И мне тоже смешно, а ещё как-то по-особенному легко и хорошо.
Перед вечерней сменой я совершаю свой личный подвиг и пишу Стасу сообщение: «Сегодня работаю. Заберёшь меня?»
Ответ приходит почти сразу: «Кто ты и что ты сделала с Верой?». Какая глупость, но я ничего не могу с собой поделать и бесконтрольно улыбаюсь экрану телефона, из-за чего в какой-то момент мне в голову прилетает подушка от Кроли.
На моё немое «ЗА ЧТО?!», поясняет:
— Слишком приторно. Бесишь, — и ржёт.
Смена проходила весело. С всеобщими шутками и подколками. Сегодня вообще все были какие-то… душевные. Ну, или горячо мною обожаемые. И Лику убивать у меня желания нет. И с Юлькой дурачиться хочется. Устроили представление, соревнуясь, кто эффектней бутылками крутит. Обычно мы не сильно флейрингом увлекались, но сегодня как-то хотелось. К тому же народу по сравнению с вчерашним днём было не так много, так что обстановка располагала.
Севка, чуть ли не с родительским умилением косящийся в нашу сторону, сегодня тоже был какой-то благостный.
Стас приехал уже после полуночи. Я точно знала, что он приедет, хоть он напрямую и не обещал. Но это не мешало мне с трепетом и волнением ожидать того момента, когда входная дверь в очередной раз откроется, запуская в бар струю морозного воздуха, и появится он. Как всегда слегка лохматый, возможно даже уставший, с лёгким прищуром в глазах и дневной щетиной на щеках и подбородке.
Он был не один. Дамир с интересом оглядывался по сторонам, улыбаясь своей спокойной и размеренной улыбкой. Парни уверенной походкой двинулись в направлении нас, а я вдруг запаниковала, не представляя, что же мне делать. Нелепо крутила в руках полотенце со стаканом, пытаясь хоть так унять свою предательскую дрожь в пальцах. Стас как всегда лыбится во все свои тридцать два зуба, а я робею и радуюсь в ответ. Он останавливается в метре от стойки, и чего-то выжидает, пряча руки в карманы и немного раскачиваясь на носках.
Зато Дамир обгоняет его и первый здоровается со мной:
— Привет, синевласка!
— Почему синевласка? — вклинивается вездесущая Юлька. — Она же фиолетовая.
— А мы слово подходящее подобрать не смогли. Всю дорогу пытались придумать что-нибудь этакое. Но у цветов фиолетовый и сиреневый оказались значительные проблемы со словообразованием.
И пока Дам знакомится с местной публикой, мы со Стасом продолжаем стоять в паре метров друг от друга, разделённые стойкой, шумом и людьми, но при этом, чувствуя такое полное единение, что у меня по всему телу мурашки разбегаются. Разум шепчет, чтобы я сопли свои подобрала и вообще этот ванильный кисель, именуемый по ошибке моими мозгами, в кучу собрала. И я честно пытаюсь включить и прагматизм свой, и упрямство, и хоть какой-то рационализм, но ведь не работает. Стою и смотрю на него, забывая даже стакан протирать.
— Ну? — шепчет он одними губами, подталкивая меня к каким-то действиям. А зачарованная я могу лишь головой кивать, заранее соглашаясь на всё.
Шаг навстречу друг другу мы делаем одновременно. В этот момент моё сознание будто раздваивается. Одна часть плавится и рвётся к нему, а вторая — бьётся в истерике, проклиная меня и всех моих пресловутых бабочек в животе. Это вообще выглядит до ужаса банально и сопливо. Слащаво. Но я не могу ничего с этим поделать, это сильнее меня.
Между нами только барная стойка, но разве это преграда? Чернов как большой магнит, к которому меня не просто тянет. Подобно герою из типичного американского мультика, меня несёт на бешенных скоростях, чтобы потом разбиться в лепёшку об стену по имени «Станислав Чернов». Я честно пыталась бежать, прятаться, уползать, цепляться руками и ногами за всё что угодно. Но у меня ни-че-го не вышло.
Я наклоняюсь вперёд, преодолевая последнее расстояние между нами, и Стас касается моих губ своими. Это не совсем поцелуй, скорее уж желание убедиться, что всё это реальность, а не фантастический мираж.
