Так. Стоп!
— Ирина, — окликаю девушку. Она неохотно оборачивается, но на лице ее обычная вежливая улыбка. — Мне кажется, вам не сюда.
— Что вам кажется? — надменно переспрашивает определенно бывшая подружка Дымова.
— Сектор ваших болельщиков не здесь, а вон там, правее. Видите? Мне кажется, вам даже машут оттуда.
— Что? — Она вертит головой, замирает взглядом на Дымове, но он занят разговором с нашими топами. А вокруг него…
— Здесь уже все занято, Ирина, — негромко произношу, не веря, что фактически выгоняю эту красавицу с нашего сектора.
— Занято? — Обиженно поджимает губы, но я вижу по глазам — скандалить и настаивать на своем она не будет. — Я бы так не сказала!
И все же отворачивается и идет к своим. Чувствую себя мелочной стервой, пусть и довольной. Но на всякий случай на верх на трибуны не смотрю.
Быстро отыскиваю свободное место рядом Денисом и довольно усаживаюсь рядом.
— А что с Ирой?
— Я просто помогла ей найти своих. Больше ничего. Я так поняла, вы с ней большие приятели?
— В одном подъезде жили, пока она замуж не вышла и не переехала к мужу.
— Она еще и замужем?
— Была, — коротко бросает Денис, неотрывно глядя на воду. — Но это нас с тобой не касается.
Я не успеваю хорошенько обдумать слова Кораблева, как над головой доносится знакомый голос:
— Салют, Петра. Дэнчик, привет! Я не опоздал?
Глеб!
Глава 35
«Привет, ты где?» Пишу эсэмэску Швецовой, потому что она дважды не ответила на мои звонки. Да, мы поругались, вчера почти не разговаривали, сегодня вообще не виделись, но ответить-то можно! Вижу, что сейчас сообщение прочитано.
«Еду, дома через 5 мин.».
«И я».
— Петра, — лениво тянет Глеб. — Может, в ресторан? А потом в клуб…
— Руку убери, балбес! — Скидываю с себя его «граблю». — Тебя вообще никто не просил меня провожать.
Парень не обращает внимания на мои слова, вытаскивает мобилу и снова начинает селфиться. Я уже жалею, что позволила ему сесть со мной в такси. Ладно, уже подъезжаем.
— К себе пригласишь? — Глеб, как всегда, не чует берегов. — Оу, а это не твоя пухленькая подружка?!
— Она тебе голову отгрызет, если так назовешь ее. — Смотрю, как Швецова тащит большую спортивную сумку, наверняка с домашними заготовками тети Тани, ее мамы. — Остановите у второго подъезда, пожалуйста.
Протягиваю деньги таксисту, он тормозит рядом с Наташкой, которая недоуменно глядит на нас с Глебом. «Да я тоже в шоке, что он рядом, Нат!»
— Глеб, на этом пока, — прощаюсь с мажором, но он тоже выскакивает из машины.
— Слушай, давай я заеду завтра в обед…
— Иди лесом, придурок! — неожиданно выдает Швецова. — Как тебя вообще сюда занесло?
— Вообще, я привез домой твою подружку. Можно поласковее…
— Пока, Глеб!
Подхватываю Натаху под руку и тащу ее вместе с сумкой к подъезду.
— Да полегче ты, банки расколотим, — недовольно шипит подруга. — Он вообще как тут оказался? Почему ты не на своей машине?
У нас так всегда со Швецовой, когда поругаемся: один-два дня молчим, дуемся друг на друга, а потом зацепляемся за какую-то мелочь, и все сразу на свои места становится.
— Мы выиграли заплыв, Нат! Представляешь?! Впервые за три года. Ну и пошли отмечать в ближайший бар.
— Это днем? — Наташка уже открывает входную дверь.
— Ну… чисто номинально, конечно, один бокальчик, но ты же знаешь, я потом за руль не сажусь. Да мы там все были, а Глеб увязался, типа проводить решил.
— Дебил!
— Да, но я не жалею, что пошла со всеми. Ты права была, я после Лехи вообще перестала тусить со всеми, сейчас такой ошибки не повторю.
Швецова молча тащит свой баул на кухню и сразу же начинает выставлять на стол банки с домашними заготовками.
— Мама передала лично тебе баночку с аджикой, желе из красной смородины тоже тебе. Я за любой кипиш. А… — Наташка явно хочет спросить про Дымова, по глазам ее настырным вижу, но сдерживается. Ладно, топор войны все равно зарыли.
