подтягивая съезжающий вниз вырез сердечком.
Моё тело затолкали в облако колючего белоснежного фатина, который скрепили на спине огромными прищепками. «Если понравится, то швея подгонит платье по вашему размеру», — ворковала надо мной продавец-консультант.
Только мне не нравится.
До сих пор не верю, что у Волковой получилось уговорить меня на эту дурацкую примерку свадебного платья.
Мы собрались встретиться в ТЦ, попить холодный латте и съесть по картошке фри за разговором о бурных выходных. Я бы рассказала подруге о событиях субботы и воскресенья, поплакала бы в жилетку и, возможно, ещё съела бы жирный кусок чизкейка, чтобы утолить душевную боль и ревнивого червяка, сеющего внутри меня сомнения.
— У невесты должно быть платье! У тебя регистрация брака через неделю, ресторан заказан, конкурсы и тамада, в чём ты собиралась идти?
— М-м-м… Голой?
— Думаю, твой красавчик Дроздов не возрадуется. Но после церемонии можешь устроить ему стриптиз, тут он уже против не будет. Первая брачная ночь — что может быть романтичнее?
— Не собираюсь я ничего ему устраивать! — ворчу как старуха, расправляя складки пышной юбки.
Это платье мне не нравится, но, стыдно признаться, я вообще до сих пор не думала о наличии свадебного наряда… Вылетело из головы.
Сегодня всё утро вела переговоры с дубайским руководством и высылала им обновлённое портфолио. Визитки и несколько рекламных буклетов, созданием которых я зарабатывала себе на жизнь, нужно было сдать ещё два дня назад, а меня так закрутил ненастоящий роман с Дроздовым, что я напрочь обо всём забыла. Даже о сегодняшней виртуальной встрече с мистером Рашидом не помнила до того момента, пока на телефон не упало сообщение о переносе видео-созвона на полчаса попозже.
Я стала жутко рассеянной и несобранной. Во всём виновата любовь. Люди теряют из-за неё рассудок и расстаются с жизнью, а я, наоборот, ничего не потеряла, только обзавелась лёгким склерозом.
Судя по звукам за шторкой, по ту сторону Алла теряет терпение и поднимается с мягкого розового диванчика на ноги. Её голова с идеальным кератиновым выпрямлением на волосах появляется в примерочной.
Глаза горят восторгом и восхищением. Мои губы в ответ кривятся. Это платье ужасно. Тяжёлое, колючее и жутко неудобное. Совсем не моё.
— Вау! — шепчет Алла и отдёргивает шторку в сторону. — Выйди сюда, на свет. Смотри, как блестит красиво… Ты похожа на принцессу!
— Я похожа на свадебный торт. В темноте меня с лёгкостью могут перепутать.
— А ты торт уже заказала?
— Ещё и торт нужен? Знаешь, мы собирались расписаться тайно, чтобы никто не узнал, и сейчас понимаю: если бы я действительно выходила замуж, то так и поступила бы. Какой кайф вот в этом всём? — Показываю на ряды белых блестящих платьев, которые расположились вдоль стен салона.
— Это главный день твоей жизни, — серьёзно произносит подруга. — После рождения, поступления в школу, выпускного, поступления в универ, выпускного…
— То есть не такой уж и главный? Особенно если свадьба ненастоящая?
— А она у вас всё ещё ненастоящая?
Алла хитро улыбается, словно знает что-то, чего не знаю я, и весело приподнимает брови. Жестами велит мне покружиться. Пока я демонстрирую ей возможности ста фатиновых слоёв, кусаю изнутри щёку, чтобы позорно не разрыдаться.
— Не знаю. А похоже на то, что она настоящая? Несколько поцелуев и куча вопросов, на которые нет ответов.
— Во-первых, я видела, как вы целовались. И это было похоже на взрыв водородной бомбы! От вас искрило за километр! Мне кажется, у вас давно всё вышло за пределы игры, — Алла прижимает руки к груди и восторженно вздыхает.
Я её восторгов не разделяю. Рома Дроздов за какой-то месяц умудрился расшевелить и украсть моё дремавшее много лет сердце, а потом посеять внутри ростки сомнений. Можно, конечно, спросить у него в лоб, что его связывает с Филатовой, но я тупо боюсь услышать правду. Что-то из разряда: «Канарейкина, Татьяна — любовь всей моей жизни, а ты лишь жалкая замена, которой я решил её позлить. Но соскочить с брака уже не могу, так как дал слово пацана». Ну или что-то в этом роде.
Второй раз брошенной на пороге загса быть в разы позорнее, чем в первый.
— У нас не игра, а просто сделка. Это разные вещи. Я пошла переодеваться.
Мое настроение от этих разговоров и примерки платья скатилось к самому плинтусу. Теперь никакой латте с чизкейком его не поднимет.
— Он смотрит на тебя, как удав на свою добычу, — доверительно сообщает Алла и плюхается обратно на диванчик.
Закидывает ногу на ногу и достаёт телефон. Делает несколько снимков меня в платье. Скептически складываю руки на груди, транслируя в камеру взгляд «покажешь кому-нибудь эти фотографии — убью».
— Хочет придушить?
— Хочет сожрать! А сожрать — равно любви. Тебе разве никогда не хотелось откусить от Зои кусочек?
— Фу, Волкова, завязывай со своими любимыми триллерами. Девушка, — подзываю к себе консультанта. — Помогите мне выбраться отсюда.
Подняв повыше тяжёлые юбки, пытаюсь нащупать ступнёй выступ подиума примерочной и не свалиться. Не хватало ещё испортить это дорогущее дизайнерское творение, от ценника которого у меня зашевелились волосы на затылке. Это же платье на один день, а не ортопедический диван!
— Вам не понравилась эта модель? Хотите примерить другое? — услужливо интересуется девушка-консультант, орудуя за моей спиной.
— В другой раз, — отвечаю уклончиво.
В загс все равно придётся в чём-то идти. Может, надеть свой белый брючный костюм вместо платья? И бежевые лодочки. Буду современной невестой. Интересно, в чём собирается пойти Рома?
— Мы ведь пойдем пить кофе? — громко спрашивает Алла, будто нас разделяют не картонные стены примерочной, а большой актовый зал.
— Я уже почти передумала.
— Поздно, к нам уже подъехала компания.
— Кто? — спрашиваю насупленно, высовывая голову из-за шторки, и густо краснею, молниеносно прячась за ней обратно.
Потому что, удобно устроившись, на диване по бокам от Аллы расположились Дроздов и Костенко, а на мне из одежды сейчас лишь одни стринги в горох.
* * *
— Что вы тут забыли? —
