Ну что ж, все наказуемо… Ирина предала тогда Тамару, а теперь Костик готов предать ее.
Еще бы, чемпионат мира на носу, а претендентка явно не успеет восстановиться. О чем говорить, если даже юниорка очевидно сильнее…
От неосторожного движения ногу свело пронзительной болью, так, что даже в глазах потемнело.
Ирина еще не успела осознать эту боль, как уже рванулась вперед, в кромешную тьму, наугад, туда, где за мгновение до этого маячил гибкий белый силуэт соперницы.
Звонок… еще один… опять звонок…
Она наносила стремительные уколы один за другим, не чувствуя сопротивления, даже не понимая, коснулся ли кончик рапиры контрольного щитка на груди Соболевой.
И только резкий выкрик тренера, почему-то, как в боксе, выпалившего:
— Брек!
Ирина продолжала наступать, тесня Вику за край дорожки.
— Назад! Стоп! Хватит!
Константин Иннокентьевич метнулся ей наперерез, словно пытался грудью защитить свою юную ученицу.
Наконечник рапиры уткнулся во что-то мягкое, и тонкая сталь изогнулась, накрепко ухваченная сильной ладонью.
— Ослепла, Первенцева?!
Он тяжело дышал, сверля Ирину тяжелым взглядом, а за его спиной жалась испуганная Вика.
Если бы он знал, как близок был к истине…
Глухая тьма перед глазами перешла в зыбкий серый свет… нет, это серая футболка Костика, натянутая на объемистом животе…
Ирина рванула с лица маску и оттянула тугой ворот костюма.
Ноги подкашиваются, а по телу струится холодный липкий пот… Кажется, сейчас она потеряет сознание…
Только не здесь. Удержаться хоть минутку… Дойти до раздевалки…
Шаг правой ногой… теперь левой… Надо глубоко дышать и думать только о том, что делаешь.
Еще шаг… Сколько их до дальнего угла спортзала, до двери, за которой длинный коридор к душевым и раздевалкам…
Ирина сцепила зубы и скомандовала себе: «Иди, да поживее! Слабачка! Да не дрожи ножонками, смотреть противно!»
Она терпеть не могла слабость, ни чужую, ни свою собственную. За это недостойное чувство она люто ненавидела хлипкое существо по имени Ирина Первенцева. Это существо не имело к ней ни малейшего отношения…
Дверь… прохладный темный коридор… Здесь уже можно схватиться руками за стену, помогая подтягивать непослушные ноги…
Последним усилием воли Ирина рванула на себя дверь раздевалки и рухнула на мягкий кожаный диванчик. И сейчас же все закружилось перед глазами, поплыло в дурном хороводе, будто с похмелья…
— Ирина! — Тренер деликатно стукнул в дверь.
Она не ответила, и тогда он нахально вперся в раздевалку без приглашения.
— Как не стыдно? — возмущенно забубнил он над ухом. — Нашла кому силу показывать! Загоняла девчонку…
— Сама напросилась, — безразлично выдавила Ирина.
И мир опять погрузился во тьму.
— Ну, как ты на это смотришь? — ласково и проникновенно спрашивал Константин Иннокентьевич.
— На… что?
Ирина открыла глаза и повернула голову. Тренер сидел рядом с ее диванчиком, оседлав стул, и ждал ответа.
Интересно, сколько она была в отключке? Похоже, Костик ничего и не заметил, распинался, думая, что Ирина его слушает.
Она обратила внимание, что машинально приняла позу «нирваны», классического расслабления для аутотренинга.
Да… мастерство не пропьешь…
Ирина усмехнулась и осторожно села.
— Я устрою так, что по старым зачетам, несмотря на то что ты пропустила Европу, нас возьмут в сборную на чемпионат мира…
— Ну…
— Что «ну»! — взорвался тренер. — Надо подавать заявку! Время-то идет!
«Ага! — злорадно подумала Ирина. — Переметнулся… Быстро же ты меняешь свои пристрастия… Ну как, хорошо я вас умыла? Получили? То-то! Вы еще увидите, кто такая Ирина Первенцева! Все увидите!»
А самое главное, это должен увидеть и оценить Владимир…
И у него обязательно будет такая возможность…
Глава 2
БАНАЛЬНЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК
Ну что за идиотская ситуация?! Вечно я умудряюсь влипнуть в историю, оказаться без вины виноватой!..
Дурацкая жизнь! Дрянной характер!
Вот меряю теперь шагами свою крохотную квартирку и киплю от возмущения…
Да как он посмел?! Как он мог такое подумать?! По какому праву отказал мне в элементарной возможности объясниться?!
У каждого человека есть своя правда, своя точка зрения, свой взгляд на события. И я имею право ее высказать. Непременно. Иначе просто не должно быть!
А Владимир, как назло, не звонит. Не появляется, не интересуется мной… Он вычеркнул меня из своей жизни. Ему не интересны мои успехи, мои победы…
Да он даже сегодняшнюю «Спортивную жизнь», наверное, не просмотрел. Не увидел мою фамилию в списке сборной мирового чемпионата…
А ведь должен понимать, чего мне стоило вернуться на свое законное место, продолжить тренировки… Именно по его вине я не смогла попасть на европейский чемпионат…
Ну… пусть по собственной… если честно… Все равно…
Хоть бы позвонил…
А впрочем, у нас равноправие… С какой стати я должна ждать от него милости, снизойдет ли его светлость до беседы? Я вполне в состоянии сама позвонить. Раз мне хочется. Что тут такого?
И я решительно сняла трубку и набрала номер.
— Будьте добры господина Львова…
— Он на совещании, — сухо ответил мелодичный женский голосок. — Вы хотите передать информацию?
— Хочу, — с вызовом заявила я. — Передайте, что госпожа Первенцева ждет его звонка.
— Он вам обещал? Вы договаривались? Минуточку… я проверю… Нет, у меня ничего не записано…
— Так запишите.
— Хорошо… — секретарша помедлила. — Я напомню ему в шестнадцать десять. Вы по какому вопросу?
— По личному.
— Простите, видимо, вам лучше записаться на прием…
— Я сама решу, что для меня лучше, — отрезала я.
Хамство какое! Она мне будет советовать! Держите меня! Упасть и не встать!
И где он только откопал такую нахалку?.. Интересно, она симпатичная? Наверное, спит и видит, как бы обольстить своего импозантного шефа…
А он… он позволяет всякой финтифлюшке, которая только и умеет, что печатать на машинке да варить кофе, говорить со мной в таком вызывающем тоне…
Нет, он же на совещании… Если бы он слышал, то показал бы своей секретутке, как следует с людьми разговаривать…
А может, совещание только предлог? И он просто не хочет брать трубку… Скрывается? Прячется от меня? Трус!
Боится объяснений… Конечно… Стыдно небось за свое поведение. Теперь должен в ножках валяться и вымаливать прощение!
