Лева подмигнул скрюченной девушке и сообщил:
– Нас ждут. Едем в гости. Только надо кое что с собой прихватить.
Обессиленная последними событиями и связанными с ними переживаниями, Олечка покорно кивнула. Машина притормозила около магазина «24 часа», но настроившаяся на летальный исход Оля увидела лишь небольшую вывеску притулившегося рядом павильончика «Сад и огород».
«Как обидно умирать молодой», – отстраненно подумала она.
Вечер закончился неожиданно. Хозяин, вежливо вытерпев процедуру знакомства, провел их в кухню и ушел спать, сославшись на то, что скоро утро. Олечка долго напряженно прислушивалась, предполагая, что он замыслил что-то недоброе, но никаких подозрительных звуков не уловила. А Лева, закупивший «инструмента» с запасом, быстро напился и заснул, улыбнувшись на прощание застывшей в горестной позе девушке. Он тоже сильно понервничал и просто хотел немного разрядиться, но просчитался и, перебрав свою дозу, уютно свернулся калачиком на кухонном диване гостеприимного Леши.
Но даже на этом дикий день не закончился: убежать из квартиры не получилось, поскольку она была заперта изнутри, а ключ отсутствовал. Этаж был как минимум пятый, а то и шестой, в связи с чем героический прыжок в окно отменялся. Олечка побродила по апартаментам, наткнулась в спальне на сладко спящего хозяина и, наконец, угомонилась в гостиной на софе.
Проснувшийся Лева долго и нудно извинялся под ехидные смешки Алексея, а Олечка терпеливо улыбалась и жила надеждой, что с рассветом этот кошмар закончился и ее отпустят. Но все оказалось не так просто: Лева, упорно желавший замолить грехи и уныло бубнивший про то, что «не понимает, как так могло выйти, а вообще-то он не пьет и водит аккуратно», хотел непременно компенсировать моральный ущерб растерянно хлопающей глазами Олечке, напуганной ночевкой в незнакомом месте. Жертва великодушно отказывалась, мечтая поскорее расстаться с ним и забыть все, как страшный сон, но Лева оказался упорным.
Возмещение ущерба в результате переросло в бурный шестимесячный роман, за время которого Ольга и Лева успели основательно друг друга изучить и прийти к выводу, что являются абсолютно разными людьми. Расставание прошло спокойно, с легким налетом грусти и облегчения.
– Нельзя хвататься за первого встречного лишь потому, что достигла возраста спаривания, – объяснила Олечка подругам, пытавшимся посочувствовать ей в связи с потерей спонсора, бывшего по совместительству и ее личным водителем.
Отсутствие в ее жизни грубоватого и откровенно примитивного Левы она почувствовала буквально на следующий же день. Штурм троллейбуса после лекций в плотной толпе уставших за день студентов-вечерников опустил ее с небес на землю, и ночью Олечка долго разглядывала ползающие по потолку полосы света от проезжавших под окнами машин, размышляя о высоком. Суть раздумий сводилась к тому, что она, безусловно, права: расстаться с Левой было необходимо, поскольку отношения исчерпали себя, но и сидеть в одиночестве недопустимо. У каждого цветка должен быть садовник, в противном случае его съест какая-нибудь голодная корова или кто-нибудь затопчет. Сделав этот вывод, Ольга заснула тяжелым нервным сном. Убедить себя в том, что садовники с граблями и лейками толпами носятся в поисках маргариток, не удалось.
Как выяснилось, Олечкины опасения оказались небеспочвенными. Спрос на мужчин значительно превышал предложение, а малочисленные свободные соискатели моментально расхватывались конкурентками. Через пару месяцев безуспешных поисков Олечка с горечью констатировала, что ее шансы на рынке женских прелестей не так уж высоки. Не то чтобы она была малосимпатична, просто рядом рыскали более аппетитные дамы со множеством плюсов в виде стабильного материального положения, отдельной жилплощади и выдающихся форм. Работа учителем, мама с характером и легкая субтильность организма безусловно могли расцениваться как минусы.
– Увеличь грудь, если комплексуешь, – посоветовала ей как-то Лана, работавшая переводчицей в крупной компании. Ее основным достоинством являлся именно бюст, такой же крупный, как и все остальные характеристики.
– А у тебя… – смущенно кивнула Оля.
– Ты что? – немедленно возмутилась сокурсница. – У меня сплошной натюрель! Это наследство по женской линии! Но у меня подруга делала, очень довольна. И стоит недорого!
После того, как термин «недорого» был уточнен и озвучен в виде суммы, вопрос отпал сам собой: то, что было недорого для Ланы, оказалось запредельно для Олечкиных финансовых возможностей.
– Не бери в голову! – махнула рукой Лана. – На каждый товар свой купец!
Оля не хотела быть лежалым товаром, который проходящие мимо купцы брезгливо щупают, морщась и раздумывая, нужно ли тратиться. Но в этой жизни все было именно так: либо ты выбираешь, либо тебя. То, что выбирала Олечка, даже головы в ее сторону не поворачивало, а то, что выбирало ее, вызывало у девушки возмущенный протест. Ходить по клубам и театрам с ушастым первокурсником, выше ее ростом всего на пару сантиметров, лицо которого по степени пупырчатости походило на парниковый огурец, она считала ниже своего достоинства. В список отвергнутых входили также все молодые люди, пытавшиеся познакомиться с Ольгой в сильной степени подпития, мужчины старше сорока и откровенно озабоченные типы, настойчиво желавшие скомкать процесс знакомства и ухаживания, перейдя к более близким контактам. Олечке хотелось любви, романтики и стабильности.
– Больно уж ты привередливая, Федоркина, – заметила однажды одногруппница Нина, также пребывавшая в состоянии простоя.
Это была высоченная худая девица с мелкими чертами лица и короткой мальчишеской стрижкой, которую она еженедельно перекрашивала в самые немыслимые цвета в надежде привлечь внимание противоположного пола. Видимо, попадавшиеся на пути мужчины поголовно страдали дальтонизмом, поскольку Нина продолжала скучать в одиночестве и мрачно завидовать удачливым подругам, не забывая поучать Олечку, злившую ее своей разборчивостью.
– Я не привередливая, просто не хочу потом кусать локти и жалеть, – оправдывалась Оля.
Но переубедить Нину было невозможно. Она относилась к определенному типу людей, которые считали свое мнение единственно верным и свято верили в то, что окружающие однажды опомнятся и поймут свою ошибку, признав правоту оппонента.
– Поток кавалеров, которых ты считаешь бракованными, вскоре иссякнет, и не будет вообще никаких. Вот тогда ты начнешь вспоминать, перебирать тех, кого спихнула со своего жизненного пути, и скорее всего обнаружишь пару достойных кандидатур, которых вполне можно было бы придержать, но будет поздно, – настаивала Нина.
