из себя улыбку.
– Не за что, папочка, – ответила Кэлли, когда мать уже тянула ее за дверь. – Не вздумай сморозить какую-нибудь глупость.
У входа ждали репортеры, с полдюжины. Я заметил их от стойки регистрации. Мой грузовик был припаркован на открытой стоянке; мне оставалось только спуститься по небольшому лестничному пролету, чтобы добраться до него и сбежать, но это было невозможно.
Я повернулся к регистратору за стойкой.
– Это принадлежит Александре Гарденер, – я протянул женщине бейсболку. – На случай, если она вернется… за ней.
Повернувшись, я зашагал к парадной двери навстречу своей прежней жизни, оставляя позади последние напоминания об Алекс.
Меня сразу засыпали вопросами. Я поднял руки, призывая к тишине, и обнаружил у своего подбородка шесть портативных микрофонов и айфонов, а также четыре камеры, направленные на меня.
– Я не собираюсь отвечать ни на какие вопросы, – сказал я. – Я просто хотел бы вернуться домой и забыть обо всем. Но я хочу поблагодарить здешних врачей и медсестер, которые поставили меня на ноги. Так что, да. Спасибо. Большое спасибо.
Я протиснулся мимо репортеров, игнорируя их вопросы, и побежал через парковку. Я заперся в своем старом грузовике, чувствуя безопасность и комфорт, и, к счастью, никто не последовал за мной.
Я тяжело вздохнул. Казалось, прошли годы, а не недели с тех пор, как я в последний раз сидел за рулем. Я завел двигатель, и рухлядь ожила.
Я взглянул на больницу. Алекс не знает, как связаться со мной… если захочет.
«Зачем ей это? Это конец. Все кончено».
– Ладно, – сказал я. – Пора возвращаться к работе.
Алекс
– Так что да, – сказал Кори, окруженный репортерами. – Спасибо. Большое спасибо.
Лучезарный репортер повернулся лицом к камере.
– Вот так вот. Скромные слова скромного героя, но тем не менее героя. Фрэнк? Возвращаюсь к вам.
Я выключила телевизор и бросила пульт на диван. Почти две недели я не виделась с Кори, и я думала, что справлюсь с этим. Мой сон был беспокойным, и я несколько раз едва сдерживалась, чтобы не поехать в больницу. Один раз я даже дошла до подъездной дорожки, но остановилась. И вот теперь его показывали по новостям в перерывах между моими безобидными утренними шоу.
Я посмотрела на часы. Моя первая встреча с доктором Кинли была назначена через сорок пять минут. Наконец-то. К нему была запись за недели вперед, и вот наконец освободилось время, чтобы принимать меня на регулярной основе.
«Он скажет мне, что мысли о Кори по сто раз на дню – это всего лишь последствие ограбления. Мне нужно услышать это от кого-то, кроме себя самой. От профессионала».
Я запрыгнула в свой «Мини Купер» и, несмотря на пробки Лос-Анджелеса, приехала раньше назначенного времени.
Кабинет доктора Кинли был теплым, простым, уютным. Я ожидала, что буду лежать на одной из этих длинных кушеток спиной к доктору, а он будет курить трубку и расспрашивать меня о моем отце.
Вместо этого добродушный мужчина лет шестидесяти, с аккуратной бородой с проседью усадил меня на обычный диван в своем кабинете, а сам сел в кресло напротив меня. Между нами стоял небольшой столик, заваленный журналами, секретарша принесла мне немного воды. Вся обстановка больше напоминала чью-то гостиную, нежели кабинет психотерапевта. Единственное мое предположение, оказавшееся верным, – это то, что доктор Кинли пользовался блокнотом.
– Итак, – начал он мягко и с нежной улыбкой. – Почему бы нам не начать с вашего рассказа о том, что привело вас ко мне?
Я вкратце рассказала ему об ограблении.
– И теперь я чувствую, что не могу двигаться дальше, – закончила я. – Я не могу отпустить эту ситуацию.
– Всю ситуацию? – спросил Кинли. – Или есть какой-то конкретный, особенно травмирующий пункт, который всплывает в вашей памяти?
– Травмирующий? Эм, нет, – медленно ответила я. – Ну, на самом деле я не могу спать, и подпрыгиваю, когда слышу громкие звуки, и мне некомфортно стоять в очереди в продуктовом магазине. Я продолжаю оглядываться через плечо. Но я знаю, что все это со временем пройдет. Нет, я постоянно думаю о…
«О том, как спала на плече Кори Бишопа. Как рассказывала Кори Бишопу о своих личных проблемах. Как занималась сексом с Кори Бишопом на столе…»
– Вы слышали о стокгольмском синдроме? – я взглянула на доктора.
– Слышал. Вы испытываете привязанность к злоумышленникам?
– Нет. Но мне кажется, что, вероятно, существует похожее расстройство или синдром, или называйте это как хотите, когда кто-то чувствует себя действительно… привязанным к тому, кто прошел через то же испытание. Так бывает?
– Мы говорим о… – доктор Кинли сверился со своими записями, – мистере Бишопе?
– Да.
– Связан ли мистер Бишоп с тем, что вы не можете отпустить ситуацию с ограблением?
– Я надеялась узнать это от вас, – сказала я. – Я думаю о нем. Иногда. Но я знаю, что не должна этого делать. Я выхожу замуж…
– Поздравляю.
– Да, спасибо, и поэтому для меня недопустимо думать о Кори… Мистере Бишопе. Но это всего лишь травма, верно? В банке мое представление о безопасности было связано с близостью к нему. Он оберегал меня, а потом буквально спас мне жизнь. Так как же это называется?
– Как называется что?
– Каков клинический термин, обозначающий привязанность к кому-то в критической ситуации?
– Ну, я не могу сказать наверняка, является ли это аналогом стокгольмского синдрома.
– Но есть… что-то… верно? – я подалась вперед. – Скажите мне, что это то, что я могу преодолеть, либо то, от чего могу принять таблетку.
Доктор Кинли поджал губы.
– Вполне возможно, что то, что вы описываете, является вариантом тревожного расстройства, вызванного разлукой. Если у вас появилась эмоциональная привязанность к мистеру Бишопу во время вашей критической ситуации, то теперь вы можете испытывать беспокойство, вызванное разлукой.
– Да, похоже на правду, – я откинулась назад, анализируя сказанное. – Да, наверное, так оно и есть. Я знала, что должно быть что-то. Так как же мне избавиться от этого?
– Почему вы хотите избавиться от этого? – терапевт склонил голову набок.
– Разве это ненормально? Хотеть поправиться?
– Позвольте мне перефразировать: почему вы так отчаянно торопитесь с лечением? Неразумно переходить к диагнозу без предварительного…
– Потому что это неуместно, – выпалила я.
– У вас возникают неуместные мысли о мистере Бишопе?
– Нет, нет.
И затем… «руки Кори скользят по моим бедрам в темном кабинете, его губы на моих…»
Я зажмурилась от этих
