Но дальше тела ее не пускал. Ее оболочка не соответствовала содержанию.
Танцовщицы знали об их связи, некоторые завидовали Вивиан, относясь в то же время с уважением к Бласу, который не злоупотреблял в своем курятнике неоспоримыми правами петуха.
Самая веселая из них — мулатка с острова Гваделупы — Лулу говорила с милым французским акцентом обитательницы этого заморского департамента Франции:
— Я сюда работать приехала, а не!.. Платил бы побольше, а ухажера я себя и сама найду!
В последнее время Блас все чаще сердился на Вивиан за ее откровенную алчность. Он неплохо платил, а она все чаще намекала ему на то, что он скуп.
Блас ни разу в жизни не покупал женщину. Самолюбие не позволяло. Конечно, он тратился на них, платя за ужин в ресторане, за подарки, за поездку к морю. Но это были затраты косвенные, от всей души и по своей прихоти.
Намеки Вивиан начали раздражать его, а несоответствие ее привлекательности и мелочных притязаний вызывали приступы злобы.
Последней каплей, переполнившей чашу его терпения, было обнаружение в ее сумочке знакомого ему конверта.
Он унизился до обыска, пока она спала. Возвращаясь ночью из туалета, он увидел, что ее сумочка открыта. Он подозревал, что она держит там наркотические таблетки, поэтому взял сумочку и, выйдя на кухню, ознакомился с содержимым этого аксессуара женского туалета. На дне лежал тот самый конверт с тремястами тысяч, которые Блас дал Себастьяну для успокоения Бето.
Первой его мыслью было: Себастьян расплачивается с Вивиан его же — Бласа — деньгами. Однако он тут же понял абсурдность этого подозрения: никогда Себастьян таких денег на женщину не потратит.
Тут же он подумал, что деньги Вивиан стащила у Бето, когда вместе с Викторией укладывала его спать, о чем она с энтузиазмом рассказывала Бласу. Это требовало проверки.
Он грубо разбудил Вивиан и, не дав ей времени протереть как следует глаза, сунул ей под нос конверт.
— Как к тебе попали эти деньги?!
— Ты рылся в моей сумке! — завопила Вивиан, но, получив хлесткую пощечину, запричитала: — Мне их Бето дал!
— За какие такие заслуги?
Вивиан, окончательно проснувшись, испуганно захлопала глазами. Слезливым голоском она запричитала, оправдывая свой неблаговидный поступок намеками на прижимистость Бласа:
— У меня копейки лишней нет! Я вся в долгах! Я его увидела, и сама не знаю, как это произошло, взяла да и ляпнула в шутку, что он по следам отца пошел, к Виктории нашей клеится, а он с перепугу в карман и деньги мне сует, а я что, отказываться буду? — И пошла «по второму кругу»: — У меня копейки лишней нет!..
Не в обычаях Бласа было до конца обнаруживать свои мысли. Прекратив допрос, он неожиданно сменил гнев на милость, улегся рядом с Вивиан и обнял ее. «Ревнует!» — со смешанным чувством радости и обиды подумала она, прижимаясь к Бласу.
— Что ты накинулся на меня! Подумаешь, деньги стрельнула у Бето…
Она зевнула и, уже засыпая, еле слышно промолвила:
— Сам-то разве не замышляешь ободрать Луиса Альберто?..
Лучше бы она этого не говорила.
Она уснула, не догадываясь, что ей суждено поплатиться не только за свою неразборчивость в добыче средств для покупки наркотиков, но и за чрезмерную наблюдательность.
Наутро, уходя от Вивиан, Блас, как бы не придавая этому особого значения, сказал ей:
— Вивиан, прошу тебя, радость моя, не приставай больше к младшему Сальватьерра. Не тяни из него деньги.
— Что ты так опекаешь этого сосунка!.. Для него деньги не деньги. Ладно, раз ты просишь, больше не буду…
— Не хочу лишаться таких именитых клиентов.
— Зачем объяснять, я же сказала!
— Вот возьми. — Блас бросил ей в сумочку несколько крупных ассигнаций. — Прилетим с Кубы, я тебе повышу жалованье.
Она полезла к нему целоваться, и он великодушно дал себя помусолить прекрасным, но холодным губам надоевшей ему куклы.
— Ты проследил, отдал ли Себас деньги Кики? — спросил Блас вышибалу Диди.
— Твой конверт запечатанный он ему в штаны точно сунул, — ответил Диди.
— А сверх того?
— Больше ничего. Только твой конверт из бокового кармана вынул и отдал Бето. Он и это едва успел, Бето его чуть бутылкой не угрохал!
— Гляди, какой боевой…
Блас задумался. Как он и предполагал, Себастьян все деньги не отдал.
Он велел Диди как можно скорее разыскать его и прислать к нему.
— Почему ты не отдал Бето весь долг?
Себастьян внимательно посмотрел на Бласа и понял, что финтить бесполезно.
— Не успел… Он чуть мне бутылкой не двинул…
— Вот это похоже на правду, — одобрительно сказал Блас, давая понять пройдохе, что ему все известно и что хотя он суров, но справедлив, когда ему не лгут. — Так что изволь вернуть ему деньги как можно быстрей! Мы улетаем на Кубу. Сроку у тебя пять дней!
Блас заранее знал, что ответит ему на это Себастьян: это и была ловушка.
— Где я за такое время столько денег раздобуду! Я ведь деньги раздал по карточным долгам!
— Тогда придется отработать.
— А что нужно делать?
— Придет время, объясню…
Пора было заняться похищением Бегонии.
Итак, под видом специалиста по борьбе с грызунами Диди в присутствии домовладелицы заглянет во все квартиры дома, в том числе и в квартиру Виктории.
Конечно, сделать это надо, когда та будет на репетиции, Блас проследит за этим. Диди должен разыграть добряка и понравиться Бегонии.
В день похищения Диди без ведома домохозяйки постучится к Бегонии и назовется и, когда та откроет ему, усыпит ее хлороформом. По черной лестнице перенесет ее в мансарду. Себастьян и Кики, которые ничего не будут знать о задаче Диди, будут стоять на стреме у входа в дом, чтобы отвлечь внимание домохозяйки или жильцов, если вдруг они появятся.
В мансарде уже будет находиться врач, которого в тюрьме, где сидел Блас, товарищи по отсидке звали Скальпелем. Он должен обеспечить тщательнейший уход за больной девушкой, чтобы Блас — в роли спасителя мог «вручить» ее в «полной кондиции» Виктории, разумеется, после получения выкупа.
Блас немедленно оповестит Викторию о похищении Бегонии и определит размер выкупа, а та непременно бросится к Луису Альберто.
В том, что он тут же отреагирует на трагическое происшествие, Блас ни минуты не сомневался: подслушанная им интимная беседа в ресторане между Луисом Альберто и Викторией, когда она попросила его об опеке Бегонии на время ее отсутствия, и его дружеская озабоченность судьбой сестры танцовщицы полностью гарантировали успех криминального умысла.
