Моранди безнадежно пытался скрыть детскую гордость: она светилась в глазах.
— Вам что-нибудь понравилось? — робко спросил он.
— Да, одна очень понравилась, — улыбнулась Сара. — А какую вы хотели бы мне подарить?
— Мою любимую. — Его щеки слегка порозовели.
— Так какую же?
— Вот эту. — Он потянулся, чтобы снять картину с крючка.
— О! — воскликнула она, принимая картину. — Понимаю, почему вы так ее любите. В ней так много… глубины. О да, да… Это прекрасно…
— Я запечатлел в ней идею метемпсихоза, — подсказал он.
Она удивлено повернулась к нему.
— Именно об этом я и подумала, — сказала ошарашенная Сара. — А как она называется?
— Боюсь, у нее нет названия, — извиняющимся тоном сказал он. — Почему бы вам самой не дать ей название?
— Ах да, сейчас посмотрю… подумаю. — Она пыталась сообразить, что такое метемпсихоз. — А, конечно, — сказала она, стараясь оттянуть время, — я знаю, как ее назвать.
Он нетерпеливо ждал.
— Да, это несомненно подойдет, — решительно заявила она. — Другого названия и быть не может.
Его нетерпение нарастало.
— Я бы назвала ее… «Душа в полете».
Его взгляд выразил обожание.
— Удивительно, — пробормотал он с благоговением. — Просто удивительно!
Сара просияла.
— Я рада, что вам понравилось.
— Удивительно, — твердил он, словно не веря себе и качая головой. — Поистине невероятно для человека, не знающего, что такое метемпсихоз.
Моранди серьезно взирал на свой шедевр, словно пытался определить степень его гениальности.
— Вы сводите меня с ума! — воскликнула Сара. — Так что же все-таки это значит?
— Это переход души из одного тела в другое.
— Да ну? — Теперь Сару удивила собственная находчивость. Снова посмотрев на полотно, она подумала, что оно не так уж плохо. — Я буду беречь эту картину.
Он застенчиво улыбнулся, радуясь, что шедевр произвел на нее такое впечатление.
— Хотите выпить? — предложил он, прислонив картину к стене. — У меня есть чай и кофе.
— Пожалуйста, то и другое.
— А может, что-нибудь покрепче?
Сара посмотрела на часы. Одиннадцать утра.
— А как насчет пастиса? — игриво спросила она.
— Есть и пастис. — Он вышел на кухню, оставив Сару разглядывать другие шедевры.
Она ехала в Монако к Эрику, который согласился провести день с ней и ее фотокамерами в лесах за Вэнсом. Но встреча была назначена на час дня, поэтому Сара позвонила Моранди, сказала, что едет через Ниццу, и спросила, свободен ли он. Поскольку была суббота, Моранди оказался дома и выразил горячее желание увидеть ее. А Саре до смерти хотелось посмотреть на его квартиру.
— Давно вы здесь живете? — спросила она, идя за ним на балкон с вином.
— Чуть больше года. Мои сестры приехали и обставили квартиру, свезя сюда ненужное им барахло. А кроме вещей, то ли нарочно, то ли случайно, забыли у меня племянника.
— Племянника? — спросила Сара, оглядываясь.
— О нет, потом они вернулись за ним, — успокоил ее Моранди. — Он спрятался под кроватью, решив здесь остаться.
— А сколько ему? — спросила Сара.
— Двадцать пять.
Лицо Моранди было совершенно серьезным, и Сара не могла понять, шутит он или нет.
— Ему пять, — улыбнулся Моранди, и Сара заметила, как привлекательна его улыбка.
— А сколько у вас сестер?
— Две. И один брат.
— Какое совпадение, и у меня тоже. А вы который по счету?
— Старший. А вы?
— Младшая.
— А у вас есть дети? — спросил он. — От первого брака?
Сара нахмурилась.
— Откуда вы знаете, что я была замужем? — спросила она.
— Вы сами мне сказали.
— Разве? О нет, у меня нет детей. А у вас? Можете не говорить, если они внебрачные.
— Я признаю всех своих детей, — сказал он, удивленный ее предположением.
Сара прикусила губу. Они оба смущались, хотя и подтрунивали друг над другом, и Сара радовалась, что здесь нет Луизы и Дэнни.
— У меня их семеро.
Сара расхохоталась.
— Надо же, я почти поверила вам, — сказала она, открывая вино.
— Но это же правда, у меня действительно семеро детей.
— Только не говорите, пожалуйста, что ваша жена — Белоснежка, — засмеялась она.
— Нет, Тина. Вообще-то она Кристина, но ей нравится, когда ее зовут Тина.
— Так где она сейчас? — спросила Сара, решив, что он разыгрывает ее.
— Мы разошлись. Она в Англии.
— С семью детьми?
— Нет, с тремя. Четверо других с моей первой женой, Долли.
— А сколько жен у вас было? — спросила Сара.
— Только две.
— Вы опять шутите?
— Ничуть. А почему вы мне не верите?
— Не знаю.
— А вы поверите, если я скажу, что вас очень красит смущение? — Он покраснел до корней волос.
— Не верю ни единому вашему слову.
— Все это чистая правда. Кстати, поэтому я и втянулся в изготовление таких фильмов. За них хорошо платят, а я должен платить алименты.
— Странно, что такой человек, как вы, занимается такими лентами.
— Почему? — спросил он, робко улыбнувшись.
— Не знаю. — Сара хотела упомянуть о Джейке, но, не желая портить ему настроения, решила этого не делать. — Я рассказала вам кое-что о себе, надеюсь, вы не подумали, что у меня много капризов или причуд.
— Вы кажетесь мне прекрасной, особенной женщиной, — ответил он так искренне, что она засияла. — И я подумал, как мне повезло.
— Правда?
— Какие же могут быть сомнения? Едва увидев вас, я понял, что вы совсем не похожи на других женщин.
— А на кого же я похожа?
— Вы были так милы и застенчивы, ваши глаза смеялись, волосы отливали серебром, как сейчас, а кожа нежно блестела, и я сразу вспомнил все любовные баллады, которые когда-то знал.
— Неужели? — удивилась она.
— А самое удивительное, что, когда вас искусали москиты, вы стали еще красивее, красивее всех, кого я когда-либо видел…
— Вы тоже мне нравитесь, мистер Моранди.
— Тревор, — поправил он.
— Я не могу вас так называть. Вы совсем непохожи на Тревора, слава Богу.
— А вы похожи на принцессу, как бы ее ни звали.
Сара улыбнулась до ушей.
— Хорошо, что мои подруги не слышат вас.
— Я очень рад, что вы здесь. Налить вам еще? Мне хотелось бы поцеловать вас, если вы разрешите.
Сара покраснела.
Он нежно коснулся ее губами, теплыми, мягкими, но требовательными.
— Думаю, — сказала она хрипловато, — мне не стоит пить, я становлюсь несколько раскованной.
Она коснулась его руки.
— Я не хочу завлекать вас и боюсь далеко зайти.
