— Нет, корпоратив в конце.
Денис пожимает плечами, но не спорит, а быстро и по существу рассказывает про опрос и про то, как наше подразделение взаимодействует с HR. В принципе, интересно, я снова вежливо улыбаюсь, руки на всякий случай со стола убрала, потому что так и хочется взять карандаш и начать крутить его в ладонях. Сама злюсь на себя, что нервничаю, а Дымов… Дымов, кстати, осунулся. Выглядит неважно: круги под глазами, на подбородке свежая царапина. Порезался, когда брился? Я даже вспомнить не могу, когда он выглядел как сейчас — небезупречно, но как живой человек, у которого тоже есть слабости и недостатки.
— ...А теперь по Новому году. — Я чуть не подпрыгиваю на стуле. — Петра, я не понял, как вы считали затраты на ледовое шоу и по фуршету для сотрудников. Поясните, пожалуйста.
Он даже не смотрит на меня, водит карандашом по распечатанным таблицам и хмурится.
— Конечно, Дмитрий Андреевич. — Открываю свою папку с расчетами. — Вот здесь наша переписка, их официальное подтверждение цены, я поставила именно эту сумму, так как в бухгалтерии сказали, что мы успеем перевести деньги в течение месяца, а значит, скидка на их услуги составит 20% от начальной стоимости…
Через пять минут с каким-то внутренним отчаянием окончательно понимаю, что позвал он меня только для дела, ничего личного, как говорится, только бизнес. В такие нюансы полез, что Денис бы точно не ответил, потому что не он делал расчеты.
— Отлично, Петра, — задумчиво, без намека на похвалу, наконец, произносит Дымов. — Я рад, что вы нигде не ошиблись.
— А я рад, что Петра со мной пошла, — ухмыляется Кораблев. — Мы тогда уходим, Дим? Твоя Орлова дала нам ровно полчаса на аудиенцию.
— Да, иди, Дэн. — Дымов кивает, а потом смотрит на меня. — Петра, останьтесь на пару слов.
Если бы меня молнией сейчас ударило, я и то не была бы так ошарашена. Язык вообще прилип к нёбу, и все, что могу, — это молча кивнуть.
— Тогда я пошел. Петра, загляни ко мне, как освободишься. — Голос Дениса я едва различаю.
Никогда тишина не была такой громкой, как сейчас, когда за Кораблевым закрылась дверь.
Я молчу, да и Дымов не торопится что-то говорить. Наконец, устало откидывается на спинку стула и прикрывает глаза. Похоже, он намного больше устал, чем мне показалось. Жена, что ли, замучила?!
— Мы плохо поговорили, Петра, — в конце концов медленно, словно нехотя произносит он. — Но я понимаю, ты должна была узнать от меня, что я женат.
Во взгляде лишь усталость, ни намека на то, что он чувствует вину передо мной, что он…
— Скажи мне только одно, Дима, — давно подготовленные слова срываются с губ, — ты собираешься разводиться?
— Нет, — быстро и без раздумий отвечает Дымов. — Это невозможно, Петра.
Я смотрю в его холодные глаза и понимаю, что на этом все. На самом деле все. Он честен со мной, не юлит и ничего не обещает.
Никаких иллюзий, Петра. Сказка закончилась, в жизни нет места для «долго и счастливо молодой аниматорши и красивого миллионера». Я даже улыбаюсь от этой мысли. Вижу себя словно со стороны, и я как бы не я, а чужая незнакомая девушка.
— Вот как? — С шумом отодвигаю свой стул и встаю. — Ясно. Больше нам не о чем говорить.
— Петра… сядь, пожалуйста. И давай поговорим как взрослые люди.
Да пошел ты, взрослый человек!
— Дмитрий Андреевич! У меня не может быть ничего общего с женатым мужчиной, только общая работа, вот как у нас с вами сейчас.
— Петра! — Он резко встает со своего кресла.
— Подойдешь — заору! Понял? — На глазах уже слезы, ненадолго же меня хватило. — Вали обратно к своей жене, или к Ирине, или еще к кому, а ко мне… даже не смотри теперь на меня!
Телефонная трель перебивает меня, а я и рада, что Дымов на секунду отводит взгляд. Быстро иду к выходу, а в спину слышу:
— Поговорим, когда успокоишься.
