— Я скучала, — ласково прошептала она. — Почему ты мне не звонил?
— Там в радиусе нескольких миль не было ни одного телефона. Про сотовый я вообще молчу, — виновато ответил Джонатан.
— Ничего. Теперь мы можем вдоволь наговориться. Скажи, что тебе меня не хватало.
— Да, это так, — согласился Джонатан. — Каждую ночь о тебе думал.
Ивива только слегка ухмыльнулась, потому как знала, что он врал. И врал постоянно. Но не в этом ли суть отношений, если мы, зная, что нам лгут, изо всех сил делаем вид, что верим? Может и так, ведь многим так нравится быть одураченными. Хотя еще большее удовольствие мы получаем от того, что потом появляется возможность излечить уязвленное самолюбие игрой в невинную жертву обстоятельств.
— Ты только с аэропорта? — поинтересовалась Ивива.
— Угу, — кивнул Джонатан. — И я жутко голоден. Как ты смотришь на то, чтобы где-нибудь перекусить?
— Только приму душ и переоденусь.
Они встретились в лифте через час. Как только двери захлопнулись и лифт пришел в движение, Ивива нажала на кнопку «стоп»… Ожидавшая внизу Кортни долго не могла понять, почему он не едет. До тех пор, пока не услышала восторженные крики оргазма. Как ни в чем не бывало, эти двое вышли из маленькой кабинки, приветливо улыбнувшись удивленной, но, тем не менее, уважительно смотревшей на них Кортни.
— Куда отправимся?
— На твое усмотрение, — ответила Ивива. — Сегодня я доверяю выбор тебе.
— Знаешь, — неожиданно предложил Джонатан. — Я давно не был в «Макдоналдсе». Не желаешь отведать фаст-фуда?
— С чего это вдруг тебя потянуло в МакДак?
— Нам не хватает разнообразия. Все эти дорогие рестораны… Уже приелись.
— Ну, если ты хочешь, — уклончиво ответила Ивива и они сели в такси.
Джонатан привез Ививу в тот же самый МакДак, в котором она накануне обедала вместе с Эндрю. Она слегка удивилась необычному выбору, ведь он находился довольно далеко от Пятой Авеню. Но Джонатан объяснил ей, что здесь самые вкусные бургеры во всем Нью-Йорке.
— Неужели есть разница? — спросила Ивива, макая картошку в сырный соус.
— Конечно! Хоть рецепт и один, вкус все равно отличается. В каждом городе по-своему.
— Ты так часто бываешь в закусочных?
— Иногда случается, — ответил Джонатан. — Когда нужно быстро поесть.
— Я почему-то думала, что ты ешь прямо на работе.
— И такое тоже бывает.
— Да уж, — глубоко вздохнула пресыщенная Ивива, глядя на очередной бургер. — Такими темпами я стану жирной как вон та тетка за столиком у окна.
Джонатан посмотрел на женщину и рассмеялся — она действительно была похожа на огромного великана, пожирающего маленьких мирян в виде жареной картошки.
— Как мило. По-моему даже толстой ты бы осталась все такой же сексуальной, — шепнул ей на ухо Джонатан. — Кстати, вчера ты съела гораздо больше, чем сегодня.
— Ничего подобного, — отмахнулась Ивива. — Стоп, а откуда ты знаешь, что я была здесь вчера?
— Просто знаю.
— Эй! — вспылила Ивива. — Ты следил за мной?
— Не я. Мой знакомый.
— Не стоит так горячиться.
— Тогда зачем?
— Я волновался за тебя. На Пятой Авеню становится не безопасно.
Ивива на многое готова закрыть глаза: на мелкую ложь, только если она не настолько очевидна, на сплетни, но от них нигде не скрыться, даже на нравоучения от посторонних людей. Но когда кто-то вторгался в ее личное пространство, Ивива становилась опаснее разъяренной фурии. Тем не менее, сдерживала себя и сейчас все также невозмутимо доедала большое ведро картошки.
— Совсем не обязательно за мной следить — я способна позаботиться о себе сама.
— Я заметил, — ответил Джонатан, ожидавший несколько другой реакции. — Ты даже не злишься?
— Честно? Я бы прямо сейчас утопила тебя в стакане с колой.
— Так что же тебе мешает?
— Не хочу потом учить сокамерниц правильно наносить макияж.
— Меня всегда восхищало твое чувство юмора.
