Татьяна посмотрела на меня.
— Как сильно ты изменилась, — она пробормотала. — Ах, ладно. Никто не может так сильно измениться, а?
— Убирайся. — я сплюнула. Она вздрогнула, когда я схватила ее, с отвращением вытирая щеку. — Убирайся к чертовой матери.
— Не раньше, чем мы немного поговорим. — она нацелила пистолет в лоб Даники, в смертельном выстреле. — Сейчас, ш-ш-ш, Елена. Иначе маленькая следовательница никогда больше не проснется.
Даника хрипло выдохнула, в ее глазах светилась мольба.
— Я... я не хочу... хочу умирать, — выдохнула она. — Я...я не г-готова.
Я пригладила ее волосы свободной рукой.
— Ты не умрешь. Ты останешься здесь. — я бросила свой пылающий взгляд на Татьяну, позволяя ей увидеть всю месть и ненависть, которые бушевали внутри меня. — Я убью тебя. Клянусь, я, блядь, убью.
Татьяна улыбнулась.
— Такая дикая. Что подводит меня к теме, которую я хотела обсудить с тобой. — я ненавижу ее, я ненавижу ее. — Я хочу предложить тебе работу.
— Работу?
Даже Даника повернула голову.
— Работу, — подтвердила она. — Этот мир не для тебя, Елена. Ты слишком дикая и жестокая, чтобы когда-либо быть принятой этими мужчинами. Я собираюсь создать новый мир, и в нем есть место только для тебя.
Я прерывисто вздохнула.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты будешь работать на меня в качестве моего ведущего научного сотрудника. Ты можешь поступить в любой колледж, какой захочешь, и ни один мужчина не посмеет усомниться в твоих знаниях. Разве ты не можешь просто представить это? Доктор Елена Агостино, известный ученый и неудержимая женщина. Ты будешь писать книги, вести исследования и никогда больше не будешь подчиняться мужчине. — Татьяна протянула руку и нежно схватила меня за запястье. — Приходи работать на меня, Елена, и тебе больше никогда не придется кланяться.
— Кроме тебя.
Ее губы скривились.
— Я что, похожа на какого-то самодовольного мужчину, по-твоему? Мне не нужно, чтобы ты кланялась — только для того, чтобы помочь мне изменить мир.
Чья-то рука обвилась вокруг моей. Я посмотрела вниз и увидела, что рука Даники прикрывает мою окровавленную.
Я нежно сжала ее в ответ.
— Что ты на это скажешь?
Я встретилась взглядом с Татьяной.
— Ты сука, и я увижу тебя в аду.
Она поджала губы.
— Такая жалость. Ты могла бы быть чем-то большим, чем шлюхой Пахана. — она поднялась на ноги, бросив на Данику сочувственный взгляд. — Вы обе могли бы стать чем-то большим.
— Ты тоже могла бы. Гораздо большим.
Татьяна рассмеялась.
— Я нечто большее. Я все большее. — она повернулась, стуча каблуками, собираясь уходить. Прежде чем дверь за ней закрылась, она оглянулась на меня, всезнающими глазами. — Дай мне знать, если передумаешь, миссис Фальконе.
У меня не было ни секунды, чтобы обдумать ее прощальные слова. Я наклонилась над Даникой, отрывая концы своей юбки и используя ее, чтобы впитать кровь. Красный цвет растекся по ее желтому платью, расцветая, как роза, у ее живота.
Веки Даники отяжелели.
— Помогите! — я кричала о ком угодно, о чем угодно. Я не могла оставить ее, не могла оторвать руку от раны. — На помощь, пожалуйста! — я встряхнула ее. Ее карие глаза смыкались. — Не закрывай глаза, слышишь меня? Не засыпай, Даника. Не засыпай.
Она сонно улыбнулась.
— Дани, я серьезно.
Я снова повернула голову к двери и позвала на помощь. Мое горло скребла боль, когда я становилась все громче и громче.
Голова Даники отяжелела и склонилась набок.
— Эй, эй!
— Скажи ему... — прошептала она. — Скажи... Роману.
— Его здесь нет. Ты должна сказать ему сама.
Я влепила ей пощечину, но она не сдвинулась с места. Ее глаза мирно закрылись, дыхание становилось все тише и тише...