Глава 34
— Ну а что я еще, по-твоему, должна была сказать?! — Давно мы со Швецовой так не спорили, как сейчас. — И главное — зачем?! Он сразу все по местам расставил, Нат! Дымов женат и разводиться не будет. Точка. Что еще мне нужно было знать? Что слушать-то? Что у меня все будет, как у Ирины? Тачка, квартира, шмотки и бриллианты?! Что он, как и ее, будет меня водить по театрам и ресторанам? А потом скажет уволиться, потому что, видите ли, личные отношения в компании запрещены. А вот фиг ему! Только пусть попробует меня тронуть! И не уволюсь я!
Я не жду реакции от подруги, не жду, что она поймет меня, я и поддержки от нее не жду сейчас.
Знаю себя: я не могла поступить иначе, а выслушивать его объяснения, после того как он сказал, что не станет разводиться, — так это себя не уважать. И его тоже.
Снова ошиблась. Такое бывает. Но ведь жизнь продолжается. И наши отношения далеко успели зайти лишь в моих фантазиях, а вовсе не в реальности.
— Ты его ненавидишь? — грустно спрашивает Швецова. Наташка явно вину свою чувствует, ведь помню, как она восторгалась Дымовым.
— Не знаю. — Ухожу в ванную, чтобы вытащить из стиралки постельное белье. — Вряд ли… но мне очень больно, Нат. И я… возмущена! Он такой спокойный сидел, уставший, но невозмутимый… Я-то думала, хотя бы извинится! А он! Даже неловкости никакой. Хозяин жизни, мать его! Все ему позволено!
Громко говорю, почти кричу, чтобы Швецова слышала меня из комнаты. Но когда я с корзиной белья оборачиваюсь, оказывается, что Наташка рядом стояла все это время. И лицо у нее…
— Что? Ну что не так, Наташ? Или ты хотела, чтобы я, как эта Ирина…
— Да я не об этом, просто мне тут в голову пришло, но ты сейчас на взводе вся. Даже стирать на ночь глядя решила!
— Это лучше, чем битой расфигачить дымовский «майбах».
— Да у тебя рука не поднялась бы на машину! — Впервые за весь вечер подруга улыбается. — Ты, скорее, его бы отдубасила.
— Ну и что тебе в голову пришло, Наташ? Я не на взводе… дверь на балкон открой, а?
— Я тебя хорошо знаю, — осторожно так начинает Швецова, а я уже напрягаюсь. — Но Дымов… Вот ты только посмотри со стороны и не возмущайся сразу. Ты же не только ему сказала, что отношения с женатыми — это табу. Ты прямо ему дала понять, что тебя интересует лишь штамп в паспорте, а что с ним произошло — тебе плевать, получается?
— В смысле?
— Ну-у... Он, знаешь ли, мог решить, что ты охотница за богатыми холостяками и тебе от него только штампик и нужен был.
— Да что за бред?! — Корзинку с бельем сильнее сжимаю, а то уроню, ей-богу! И прямо на голову Швецовой.
— Ну а если у него формальный брак, Огнева?! — Швецова будто не чует опасности над своей головой. — И они не живут с женой как супруги? Если это чисто бизнес? Знаешь, как бывает у богачей? Штамп о браке не всегда означает настоящий брак. Тогда он, по сути, свободен! И отношения возможны, если нужны именно отношения, а не штамп в паспорте! Это Леха с Виолой по-настоящему живут вместе, а тут может…
— Ушам просто не верю! Наташ! Ну ты о чем вообще?!
— Я о том, что в жизни не всегда все однозначно! И что не надо всех ровнять под Золотова! — теперь уже Швецова чуть ли не орет. — Я же вижу, что ты в него влюбилась, в Дымова этого! Да ты столько лет ни с кем, а тут он… вот я и подумала…
— Молчи уж! Подумала она! — Отворачиваюсь и ухожу на балкон. — Все! Закрываем тему! Про Дымова и других женатых козлов больше не говорим, ясно?!
— Да пожалуйста!
Мы и правда не разговариваем больше со Швецовой. Вообще. В пятницу вечером спать легли, даже не пожелав спокойной ночи друг другу, в субботу Наташка на целый день к своим уехала и не вернулась еще, когда я собиралась утром на соревнования по плаванию.
Я всегда знала, что у нее на отношения взгляды более раскованные, чем у меня, но все равно не ожидала. Да и с чего она взяла, что у Дымова ненастоящий брак? Хотя какое мне теперь дело?!
