лицом и поправил пиджак в районе моих плеч и шеи.
— Спасибо, — пробормотала я.
Мы стояли перед антикварным магазином, его витрины освещали старые лампы, такие же, какие стояли в гостиной моего дедушки. Свет проливался на худоватое лицо Тоби, отражаясь в стеклах его очков и подчеркивая его миндальной формы глаза… которые смотрели прямо на меня.
Его пальцы задержались на воротнике пиджака. Затем его рука поднялась выше от моего плеча к скуле. Большим пальцем он провел по моей щеке, повторяя это движение снова и снова. Он медленно наклонился, давая мне достаточно времени остановить его, если бы я того хотела. Ага, конечно!
И он меня поцеловал. Не глубоко, но и не просто прикосновением губ. Это был настоящий поцелуй. Нежный и сладкий, и длинный. Именно такой поцелуй я мечтала получить от Тоби Такера с тех пор, как мне было пятнадцать, и он был именно таким, каким я себе его представляла. Его губы были мягкими и теплыми, и от их прикосновения бабочки в моем животе танцевали макарену.
Окей. Я знаю, я знаю, что публичное выражение привязанности отвратительно, но блин. Я была немного отвлечена, чтобы думать о том, что кто-то может нас видеть. Так что, вот так, на секунду я отодвинула в сторону свои взгляды и обвила руками его за шею. А к публичному хаянию поцелуев я могу вернуться завтра утром.
* * *
Я проскользнула в дом около одиннадцати ночи и обнаружила отца, ждущего меня на диване. Он улыбнулся и выключил звук у телевизора.
— Привет, Бамблби.
— Привет, пап. — Я закрыла и заперла входную дверь. — Как прошла твоя встреча?
— Странно, — признался папа. — Странно снова вернуться туда… но я привыкну. А у тебя? Как прошло свидание?
— Отлично, — вздохнула я. Боже, я не могла перестать улыбаться. Отец мог подумать, что я прошла через лоботомию или что-то похожее.
— Это хорошо, — ответил отец. — Скажи мне еще раз, с кем ты встречалась? Не могу вспомнить его имя.
— Тоби Такер.
— Такер? — повторил отец. — Ты имеешь в виду сына Чаза Такера? О, это замечательно, Бамблби. Чаз — отличный мужик. Он технический директор одной из компаний в центре города, поэтому часто бывает у меня в магазине. Хорошая семья. Я рад слышать, что его сын тоже неплохой парень.
— Так и есть.
Сверху послышалось какое-то шуршание, и мы оба глянули на потолок.
— О, — папа покачал головой и посмотрел на меня. — Я почти забыл о них. Они весь вечер были подозрительно тихи.
— Ага, мне, наверное, следует подняться, прежде чем Кейси заработает аневризму. Увидимся утром, пап.
— Окей, — ответил он, подняв пульт управления и снова включив звук на телевизоре. — Спокойной ночи, Бамблби.
Я протанцевала практически полпути вверх по лестнице, когда папа снова меня окликнул.
— Эй, Бамблби?
Остановившись, я облокотилась на поручень, смотря сверху вниз на гостиную.
— Да?
— А что случилось с Уэсли?
Я замерла, чувствуя, что слова застревают в горле.
— Ч-что?
— Твой друг. Тот, что… эм… был тут с тобой той ночью. — Он посмотрел на меня с дивана, поправляя свои очки. — Ты совсем не говоришь о нем.
— Мы больше не общаемся, — сказала ему я тем голосом, по которому было ясно, что ему не следует задавать больше вопросов. Все девчонки в подростковом возрасте знают этот голос и часто используют его на своих отцах. Обычно за ним следует невысказанный приказ. Мой отец любил меня, но прекрасно знал, что не стоит влезать в центр моей школьной драмы.
Умный папа.
— А… мне просто было интересно.
— Бьянка! — Дверь моей комнаты распахнулась, и Джессика, одетая в неоново-оранжевую пижаму, выскочила в коридор. Подбежав ко мне, она схватила меня за руку. — Хватит заставлять нас ждать. Пошли, расскажешь нам все!
Широкая улыбка Джессики почти заставила меня забыть о том, что папа упомянул Уэсли.
Почти.
— Спокойной ночи, мистер Пайпер! — прокричала Джессика, затаскивая меня в спальню.
Я напомнила себе, что только что пришла со свидания с парнем моей мечты, и почувствовала, как погружаюсь в ту радость, какую показывали мне мои лучшие подруги, когда я зашла-таки в свою спальню. Крича, прыгая, улюлюкая…
