ног припускаю к дороге, на ходу размахивая руками, останавливая такси, как нельзя кстати оказавшееся рядом.
Меня колотит, крупной дрожью. Так что зуб на зуб не попадает. Не помню, как добираюсь до дома Жени. Как поднимаюсь на последний этаж. Прихожу в себя, только когда оказываюсь перед дверью в его квартиру, а рука сама тянется к звонку.
Нажав на кнопку, судорожно вздыхаю, поправив растрепавшиеся волосы, чувствуя как затапливает волнением до самых краев.
А что если он не обрадуется? Что если не ждет? Что если все его слова окажутся ненастоящими. Все мои страхи оживают — шевелятся в груди, лишая силы сделать простой вздох.
Слышится звук отпираемого замка, и дверь распахивается. На пороге стоит Женя. В одних спортивных брюках, свободно висевших на бедрах, босой, какой-то весь, растрепанный, злой.
Уставляется на меня своими грозовыми глазами, не говоря ни слова. Не приглашая зайти, но и не прогоняя.
— Жень, — роняю жалобно.
— Чем заслужил ваше царское внимание? — прохладно интересуется он, по прежнему стоя в дверях, — выкроила пару минут для быстрой встречи? Мне нужно скакать от радости? Вилять хвостом?
— Нет, — удрученно качаю головой, уже сомневаясь в том, что правильно поступила, придя сюда. Еще одного мужика с разборками я просто не выдержу. — Я, пожалуй, пойду.
— Как хочешь, — жмёт плечами.
Кивнув, растерянно оборачиваюсь и ступаю к лифту, судорожно стискивая пальцами ремешок сумочки.
— Зачем приходила-то? — насмешливый вопрос в спину.
— Не знаю, — шепчу чуть дыша, а потом добляю тихо-тихо, — я от мужа ушла.
Лифт не успел уехать, поэтому стоит мне коснуться серебристой кнопки, как он приветливо распахивает свои двери.
Только я и шага не успеваю сделать, как меня подхватывают и рывком прижимают к крепкой груди.
— Что ты там промямлила? Я не расслышал? — напряженно чеканит он.
— Ничего. Все хорошо.
— Ты ушла от него? — требует ответа.
— Да.
Замираем оба. Молчим, только сердца грохочут так, что оглохнуть можно.
— Жень, пусти, я пойду, — устало выдыхаю, чувствуя себя опустошенной.
— Дурочка что ли? Никуда я тебя теперь не отпущу, — и, подхватив на руки, несёт к себе домой.
Ставит на ноги только в прихожей, после того, как запер дверь, словно боясь, что я сейчас передумаю и сбегу.
— Проходи, — легонько подталкивает дальше, вынуждая пройти вглубь квартиры. Я сдаюсь, позволяя ему себя вести, чувствуя, как внутреннее напряжение отступает.
Мы прошли в гостиную и остановились, не зная о чем говорить. Я чувствую себя скованно, смущаюсь как нецелованная девчонка.
— Жень, пожертвуешь мне футболку, — мямлю, глядя себе под ноги, — у меня ничего нет.
— Без проблем, хоть все забирай, — усмехается, наблюдая за мной со странным выражением лица.
— Что? — отвечаю удивленным взглядом.
— Да вот смотрю на тебя и думаю, ты действительно здесь, или мне это снится?
— Я здесь, — несмело улыбаюсь, делая шаг к нему.
— Не верю.
— Сама в шоке, — развожу руками, изображая крайнюю степень удивления. И тут мы рассмеялись, дружно, громко, а напряжение сковывающее изнутри начинает рассыпаться, падая блеклыми осколками.
Даже легче дышать становится.
— Насчет вещей не переживай, — отмахивается Майоров, — хочешь — завтра съездим заберем, хочешь — нового купим, а хочешь голой дома ходи…
— Надо же, щедрый какой и распутный…
— Ради тебя все, что угодно.
— Слушай, а, может, у тебя что-нибудь съедобное есть? — с надеждой смотрю на мужчину, с которым собираюсь жить долго и счастливо. Хотя последнее предложение уже мысли подталкивает в другом направлении.
— Могу предложить пельмени, — гордо кивает он, — с майонезом! Оливковым!
— Ты мой кумир! — не удерживаюсь от смеха.
— А, то! Пойдем уж, радость моя, приблудная.
Глава 14
На следующей неделе, в среду, когда рабочий день уже подходит к концу, раздается телефонная трель. Вздрогнув, с опаской смотрю на экран. В последнее время я вообще боялась звонков. Дело в том, что мне названивал дорогой муж. Упорно названивал, сообщениями закидывал. Ругался, угрожал, просил, снова ругался.
Я его добавила в черный список, но это оказалось бесполезным. Он звонил с других номеров, не давая прохода.
Ладно, хоть встречи не ищет, наверное, слишком ленив для этого, или все еще ждет, что сама вернусь с повинной.
Женька бесится, порывается отправиться к Стасу и поговорить с ним по душам, а я его не пускаю. Только мордобоя не хватает между этими двумя верзилами. Что один, что другой, когда разозлятся — вообще без тормозов, а тут инстинкты собственника играют во всю и в каждом.
Один никак не отпускает, не понимая, что все закончилось и обратной дороги нет, а второй рвет и мечет от того, что прошлое никак не хочет остаться в прошлом. И я между ними такая красивая стою, мычу невразумительно.
Хотя почему мычу? Я тоже решительно настроена. Заявление на развод подала. Сердечко, конечно, дрогнуло, когда заветную подпись ставила. Нет, не потому что со Стасом расставаться не хотелось. Здесь никаких вопросов — мысленно я с ним уже рассталась и начала забывать, вернее уже почти забыла. Просто ставя подпись, понимала, что сжигаю за собой мосты, отказываюсь от прежней жизни. Теперь все будет по-другому.
Первый день после переезда к Жене я откровенно не знала, куда себя деть. Все не мое, чужое, непривычное, а потом осваиваться начала, обживаться. И уже через пару дней самозабвенно подбирала покрывала в тон шторам. Майоров только смеялся, наблюдая за тем, как я переделывала его холостяцкую берлогу в уютное гнездышко. Ворчал. Не серьезно, в шутку, и при этом физиономия такая довольная была, как у сытого кота.
Подойдет, бывало, в охапку схватит, прижмет к себе и стоит, а мне так хорошо в этот момент, что рядом: что дыхание его чувствую, биение сердца. И все внутри наполняется ощущением правильности. Все так, как надо. Так как должно быть. Мое место рядом с ним.
Ладно. В сторону лирику!