— Нет, нет, нет.
Я вскочила на ноги. Кровь хлынула из раны, как только я ослабила давление. Я поскользнулась на полу и поползла к двери.
— Помогите! На помощь!
Заблудившийся посетитель заметила меня с голубой шляпой, ее глаза распахнулись, увидев, что я скорчилась в арке двери, вся в крови. Ее крики присоединились к моим, привлекая внимание большего количества людей. Я слышала, как кто-то говорил что-то о скорой помощи.
В воздухе раздался знакомый крик. Роман вырвался из толпы, толкая людей на полу. Его лицо стало белым как полотно, когда он увидел красный цвет.
Роман здесь, мои инстинкты успокоились.
Я поползла обратно к Данике, прижимая руку к водопаду крови.
Я прижалась лбом к ее лбу, когда ванная наполнилась шумом. Слезы скатились по щекам и падали на ее.
— Пожалуйста, Даника. Пожалуйста, — прошептала я. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Я услышала его голос, когда он вбежал в ванную, а затем почувствовала, как мир рухнул, когда его рев разорвал воздух.
— НЕТ! — Роман заскользил по крови, его колени ударились об пол с достаточной силой, оставляя вмятины на плитках. Он подполз к ней, умоляя вселенную, Бога и всех, кто мог его выслушать. — О Боже, нет. Дани, детка, проснись, детка, пожалуйста..
Я наблюдала, как он посадил ее к себе на колени, его крики пронзили комнату. Мне казалось, что я стою в миллионе километров отсюда, случайный наблюдатель за разворачивающейся трагедией.
— Даника, проснись! — кричал он. — Открой глаза! Детка, я здесь. Я прямо здесь. Пожалуйста, не оставляй меня. Не оставляй меня без тебя.
Сильные руки обняли меня за спину, и Константин присел рядом со мной на корточки. Он убрал мои волосы с лица и большим пальцем смахнул слезы, стекавшие по щекам.
— Что случилось, lyubimaya — любимая?
Я вцепилась в его голос, как плот в шторм.
— Татьяна.
Его челюсти сжались, но прикосновение оставалось нежным.
— Это только кровь Даники?
Я кивнула.
— Хорошо.
Константин обхватил мой затылок ладонями. Повернувшись, он рявкнул приказы по-русски, изменив тон с заботливого, которым он разговаривал со мной, на тон короля, отдающего приказы.
Время двигалось как в тумане, когда в комнату ворвался Вор. Всякий раз, когда кто-то пытался приблизиться к Данике, Роман наносил удар и кричал, чуть не разбивая коленную чашечку солдата. Его оттащили — дерущегося и кричащего, — чтобы кто-нибудь мог осторожно поднять Данику и уйти с ней. Константин прижал меня к себе, поддерживая мой вес больше, чем я хотела признать. Лица слились воедино, когда мы покинули ипподром, и голоса превратились в поток звуков.
В следующий раз, когда я очнулась в момент просветления, я стояла в ванной. Константин мыл мне руки с мылом, его успокаивающий голос ласкал руки и шею.
Мой малыш. Я хочу своего ребенка.
Я не осознавала, что произнесла это вслух, пока он не ответил:
— Я приведу Николая, когда ты будешь чистой.
Моя голова стала слишком тяжелой, и я уронила ее ему на грудь. Его тепло окружило меня, когда он прижал меня к себе, гул его сердцебиения был единственной деталью, на которой я могла сосредоточиться.
— Ты в порядке, Елена, — пробормотал он.
— Даника.
Его руки напряглись.
— Она в операционной.
Мои внутренности разрывались в агонии, сердце сжималось. Я чувствовала ее кровь на своих руках, слышала, как она кричит, что еще не готова умирать.
— Я не могу этого вынести, — прошептала я. — Я не могу вынести всю эту боль.
Константин прижался губами к моей макушке.
— Ты можешь, и ты пройдёшь через это.
Я не хотела этого. Я не хотела чувствовать себя так.
Сделай так, чтобы это прекратилось, сделай так, чтобы это прекратилось.
В моем мозгу всплыло новое слово. Отчаяние.
Константин помог мне лечь в постель, завернув в одеяло. Он что-то прошептал мне, прежде чем исчезнуть. Когда он вернулся, Николай был с ним.