— Привет, — выдыхаем мы вместе.
Рядом со мной кто-то хрюкает, и, не отрывая глаз от Стаса, я пытаюсь поймать Сидорчук за волосы, но та успевает вовремя отскочить в сторону.
Остатки смены прошли как-то совсем странно. Я вытащила свою шахматную доску, и пол вечера резалась с Дамиром в шашки, правда, в их самую обычную версию. Итогом нашего дерби была моя полнейшая капитуляция и признание того, что трезвые шашки ни разу не мой вид спорта.
Стас тоже был при деле. Болтал о чём-то с Севкой, играл в настольный футбол, находя себе соперников среди наших посетителей, иногда комментировал наши с Дамиром баталии. При этом, не забывая, пускать в мою сторону многозначительные взгляды.
Когда за последним клиентом захлопнулась дверь, мы ещё долго всей толпой сидели в зале, сдвинув столики в одну кучу, и просто вели разговоры обо всём на свете, вытянув перед собой уставшие ноги и попивая пиво. К основным действующим лицам присоединилась парочка официантов и ребята с кухни. Расходились уже под утро. Уставшие, но вполне расслабленные.
Мы с Игнатьевым заканчивали последние дела, пока Стас и Дамир ждали меня на парковке.
— Ты как? — с лёгким нажимом в голосе поинтересовался Сева.
— Паникую, — честно призналась я, — но пока вроде бы справляюсь.
Он на какое-то время задумался над моими словами, прикидывая, что можно мне посоветовать, но не найдя ничего должного, с очень серьёзным видом пообещал:
— Всё будет хорошо.
— Откуда такая уверенность?
— Предчувствие.
— Ха. Звучит крайне благонадёжно. То-то ты меня так быстро сдал, — застёгивая на себе куртку, притворно бурчу я на Севку.
— Просто ты заслуживаешь того, чтобы кто-то о тебе позаботился.
Это он зря. Одно дело растекаться от переполняющихся меня эмоций, а совсем другое, впадать в полную зависимость от кого-либо.
— Я сама в состоянии позаботиться о себе! — категорична я в своей независимости.
Мы идём к выходу, и я нервно размахиваю руками, чеканя каждый свой шаг.
— Ну, этого никто не оспаривает. Ты себя сама сколько угодно можешь и содержать, и одевать, и кормить… Вот только ты нефига из этого не делаешь.
Я резко торможу и угрожающе оборачиваюсь к Игнатьеву, уже готовя свою тираду на тему, что не нужно учить меня жизни, но тот слишком хорошо знает все мои реакции, поэтому говорит сам, не давая мне возможности возразить.
— Вер, хватит уже над собой изгаляться. Если у тебя самой себя любить не выходит, пусть хотя бы Стас этим занимается, а там глядишь, и у тебя в голове просветлеет.
Пока оторопевшая я ищу нужные доводы, Сева хватает меня за плечи и тащит к выходу, где уже не поспоришь, там уже братья.
И какая к чёрту тут любовь?!
Первым Стас завозил домой Дамира, чтобы потом дать нам возможности немного побыть вдвоём. Я сидела на заднем сиденье, притихшая и малость подавленная, правда, показывать мне этого совсем не хотелось. Поэтому до самого дома ребят притворялась спящей, уперевшись виском в холодное стекло. Севины слова всколыхнули во мне что-то такое, о чём думать совсем не хотелось. Но ведь нет ничего страшнее однажды зародившейся идеи.
И дело тут вовсе не в любви, потому что какая тут любовь… ну между мной и Стасом. Рано же ещё. Очень рано. Каждая бабочка внутри меня впадёт в истерику только от одной мысли об этом, вызывая желудочные колики. Любовь. Смешно. Так, симпатия, ну или влюблённость на крайний случай. Не могло мне так быстро крышу снести. И Стасу не могло. У него вообще ещё только неделю назад Настя была.
Однако Игнатьев говорил не про это. Его как всегда больше беспокоило моё отношение с самой собой. А здесь мы выходили на шаткую почву. Навык заботиться о себе был утерян мною где-то между Олегом и родителями. Сева, правда, связывал это напрямую с ними всеми, не понимая, откуда растут ноги моей вины. Он вообще был обо мне слишком хорошего мнения, дурацкий стереотип родом из детства.
