На экране высвечивается Валера. В недоумении хмурюсь. Вот уж кого не ожидаю услышать, так это ее. Думала, наши с ней пути разошлись навсегда. Но у судьбы как всегда свои планы, свои гениальные задумки.
— Слушаю, — получается резко, отрывисто.
Она молчит, только ее нервное дыхание слышно.
— Лер? — в душе недоброе предчувствие.
— Привет, — голос тихий, совсем на нее не похожий, и я чутьем понимаю, что она ревела. Не по-королевски, роняя крупные бриллиантовые слезы, а по-обычному, по-нашему, по-бабски.
— Что случилось?
— Да, — она заминается, потом вздыхает тяжело, — ничего. Все нормально. Я просто… это… случайно набрала.
— Что врешь-то? — однозначно врет, неудобно ей, что мне позвонила.
Снова молчание, и мне становится еще тревожнее.
— Лера, не молчи! — мягко, но наставительно.
— Ко мне Стас приходил, — признается она так горько, что волосы на руках шевелятся.
— Зачем? — чувствую, не для того, чтобы присунуть по старой памяти.
— Да, просто так, — снова заминается, — ладно, извини, что отвлекла.
— Лера!
— Все нормально.
Знаю наверняка, что нифига не нормально. Не стала бы она мне звонить, если бы у нее все хорошо было.
— Что он сделал? — у меня даже голос от волнения осип.
— Ничего, — снова врет, и теперь я это слышу.
— Ты где сейчас?
— Что? — она растерянная, какая-то жалкая.
— Я спрашиваю, где ты сейчас находишься?
— До… дома, — заикаясь, произносит Лера.
— Адрес.
— Чего?
— Адрес говорю, давай.
— Зачем, — пищит, как маленькая и напуганная.
— Затем, приеду сейчас.
— Нет-нет, не надо! — в голосе паника. — Лика, не обращай внимания. Я вообще не понимаю, зачем тебе позвонила.
— Адрес давай! — кричу на нее.
— Комсомольская 10, квартира 185.
— Все. Жди, — вешаю трубку.
Я наверное дура, раз в такую авантюру ввязываюсь. Вот, казалось бы, не наср*ть ли, что там творится у нее, но отмахнуться не получается. Муж все-таки мой, хотя уже почти бывший, и я какую-то ответственность за его поступки чувствую. Блин, синдром курицы-наседки во мне не искореним.
Но ехать к ней сломя голову стремно. Поэтому звоню единственному человеку, который был еще более безумным, чем я, и всегда был готов найти приключений на свою пятую точку.
— Наташ, — воплю в трубку, только подруга лениво отвечает:
— Да, — прошамкала она и что-то отпила.
Опять хомячит!
— Что делаешь?
— Ничего. Сижу, ем.
— Собирайся и приезжай ко мне на работу!
— Зачем? — недовольно протягивает она.
— К Валере поедем! — бодро заявляю я.
Натаха аж давится, долго кашляет, а потом сипит в трубку:
— Морду бить?
— Нет. Там проблемы возникли, надо глянуть.
Конечно же, дражайшая подруга догоняет, что пахет приключениями, поэтому, ни секунды не раздумывая, бросает:
— Жди! Уже лечу!
Лети, лети, цапелька моя громкоголосая!
Тем временем я заканчиваю дела, навожу порядок на рабочем месте и, собравшись, спускаюсь вниз.
Как раз в этот момент к крыльцу офисного здания, где работаю, подкатывает Наташа на своей адской колеснице. Ярко-зеленой, прямо вырви глаз, усеянной ржавыми пятнами, скрипящей на все лады, шестерке.
Ломаться и строить из себя королеву некогда, поэтому я быстренько сажусь на переднее сиденье, искренне надеясь, что никто не видит, как в эту колымагу забиралась.
Натаха свою машинку любила и иначе как Изольдой не называла, искренне считая, что никакие Феррари и Ламборджини и рядом не стояли с этим чудом советского автопрома.
— Зачем мы к ней едем? — сурово уточняет она, не скрывая боевого настроя.
— Она мне звонила, — признаюсь, спешно накидывая ремень безопасности, — какая-то странная. Ревела.
— И что? Мы сопли ей утирать должны? — недоумевает искренне подруга.
— Она сказала, что к ней Стас приезжал. Я боюсь, что он сделал что-нибудь нехорошее.
Наташа задумчиво смотрит на меня, а потом резво, с рывком и скрипом, сворачивает на проезжую часть, подрезав кому-то:
— Поехали.
Вот и все, никаких долгих объяснений, упрашиваний, затяжных и нудных рассуждений. Вот за это Наташку и люблю. Всегда готова в какую-нибудь хрень с головой ринуться.
***
Подъехали мы к Валериному дому, спустя двадцать минут, вдоволь накружившись по незнакомым улицам. Припарковались во дворе ухоженного девятиэтажного дома. Хороший дворик, чистенький, с большой детской площадкой.
Под ребрами неприятно сдавливает. Интересно сколько раз дорогой муж сидел вот так в машине, звонил мне, сообщая, что задержится, а потом поднимался к ней?
Отмахиваюсь от неприятных мыслей и наигранно бодро тороплю:
— Ну, пойдем что ли!
— Пойдем, — Наталья вставляет блокиратор в руль, считая его самой надежной противоугонной системой и, громко скрипнув дверью, выбирается наружу.
— Звони! — Натка кивает на домофон, а я в нерешительности замираю. Нафиг мне это надо? Однако отступать некуда. Будь я одна, может, и свалила бы по-тихому, но с Наташкой и пытаться не стоит. Она просто рвется вперед, ей ужас как любопытно.
Набрав нужные цифры, готовлюсь к долгому ожиданию, очень надеясь, что Лера соврала и дала неправильный адрес. Однако, через три секунды из динамика доносится грустное:
— Да?
— Это я.
Она даже не спрашивает кто я — просто открывает звонок.
— Странная она какая-то.
— Я ж тебе говорю. Чудная.
Мы поднимаемся на нужный этаж, и как две любопытные кошки выходим на лестничную площадку.
Одна из дверей призывно приоткрыта, поэтому, переглянувшись, крадучась идём в ту сторону.
Я шла первой. Легонько потянув дверь на себя, заглядываю в квартиру, неуверенно спрашивая:
— Есть кто живой?
Если честно, то меня не слабо так потряхивает. Оттого что вторгаюсь в любовное гнездышко, где мой дорогой и некогда горячо любимый муж придавался разврату с другой женщиной. Я точно больная, раз сюда пришла.
— Здесь я, — раздается тихое из комнаты, и на пороге появляется Лерка.
На голове
