Ласковый нежный ветерок пробегает по моей щеке, волнуя тонкую прядку у виска.
Кажется, что кто-то идет.
Поворачиваю голову в бок.
Но нет.
Всего лишь волнение не дает мне покоя.
Сжимаю поручни плетеного кресла и ухожу в свои раздумья.
Встреча с юристом прошла быстро. Как только она завершилась — написала Ивану, что можно встретиться на полчаса раньше. Скорее бы отделаться от этого неприятного чувства на душе. Вот живешь годами в этом, а потом раз и в один миг хочется стряхнуть все с плеч и идти вперед, в светлое будущее. Только была ли я другая в те шесть лет, которые прожила с Иваном?
Все сейчас видится другим, иным, а прошлое — чужеродным. Так ли это на самом деле? Хм…
Ясно распахиваются глаза, когда то ли слышу, то ли чувствую что-то знакомое. Поправляюсь на стуле и бросаю взгляд в сторону. Я оказываюсь правой. Это Иван, и он пришел на встречу.
Вопреки желанию нечто загорается во мне.
Что это?
Дань былым отношениям?
Светлые брюки.
Стильный ремень.
Рубашка нежно-голубого цвета, закатанные рукава которой выгодно демонстрировали свежий загар на его руках.
Вернулся к парусному спорту?
Какое правильное решение.
Вместе с мужскими фенечками, браслетами замечаю на его запястье часы, которые ему подарила я. Безусловно, этот аксессуар идет к его сегодняшнему образу.
Сегодня Иван другой.
Сегодня он прежний.
И свободный.
От меня.
Совершенно не ощущаю и толики того напряжения, которое просто с головой захлестывало бывшего парня в нашу последнюю встречу.
Это располагает.
По крайней мере, на 99 процентов я уверена, что никаких сцен ревности и физической угрозы не будет. Все сейчас иначе.
Интересно, что изменилось?
Ведь что-то сподвигло Ивана изменить модель поведения?
Может, это всего лишь смена тактики?
Но опять же, повторюсь, я совершенно не чувствую никакой потенциальной угрозы.
Поднимаю взгляд, чтобы прочитать его настроение. Хотя аура и кинетика тела бывшего уже о многом мне сказали.
Серьезен.
Задумчив.
И спокоен.
Он присаживается напротив меня и только потом смотрит.
Невозмутимо бесстрастный взгляд.
— Давно ждешь?
— Минуты две.
Оценивающий вираж зрачками.
Скупая усмешка.
И до меня доходит, что начатый разговор не имеет ничего общего с нашим предыдущим.
Передо мною тот Иван, которого я знала прежде. До неприятного инцидента в моей квартире.
Осознав это, не могу удержаться от ответной усмешки. Удивленной и озаренной.
Мне кажется, в данный момент я с ним испытываю схожие чувства.
— Смотрю, ты проделал работу над ошибками.
— Лиза, я уже извинился.
— Почему вы думаете, что слово «извини», залечит раны женщины и возместит все понесенные убытки?
— «Вы» — это кто? — с любопытством парирует мне в ответ бывший.
— Мужчины! Муж-чи-ны, — мерно и тихо ударяю пальцами по поверхности стола.
Хмыкает сволочь, будто я не по адресу.
— У мужчин другая сущность.
— Козлиная сущность, — с энергичностью стервы подмечаю я.
Лицо Ивана становится сосредоточенным. Понял, что со мной не так просто. Ради чего мне и с какой это стати спускать ему весьма не шуточную выходку? Безобразное поведение в минувшую встречу…
— Прости, ладно?
Недоуменно покачиваю головой и закатываю глаза.
Как все просто.
Как у них все просто!
Облокотившись о спинку стула, сижу достаточно в расслабленной позе деловой дамы, закинув ногу на ногу и имея небольшой запас расстояния от края стола.
Увожу глаза на прохожих.
— Я как погляжу, ты успокоился. К чему эта встреча? — плавно возвращаю взгляд на Ваню.
— Я не успокоился. Я выдохнул. Подумал. И понял, что упустил из своего поля зрения очень важные моменты.
Вскидываю бровь.
