Модель дамского белья что-то сказала Рурку и направилась в туалет в вестибюле. Коннор решил воспользоваться случаем и подстраховать Джулиана.
— Привет, Рурк, — сказал он.
— Коннор.
Они пожали руки.
— Есть минутка? — спросил Коннор.
Рурк посмотрел в вестибюль:
— Точно. Ты знаешь, что такое женщины, им нужно время, чтобы прихорашиваться.
Не то чтобы Коннор это знал, но он кивнул. Рурк был известен своим романтическим отношением к женщинам. Они всегда были великолепны и всегда через некоторое время возвращались в город — обычно на уик-энд. Некоторые из занятых людей в городке считали, что это плохое поведение для шефа полиции, но большинство полагало, что, пока то, чем он занимается в свободное время, не нарушает закона, — не их дело.
— Я хочу, чтобы ты знал, что мой младший брат приезжает провести со мной лето, — объяснил Коннор. — Сложная семейная ситуация. Мы двое остановимся в лагере «Киога», на стройке.
— Хорошо.
— Он приезжает сюда по решению суда, — добавил Коннор. — Ему семнадцать лет, и у него было несколько столкновений с законом в Калифорнии.
— Похоже, ты проиграл пари. — Рурк расцвел в ухмылке.
— Что-то вроде этого. В любом случае его зовут Джулиан Гастинс, и он прибудет ближайшим поездом.
— Я запомню. — С этими словами Макнайт снял темные очки и поймал взгляд Коннора. — Ты дашь мне знать, если я смогу чем-нибудь помочь.
— Спасибо.
Они снова пожали друг другу руки, и между ними пробежала волна понимания. Большинство людей в городе — включая Рурка Макнайта — знали, что Коннор Дэвис не теряет времени даром. Но никто не знал, что время сделало с Коннором Дэвисом.
Поскольку его мать заставила его взять Джулиана на лето, Коннор был полон яростной решимости убедиться, что его брату повезет больше.
Когда Джулиан впервые поселился у нее, Коннор надеялся, что этот ребенок лучше поладит с матерью, чем он сам. Судя по теперешней ситуации, было не похоже, что это так. Коннор думал, что должен был сказать, что проблемы мальчишки — это не его проблемы. Что его работа не в том, чтобы заставить мать полюбить его. Это было то, на что Коннор сам потратил время и сердце, только чтобы открыть, что этого сделать нельзя.
Подружка Рурка вернулась, и он снова надел темные очки.
— Увидимся, Коннор.
— Обязательно. — Он вежливо кивнул женщине и двинулся на платформу.
Прибыл поезд, направляющийся на юг, модель поцеловала Рурка и села в поезд. Мгновением позже зазвонил телефон Коннора. Он проверил входящий номер и открыл телефон.
— Мама, я только что о тебе думал.
— Он уже приехал?
— Поезд прибудет через минуту-две.
Коннор смотрел, как поезд на юг исчез в расселине, где горы поднимались в небо. Он попытался представить себе вид в Чинно, в Калифорнии, куда она переехала после того, как Мел бросил ее. Шоссе, скотные дворы и ярмарки.
— Ты уверен, что он в поезде?
— Ты хочешь сказать, что ты не уверена? — Коннор нахмурился. У нее что, внезапный приступ материнской заботы? — Что происходит?
Наступила пауза.
— Иногда он убегает, — спокойно ответила она.
— Отлично. Спасибо за то, что сказала мне. — Коннор застыл. Он готов был заплатить немалые деньги за то, чтобы парень сбежал в самоволку. Он не знал, что больше его беспокоит — тот факт, что его мать манипулировала им, заставив взять Джулиана на лето, или тот факт, что он позволил ей это.
— Что еще ты скрываешь, ма? — спросил он ее.
— Боже, Коннор. Я не скрываю от тебя ничего, черт побери. Просто проверяю твоего брата.
— Хорошо.
— Послушай, если тебе это все ни к чему, ты должен был мне сказать. Я едва купила ему билет в последнюю минуту.
— Как это едва, ты ведь купила билет на самолет. — Он гадал, дала ли она парню достаточно денег, чтобы купить билет на поезд.
— Мне пришлось заплатить полную цену.
Его матери было пятьдесят пять лет. У нее должно было быть достаточно денег, чтобы купить билет на самолет от Лос-Анджелеса до Нью-Йорка, не разорившись. Но она просто не могла расстаться с деньгами, хотя была транжиркой, точно так же, как его отец был алкоголиком.
— Вот что я тебе скажу, — сказал он. — Я велю ему позвонить тебе, когда он доберется сюда. И если он не поедет, я сам тебе позвоню.
Длинная пауза. В молчании он почувствовал невысказанное предостережение.
— Что еще ты скрыла от меня, ма?
Он услышал ее глубокий вздох.
— Я, понимаешь, точно не объяснила твоему брату, сколько он у тебя пробудет.
— А сколько он думает будет гостить? — Коннору не нужно было спрашивать. В самом деле нет. Он уже знал, что его мать солгала, чтобы решить свои проблемы. Вот что она сделала.
Он почти не слушал ее длинные оправдательные объяснения. Она сказала Джулиану, что это только на неделю или две и, если он не согласится, она обанкротится, и он попадет в колонию.
Коннор уже слышал все это раньше или, во всяком случае, подобную версию. Он отключил телефон и посмотрел на приближающийся поезд. Группа пассажиров сошла с него: монашка со своим чемоданчиком, учитель, которого он знал по местной школе, бизнесмен, семья туристов, которые направились к стоянке наемных автомобилей.
И это было все. Больше никто не сошел с поезда.
Коннор мерил шагами платформу Кондуктор стоял в дверях, глядя на рельсы и платформу. Он поднес свисток ко рту, готовый дать сигнал трогаться.
И все еще никаких следов Джулиана Коннор выругался сквозь зубы и помахал кондуктору, чтобы тот подождал.
В то же самое время высокий, стройный подросток с дредами вышел из поезда. Джулиан.
Он не вышел, как все люди, а вылез между вагонами, бросив на платформу рюкзак и куртку и спрыгнув за ними.
Не спуская глаз с невероятно высокого мальчишки, Коннор поднес телефон к губам:
— Ма, он здесь Мы позвоним тебе позже.
Он отключил телефон и сунул его в карман.
— Привет! — прокричал он брату. — Двигай сюда.
Джулиан застыл, заняв оборонительную позицию, словно боялся физического оскорбления. Это была позиция человека, привыкшего к побоям. Может быть, позиция человека, проведшего ночь в тюрьме.
В последний раз, когда они видели друг друга, Джулиану было четырнадцать, он был еще ребенком на грани подросткового возраста Коннор приехал в Калифорнию, потому что его мать, в отчаянии от разрушенного брака, умоляла его приехать.
Джулиан, которого он видел в тот год, имел сломанную руку, кривую ухмылку и сердце, полное боли после потери отца.
Три года спустя Коннор обнаружил, что смотрит на невероятно высокого незнакомца с мрачным, враждебным выражением лица.