— Ох, Джонатан, — Ивива покачала головой. — И почему ты такой идиот?
— Спроси, что полегче.
— Зачем? Неужели это было так необходимо?
— Я уже говорил, что волнуюсь, — ответил Джонатан.
— Перестань! Я хочу услышать правду.
— Это действительно так.
— Не лги мне.
— Ладно. Я хотел узнать, с кем ты вчера здесь встречалась.
— Ты прилетел не сегодня? — догадалась Ивива.
— Нет.
— Когда?
— Пару дней назад.
— Почему не пришел раньше?
— Я хотел, но увидел тебя и его. Вместе. Кто это?
— Ты действительно хочешь знать?
Джонатан кивнул.
— Он всего лишь полицейский. Нашел мою машину и пригласил пообедать. Удовлетворен?
— Вполне.
— Неужели ты ревнуешь?
— Нет, — недоуменно посмотрел на нее Джонатан.
— Я вижу, что ревнуешь. Как и у всех мужчин, твои глаза абсолютно не умеют врать.
— Неужели все так очевидно?
Ивива скривила лицо. Она встала из-за столика и направилась к выходу. Джонатан не стал бежать за ней. Может, их взгляды на жизнь несколько отличались, но в одном они оба сошлись во мнениях — ревность лечится только одиночеством.
Теперь отдохнуть от Джонатана желала Ивива.
Женщина вернулась домой и включила телевизор. Ивива закурила. Почему-то это единственное, что пришло на ум, хотя вместе с Мейси они изучили тысячу способов решить проблему, не прибегая к сигаретам и алкоголю. Она взяла телефон и набрала номер. Она знала его наизусть.
— Ивива? — послышался с другого конца голос матери. — Что случилось?
— Я не знаю, что мне делать, — тихо ответила Ивива. — Дай мне, пожалуйста, поговорить с Чарли.
Почти весь день Меган провела в суде, но мысли ее летали где-то далеко. Она думала о Монике Харт. Судья заметил странное поведение адвоката и решил отложить заседание. Она чуть не провалила дело, с которым справился бы даже студент, не имеющий никакого опыта. Оставшись одна в своем офисе, Меган достала злополучный диск. Вот он, в ее руках. Последний ключ к разгадке тайны гибели Моники. Но хочет ли она действительно знать правду?
«Черт возьми, я итак уже влезла в это дерьмо по самые уши!»— подумала Меган и сунула диск в лептоп.
На экране замелькали обнаженные люди. Они улыбались, шутили и заигрывали друг с другом. Внимание Меган тут же привлекла смущенная девушка, стоявшая в углу и пытающаяся прикрыть наготу легким шелковым пеньюаром. Голос за кадром пытался успокоить ее и говорил, что все хорошо, что нечего стыдиться, ведь то, что происходит здесь — вполне естественно. Моника не хотела и дрожала от волнения. К ней подошел тот самый парень, с которым говорила Меган. Он что-то сказал ей, и она отложила пеньюар в сторону. Участники расположились на больших матрасах ало-красного цвета. Комната, в которой все происходило, некогда была подвалом. Почти все осталось в ней без изменений, только стены претерпели небольшой косметический ремонт и в потолок были вмонтированы небольшие металлические крючки. К ним подвешивались специальные качели, но на этот раз режиссер решил повесить четыре цепи с кожаными ремнями, затягивающимися на запястьях. Еще одна такая же цепь предназначалась для шеи. К ним подвели Монику. Ее сердце сжалось от страха, а глаза остекленели. Крепкие парни аккуратно подсадили ее и затянули ремни. Она оказалась подвешенной за руки, ноги и шею почти в метре над землей. Все остальные предались утехам на матрасах под ней, изредка поглаживая ее нежное хрупкое тело. Моника немного успокоилась и, казалось, начала получать удовольствие от процесса. Она пыталась шевелиться и извивалась подобно змее. Один участник протянул к ней руки и обхватил талию, пытаясь дотянуться хотя бы до грудей, но куда там! Он слишком сильно притянул ее к себе. Крюки не выдержали. В мгновение ока все четыре цепи с лязгом повисли на нежных ручках Моники, а сама она осталась висеть под потолком и биться в предсмертных судорогах. У нее сломалась шея — пятый крюк так и остался на месте. Кто-то закричал и убежал, кто-то тщетно пытался помочь… Оператор держал камеру и повторял: «О Боже!»