— Юра привез Дымова на соревнования, тот поручкался со всеми боссами, поздравил наших парней с победой и… уехал. С нами праздновать не пошел, как ты понимаешь.
— Расстроена? — прищурившись, спрашивает Наташка.
— Я? С чего бы это? — Рассматриваю свою баночку с красной смородиной. — Он сам по себе, я сама по себе.
— Даже не поздоровался?
— Поздоровался. — С ужасным стуком ставлю банку обратно на стол. — Но ему явно нет до меня никакого дела, от телефона своего почти не отрывался. Одно радует: он не вернулся к фарфоровой кукле.
— Ирина тоже там была? — с интересом уточняет Швецова.
— Прицепилась к нему, но он ее отшил деликатно. Кстати, она, оказывается, замужем была и большая приятельница нашего Кораблева.
— Да ладно? Слушай, давай салат сварганим? И я еще малосольные сделаю, ты глянь, сколько у нас огурцов!
— Огурцы — это святое! Зелень на засолку тоже есть?
Как же я люблю вот такие вот выходные с Наташкой на кухне! И никаких тебе приставучих мажоров, кукольных фальшивых дамочек и напряженных женатых боссов.
— Ох ты ж, гад! — гневно шипит Швецова уже поздно вечером, когда я собираюсь спать. — Петрик, залезь в «Инсту» к мажору!
— Чего? — Не сразу соображаю, но покорно тянусь к телефону. — Что…
— Этот козел фотку с тобой выложил, где вы в машине, и еще несколько, где он в клубе тусуется, — тараторит Швецова. — Ты на подпись глянь: «А теперь ко мне за продолжением». За каким, к черту, продолжением?! Выглядит так, будто он тебя в этом клубе снял и везет на хату!
Я уже сама вижу этот пост — меня, гад такой, даже не отметил. Надеялся, я не увижу?
— С него надо снять скальп и кастрировать, — спокойным до ужаса голосом произносит Наташка. — Он по-другому не понимает.
— Не понимает, — вздыхаю я и набираю Глебу. — Что творится у него в голове?
Так… абонент не абонент. Открываю «Ватсап» и оставляю сообщение: «Глеб, убери фотку со мной из «Инсты». Я серьезно. Завтра голову оторву».
На удивление внутри ничего не свербит от возмущения — просто спать хочется, но с этим придурком разобраться придется.
Утром первым делом лезу в телефон — надо же, пост Глеб убрал. Но осадок все равно остался. Даю себе обещание обязательно вправить мозги мажору. И что он так ко мне прицепился?!
У гаденыша сегодня срабатывает инстинкт самосохранения — носа к нам не кажет. Но полдня ловлю косые взгляды на себе девчонок из нашего управления. Юлька еле сдерживается, чтобы не забросать меня вопросами. Сашка дважды появлялась в нашем закутке по каким-то совсем левым причинам. Ну класс! Одна надежда, что ни Кораблев, ни Дымов не сидят по ночам в «Инсте». Хотя Дымову явно все равно.
Когда Сашка в третий раз к нам заходит, я уже готова высказать все в самых доступных выражениях — и про Глеба, и про девчонок. От разноса их спасает Швецова — Наташка если и звонит мне в середине дня, то только по делу, так что отвечаю ей сразу же.
— Меня посадят, Петра, — я едва узнаю дрожащий голос своей подруги. — Посадят, слышишь! Они… растрата, но я ничего не брала, я даже не подписывала эти накладные, в глаза их не видела! Двести тысяч! У меня нет таких де…
— Погоди, погоди! — Страх за подругу мгновенно прогнал все другие эмоции. — Какая растрата? Ты о чем вообще?
— Проверка внеплановая, — всхлипывает Наташа. — Я рассказывала, помнишь? Они выявили… но я ничего не брала! Никаких денег. Ты же знаешь меня. Я никогда… но подпись моя на доках! Моя!
До меня начинает наконец доходить, но все равно не могу поверить.
— Надо вернуть двести «штук»? Но ты же их не брала…
— Надо, да. Директор сказала, что или верну, или на меня в полицию заявят. Меня посадят… Господи, да за что?!
Медленно закрываю глаза и прислоняюсь лбом к гипсокартонной перегородке.
— Я знаю за что, Наташ. Это «вобла» со своим муженьком! Я уверена, Наташ! И мстят они не тебе, а мне! — Из-за перегородки высовывается испуганное лицо Юльки, и я вынужденно сбавляю тон. — Ты же знаешь, как они меня ненавидят. Думали, через Дымова достать, а не получилось.
