Квартира домовладелицы находилась в конце коридора, на том же этаже, где была квартира сестер Хауристи. Возвращаясь от доньи Алисии, Блас, приблизившись к дверям их квартиры, с особым удовольствием затянулся дымом любимой сигары.
Неплохо придумано. Когда Виктория будет в кабаре, Диди, в присутствии доньи Алисии, произведет предварительный осмотр «объекта», где он должен травить мышей, расположив к себе Бегонию. Через день Бегония, узнав его голос, откроет ему…
Тут-то его чуть и не сбил с ног Бето. «Интересно, заприметил ли он меня, когда я был у его отца?» — забеспокоился Блас. А хоть бы и заприметил. Да, скромный сценарист и режиссер побывал в доме, где хочет снять мансарду.
И еще Блас подумал о том, что, вероятно, сестры Хауристи пришлись по душе Бето.
Ну, что же, тем больше эмоций в доме Сальватьерра будет содействовать выкупу Бегонии.
После обеда Бегония отправилась на кухню мыть посуду, а Виктория, глядя в упор на Бето, сказала:
— Бето, мне не нравится, что ты зачастил к нам. Бегония нездорова, у нас много своих непростых проблем. А я чувствую, что ты нашел удобное место для пустого времяпрепровождения.
Она видела, что ее слова ранят самолюбивого парня. Этого она и добивалась. У нее не было другого способа поставить все на свои места. Пообщались, и хватит. Ему пора возвращаться домой. Она не хотела иметь проблемы с Луисом Альберто. Не из моральных соображений. Дело куда проще, прагматичнее: Луис Альберто обещал позаботиться о Бегонии, пока Виктория будет отсутствовать. Она не может подвергать опасности эту возможность.
Бето встал, губы его дрожали. Он махнул рукой и направился к двери. Виктория, поморщившись, прицокнула языком:
— Стой! Садись. Объясни, почему ты не пошел домой?
— Потому что не могу! Потому что меня топят, а я не знаю, как выбраться на берег! Потому что никто не хочет выслушать меня до конца!
С кухни прискакала испуганная Бегония, в фартуке, с тарелкой и кухонным полотенцем. Виктория подошла к сестре, обняла ее и шепнула:
— Не волнуйся, у парня разыгрались нервы, он хочет о чем-то посоветоваться со мной. — Она развернула ее и наподдала ей легкого шлепка. — Марш на кухню!
Виктория осталась стоять в дверях, прислонившись к косяку.
— Рассказывай.
— Твоя подруга Вивиан утверждает, что я… что мы… якобы этой ночью…
Виктория расхохоталась.
— Вивиан в своем репертуаре! Она и мне высказала свои подозрения. А ты сам не понимаешь, что это не так?
— Но она потребовала деньги за свое молчание! Она пригрозила рассказать отцу!
Виктория побледнела.
— И ты дал ей деньги? Говори, дал?!
— Дал…
— Сколько?
— По-моему, триста тысяч…
— Сколько, сколько?!
— Мне Себастьян подсунул конверт. Я так и не понял зачем… Там было триста тысяч. Я так испугался ее слов, что отдал ей весь конверт…
— Ты понимаешь, что этим ты как бы признал нашу…
Бето выпучил на нее глаза.
— Как можно признать то, чего не было?
Виктория мрачно покачала головой: ребенок, сущий ребенок…
— Слушай. Я хочу откровенно сказать тебе следующее. Состояние сестры очень серьезное. А тут еще… Вокруг квартиры какой-то дым сигарный… вьется. — Она помолчала и смущенно добавила: — Так как я должна лететь на неделю на Кубу, я посоветовалась с твоим отцом, куда лучше пристроить Бегонию. И он тут же предложил взять ее к вам… Падре Адриан, которому он обмолвился о нашем разговоре, тоже не прочь пригласить ее к себе.
Бето участливо кивал, слушая ее.
— Теперь ты понимаешь, чего я боюсь? В твоем конфликте с семьей мы с Бегонией оказываемся между молотом и наковальней.
Бето опустил голову. Потом посмотрел на Викторию. В его глазах было столько растерянности, что ей стало его жалко.
— Вот что, Бето. Вивиан я беру на себя. А ты возьми на себя примирение с отцом… Дома ведь уже знают, где… ты провел ночь. Должно быть, Вивиан и донесла. Впрочем, нет. Если бы она сделала это, ей нечем было бы тебе угрожать. Значит, нас увидел вместе кто-нибудь из твоих знакомых… Ну, конечно, Себастьян или Кики!
Бето отверг это предположение. Себас не стал бы сейчас шкодничать. Бето пришлось рассказать Виктории про похищенные четки, про то, как он выкупал их у негодяя и как того, по-видимому, заела совесть — стал бы он иначе возвращать триста тысяч, те самые, которые Бето отдал Вивиан.
— Так что вряд ли это сделал Себас, — заключил Бето. — А уж Кики ничего без ведома своего дружка не предпримет.
— Тогда, возможно, донес Умберто, жених Марисабель. Я видела его в зале. На этот раз он был один и громче всех мне хлопал, а лысина его сверкала, как ночью маяк! — развеселилась Виктория. — Его сестра мне проходу не дает! Но клянусь, моим мужем будет не женщина!
У Бето снова поднялось настроение. Все-таки Виктория замечательная девушка: как просто с ней, как разумно она мыслит!
Позвонив домой и узнав от Рамоны, что отец на работе, он набрал номер его офиса и сказал:
— Отец, я виноват перед тобой. Я тебя очень люблю и прошу только об одном — верить мне. Я могу вести себя не так, как следовало бы, могу что-то недосказать. Но я никогда тебе не солгу…
— Сынок, я не сомневался в этом. Прости, если обидел тебя. До вечера!
На глазах Бето блестели слезы, а душа его ликовала.
Виктория крепко его обняла и расцеловала. С кухни прибежала Бегония. Она тоже шутливо полезла целоваться.
— Ну, ну! — оттащила ее Виктория. — Рано еще!
Теперь они повалили на ковер Викторию, теперь Виктории пришлось вертеться на лопатках и визжать от щекотки…
Выйдя на улицу, Бето взял такси и через полчаса был дома…
Блас никогда не был женат. Но влюблялся не раз.
Он не мог причислить себя к разряду жарких донжуанов. С женщинами вел себя, как подобает настоящему мужчине. Он не любил, когда при нем рассказывали сальные подробности интимных подвигов. Ему не нравилась порнография и пошлые анекдоты.
Трудно сложилась его судьба, не раз он был на шаг от смерти в тюрьмах и в джунглях (в настоящих, где транспортировал оружие и наркотики, и в городских, где какое только зверье не встречалось).
Конечно, иногда он думал о том, что неплохо бы обзавестись семьей, детьми, но все откладывал это на будущее… Если только оно было ему суждено…
Вивиан ему нравилась.
У нее были тонкие черты лица, мягкая линия рук, нежная кожа. А полуоткрытые губы, казалось, были созданы для поцелуев. Она была по нему. Не раз, думая о ней, он вздрагивал и улыбался.
Но дальше тела ее не пускал. Ее оболочка не соответствовала содержанию.