— Например, что ты не разделяла мои мысли о детях, Лиза, — бывший пожимает плечами, а я не верю своим ушам! — Я вспомнил, что ты всякий раз уходила от моего вопроса, по поводу детей. Никогда не говорила: сколько хочешь? Кого? И когда родить?
Я застываю.
Краем глаза вижу, что Иван положил руки на стол и, чуть подавшись вперед, выдал мне вполголоса:
— Так может тогда в Париже ты узнала, что беременна и поскакала в Россию делать аборт?
Мозг чуть не взорвался от выдвинутой теории бывшего спутника моей жизни.
Распахнув глаза, испытываю растерянность и шок.
Неприятно — да.
Никогда бы не подумала, что до такого можно додуматься при всем притом неплохо зная меня.
Я искренне помышляла, что Иван меня знает…
Жаль!
Очень жаль, что заказанный мною кофе до сих пор не принесли. А то сейчас чашка горячего напитка была бы как раз кстати.
Хлопать глазами и ушами некогда. Надо немедленно решать эту проблему. Лучше кардинально.
Вскидываю на него глаза.
Остро.
Строго.
Невозмутимо.
Какие тут могут быть вообще колебания?
Должно быть, мои серо-зеленые глаза в этот миг просто позеленели.
— Ты и вправду думаешь, что я могла бы убить ребенка? — абсолютно глухим голосом произношу я.
И выпуская слова из своей грудной клетки, мой голос с ходу приобретает хрупкость и уязвимость. Он будто окрашивается в светлый цвет. Белый.
Смотрю на него, не мигая, не снижая и градуса высказанной претензии. И понимаю, что сталкиваюсь с подобием детского упрямства, которое может, безусловно, ранить душу, но, к сожалению, не осознать оного.
Потому злиться, отвечать тем же я не могу.
Четко понимаю необходимость расставить точки над i.
Сказать правду придется.
Как бы трудно мне это не далось.
Иначе это слепое неведение, может привести к весьма ужасным последствиям.
Бывший молчит, поняв, что вступил не в то болото.
Я а меж тем титаническими усилиями избавляюсь от какой-то доли напряжения и обиды. И медленно втягиваю в легкие воздух перед признанием.
— Нет, Иван. Твое предположение неверно. И раз уж у тебя возникают подобные мысли, то ты прав, я должна с тобой наконец-то объясниться и сказать, что послужило причиной моего тогдашнего поступка.
Говорю, как адвокат на переговорах, а под конец голос сдает.
Обрывается.
А глаза увлажняются.
Моргаю, чтобы не заплакать.
Я сама не заметила, как села прямо. Сложила перед собой руки замком. Еще один вдох. Выдох. И…
— Я не могу иметь детей.
Иван хлопнул глазами пару раз, но какой-то явной для меня реакции не выдал. Показалось, что призадумался мой бывший и только.
— Не понял, — растерянно мотает головой.
Черт…
— А что тут не понятного, Иван? Я сказала тебе правду коротко и ясно. «Я не могу иметь детей», — внешне спокойно и четко произношу я, а саму уже разрывает.
Не хочу плакать.
Не хочу унижаться.
Не хочу признаваться в том, что я не такая как все.
Но, по-моему, придется.
Мазнув взглядом в сторону резко выдыхаю. Поднимаю сцепленные пальцы выше, будто прячась за ними, и признаюсь:
— Я не могу иметь детей. Ни родить сама. Ни заморозить яйцеклетку и потом воспользоваться услугами суррогатной матери. В общем, никаких шансов на материнство, — грустно оскалилась я, разведя руками перед бывшим.
Вот теперь, кажется, он понял. Ошеломленно раскрыв рот, он так и отпрянул к спинке плетеного кресла.
Судя по прищуренным глазам, в голове его шли мыслительные операции.
Говорить — ничего не говорил.
Думал.
А тем временем принесли кофе.
Я как знала, что бывший не опоздает навстречу, заказала и ему то кофе, которое он любил.
Официантка ушла.
— Спасибо, — говорит он мне насчет заказа.
Его благодарность я встречаю снисходительной и немного отчужденной улыбкой.
Мы что сейчас о погоде разговаривали? Или я тут душу на изнанку вывернуть пыталась?
Делаю размеренный и глубокий вздох, глядя на улицу. Начинаю обдумывать план побега, когда мужчина напротив берет слово:
