Этой девушке в ЦРУ надо работать, таким сердитым взглядом она расколет любого.
Джош занервничал.
— Ты же знаешь, Дэвис очень вспыльчивый, он не успел поймать меня, поэтому в стену полетел телефон, не повезло ему и повезло мне.
— Да, ты прав. Спасибо что передал его, я переживаю за него.
— Я тоже, но этот парень сильный, с ним все будет хорошо!
Джо поерзала на кровати, сжимая в руках мой телефон.
— Мне сняться сны, Джош.
— Какие?
— Эротические, идиот! — вскрикнул я, не выдержав вранья Джоша.
— Дон прощается со мной в них, я боюсь, что он уйдет по-настоящему! — Джордан начала плакать, друг склонился к ней, обнимая мою девушку, похлопывая ее по левому плечу.
— Он любит тебя и будет бороться до последнего! Просто нужно ждать. — Вот теперь голос парня дрогнул, я видел, как слеза скатилась по его щеке. — Слушай, мне нужно немного проветриться, не люблю больницы, ты опустишь меня?
— При одном условии, — Джо не разжимала объятий, держась за Джоша как за спасительный плот или что-то в роде этого.
— Каком?
— Увидишь Дона, скажи, что я люблю этого засранца!
— Обязательно.
Парень почти вылетел из палаты, громко хлопая дверью. Посмотрев на Джо, я отправился за ним.
Сев на кресло, возле моей палаты, Джош схватился за голову. Его глаза были красными и руки дрожали. Честно признаться, он выглядел ужасно, но ведь на то и нужны друзья, чтобы перенимать часть боли на себя, проживая ее, так же как и ты.
— Ты хороший друг, — сквозь улыбку, с болью в голосе сказал я, — и ты хороший гитарист. По-крайней мере моя группа будет в хороших руках.
Выдохнув, парень встал с кресла, открыл дверь палаты. Зашел внутрь. Мне пришлось сделать то же самое, хотя это жуткое пиканье бесило меня. И этот мешок, с костями, лежавший в проводах и в бинтах как мумия тоже бесил. Никогда не думал, что буду сам себя бесить.
— Привет, Лэнни. Хреново выглядишь друг, — Джош уселся рядом с пикающей фигней.
— Ты тоже, — по-дружески и честно признался я.
— Наверное, услышав это, ты бы послал меня далеко и надолго, но ведь в дружбе главная составляющая честность, — на лице Джоша была ухмылка, а на глазах слезы. — Я был у Джо, мне кажется, ей еще хуже чем тебе, ведь ты не чувствуешь ничего, она велела передать тебе, что любит тебя, засранца… знаю, ты бы сказал что любишь ее тоже, но не можешь. Я вообще не знаю сейчас ты с нами или нет, просто я считаю нужным рассказать ей, вдруг она не сможет попрощаться с тобой… ты бы не хотел этого, но так будет справедливо.
Здесь Джош был прав, как в большинстве случаев. Я буду великим эгоистом, не дав ей возможности увидеть меня еще раз, возможно в последний раз, но что это даст? Слезы и боль, или просто разочарование от увиденного? А может все гораздо проще, это даст покой?
— Я хочу попрощаться с ней…
Пиканье приборов стало больше чем невыносимым, оно было ощутимым на ушах, в голове. В теле чувствовалась каждая сломанная кость, боль в каждом суставе, боль от иголок. Боль о того, что я видел и слышал все. Боль от осознания того, что я в сознании. Мой друг сидел, склонившись ко мне, снова плача, я даже языком пошевелить не мог, чтобы сказать ему "спасибо". Сама смерть сжалилась и вернула меня, но надолго ли? Потому что терпеть всю эту боль я не хотел, оставаться таким жалким, я тоже не хотел. Я хотел лишь одного увидеть ее.
Прошла целая вечность, прежде чем мне удалось привыкнуть к ощущениям в теле. Мне наверняка вкололи обезболивающее, но этого было недостаточно. Закрыв глаза, я заставлял себя сказать самое важное имя в своей жизни.
— Джо…. - у меня получилось.
Дверь с грохотом ударила о стену. От громкого звука, я вздрогнула.
Джош выглядел так, будто его хотели поджарить на электрическом стуле: бледный, с отдышкой и глаза как у лемура. Он словно боялся что-то сказать, его рот пару раз открывался в немом замешательстве.
— Что? — мне надоело его оцепенение.
— Дон. — Только и сказал он.
— Дон? — спрыгнув с постели, я почти на трясущихся ногах подошла к парню, — Дон что?
— Он… — Джош словно видел смерть, слова путались, и получалась бессвязная сумбурная речь.
— Боже, он что подрался? Его задержала полиция? — Ламберт качал головой, отрицая все вышесказанное мной, — да, черт тебя подери, что с ним?! — прокричала я, хватаясь за лохматую голову.
— Ты нужна ему.
Я не успела сказать что-либо, крепко сжав мою руку, Джош повел меня в направлении той палаты, у которой я упала в обморок. Его лицо было белее медицинского халата, меня жутко пугали его недоговорки. Вместо объяснений мой бывший, просто кивнул на дверь.
За эти минуты в голове успели пронестись все варианты и, один был хуже каждого последующего.
И мне не хватало смелости открыть эту дверь, если я это сделаю, все изменится и, не думаю, что в лучшую сторону. Собравшись на треть в мыслях и силах, я потянулась к ручке, но меня опередили. Дверь открылась, и из нее вышел доктор, а за ним сестра. Оглянувшись на Джоша, я увидела, как он прикрыл лицо рукой…
Переступая через линию в виде порога, я словно переступила через свою жизнь. Все осталось за дверью, Джош, врачи, больница, другие люди, боль, ненависть. Все. И что-то иное перешло сюда со мной, я чувствовала это всем телом, каждым волоском и порой на коже…
У меня не было эмоций, чтобы что-то сделать, не знаю, как поступает каждый в такой ситуации, но я ничего не могла… боковое зрение, уловило смущенные лица врачей, но здесь их не было. Здесь снова образовался наш мир. Дон и Я, и наша любовь. И теперь, последнее, чтобы я хотела делать, так это жалеть себя, его и все что было, будто потеряла память, за тем самым порогом.
Наверно бессмысленно объяснять то, что я чувствую. Можно сказать о том, что каждый должен сам пережить это, но нет, никому нельзя желать такого. Человек, который поражал себя своей стойкостью, бойкостью, жизненной силой сейчас просто лежит передо мной и, я вижу его в бинтах, в полусознательном состоянии и чувствую, будто бы это я…
А я все стояла и смотрела, не в силах перебороть свой ступор. Это какие-то жестокие игры, испытание на выносливость, устроенные жизнью. И смертью. Признавая поражение в этой игре, я сбежала, зная, что нужна ему, но ведь он сильный, он не сдастся, борьба его будет идти до последнего и даже там, он сцепиться со смертью…
Переступив порог из палаты, я вернулась туда, где была другая жизнь и, где все вернулось, включая осознание и боль. Вот так стена делит два мира. Теперь, сквозь слезы я видела слезы Джоша, серьезность и неизбежность ситуации.
