— Ой! — воскликнула она испуганно и чуть отступила.
Я воспользовался моментом и выдернул покалеченную конечность. Дверь тут же хлопнула перед носом и щелкнул замок. Один оборот, второй, третий. Зашибись!
Я вздохнул, сжимая кулак. Пальцы гудели от боли, мизинец заметно припух. Вот так встретила!
— Арина, открой, — попросил я, упираясь плечом о косяк. — Мы просто поговорим…
— Как ты меня нашел?! — спросила она перепуганно.
— Это так важно?
— Я должна понимать, где прокололась! На будущее!
Какое к черту будущее? Нам бы с настоящим разобраться! Я должен объяснить Арине, что от меня прятаться ей точно не нужно. А остальные пусть только попробуют к ней приблизиться…
— Я расскажу, но не через дверь же! Открой, и мы спокойно поговорим, — снова попросил я.
— Нет! Говори все, что хотел, так!
Великолепный расклад. Надо было все-таки пожертвовать пальцами, так хотя бы между нами оставалась щелочка. Как-то по дебильному все выходит…
— Арин, я знаю, ты считаешь, что это я послал к тебе людей, но это не так…
— Ну разумеется! — фыркнула она.
— Это правда. Я до последнего не знал о тех видео. И понятия не имел, какие гадости тебе наговорила Камилла…
— Гадости?! Рус это не гадости, а правда! Но ты попал в точку, она действительно гадкая!
— Правда из всего этого только то, что Камилла беременна не от Бориса. У меня с ней никогда ничего не было.
В конце коридора открылась дверь, и в коридор выплыла парочка беременных женщин. Они весело переговаривались между собой, но стихли заметив меня. Украдкой бросая в мою сторону любопытные взгляды, девушки свернули на лестницу. Да-да, вам не показалось. Тут один идиот ведет диалог с дверью.
— Арин, ты меня слышишь? — тихо позвал жену, как только беременные дамочки спустились на первый этаж.
— Нет. Мои уши больше не улавливают ложь. Но ты можешь не оправдываться, Рус. Мне теперь все равно, с кем и как ты проводишь время, — больно резанула словами.
— Зато мне не все равно.
— Это твои проблемы.
— Арин, открой дверь. — Забывшись, я стукнул больным кулаком по полотну и тут же выругался от прострелившей боли. — Черт! У тебя есть лед? Мне бы приложить к пальцам.
— В главном корпусе есть врачи, Вольский. Если тебя так легко сюда впустили, значит и полечат с радостью!
— Я не уйду, пока мы не поговорим.
— Забавно слышать это от человека, который не хотел меня слушать!
— По-твоему, у меня не было на это причин? — заметил осторожно.
— Были! — тут же согласилась она. — Жаль не те, о которых я думала изначально…
— Ты несколько лет молчала, Арина! В то время, когда я был всегда предельно честен с тобой. Как и сейчас.
Щелчок, за ним еще один, и третий. Дверь резко открылась, и я встретился с рассерженным взглядом жены.
— Зайди! — прошипела Арина, отступая.
Я быстро шагнул в небольшую уютную комнату. Здесь было светло и чисто, как в хорошем гостиничном номере: широкая двуспальная кровать, тонкий телевизор на стене, небольшой холодильник, а у окна журнальный столик и мягкое кресло.
— Значит, ты считаешь себя честным? — спросила Арина, в ее твердом голосе отразилась боль и обида. — Честно обхаживал жену своего брата на работе, и честно заверял меня, что между вами ничего нет. Честно перевел ее в филиал, чтобы честно вернуть обратно, как только все уляжется. Честно отправил меня с детьми за город, чтобы подготовиться к честному разводу. Честно искал информацию, которая помогла тебе выставить меня виноватой во всем и оправдать свою честную совесть. Честно разлучил с детьми, одному из которых всего два с половиной года, ведь по твоему честному мнению, я для них — никто. Честно пустил свою беременную любовницу в дом, где жила твоя семья, чтобы она сделала там генеральную уборку. Честно пришел в ярость, когда выяснил, что жена посмела собрать на твою грязную связь компроматы, и решил честно от них избавиться.
Я слушал молча, не пытаясь перебивать или спорить, но с каждым предложением голос Арины дрожал все больше. До тех пор, пока она вдруг не стихла, задержав дыхание. Арина отвернулась и отошла к окну, погружая комнату в напряженную тишину.
— Так будь и дальше честен, Руслан, — произнесла она спустя время. — Скажи, зачем ты сюда пришел?
Я шагнул к ней и тут же увидел, как хрупкие плечи жены моментально напряглись и дрогнули, но сама она не повернулась. Несмотря на показную храбрость, Арина боялась меня. Осознание этого заставило меня застыть на месте и не приближаться к ней. Не сейчас.
— Хорошо, я буду говорить честно, — кивнул я. — Да, я не всегда вел себя правильно. Признаю, что сделал в отношении тебя поспешные выводы, и действовал только в своих интересах, не думая о твоих чувствах. Когда всплыла правда о тебе и Гришине, я до последнего надеялся, что неправильно все понял, но как оказалось, ты знала обо всем с самого начала. Я не знаю, как воспринимала свое молчание ты, но для меня это было еще хуже, чем предательство родного брата.
Арина еще больше сжалась и обняла себя руками, будто ей стало холодно, а я продолжил говорить свою правду:
— Да, я действительно стал следить за тобой, после того, как впервые поймал тебя на лжи. Это было в день, когда я приехал домой с работы, чтобы выяснить, зачем ты просила мой отдел кадров внести в черный список незнакомую мне сотрудницу. Я приехал в парк, видел детей на прогулке с няней и позвонил тебе. Ты соврала мне, что была с ними. После этого мне докладывали о каждой твоей встрече с Гришиным, выяснили, что вы давние знакомые, и что он помогал тебе расплатиться с долгами брата. Я буквально с ума сходил, не понимал, что происходит, бесился и ревновал. Ждал, когда ты сама мне все расскажешь и объяснишь, ведь я видел, что ты сама не своя. В день, когда я остался у матери, когда ей стало плохо, ты сразу же сорвалась к нему. Наверное, в тот момент, это стало для меня последней каплей. Я понял, что больше не могу все это терпеть и всерьез задумался о разводе. Для меня была неприемлема мысль, что ты уйдешь от меня с нашими детьми, и их будет воспитывать чужой мужик. Я собирался поговорить с тобой и поставить условие — либо уходишь одна, либо остаешься со мной и детьми. А потом узнал о махинациях и последнем переводе, и тогда сорвался окончательно.
Я выдохнул. Говорить об этом было не просто, но я должен был объяснить все свои мотивы. И что в них никогда не было Камиллы и ее больных фантазий.
— Я не пытаюсь себя оправдать, Арина. Не хочу рассуждать о том, что и как бы случилось, если бы я узнал правду от тебя. Я рассказываю то, что со мной творилось в то время, и, поверь, мне было не до тайных интрижек с женой брата. Причина моих действий — это ложь и недосказанность между нами. Камилла лишь воспользовалась нашей ссорой и завралась…
— Она была в нашем доме, Рус, — перебила Арина, слегка повернувшись. — Ты дал ей ключи!
— Неправда. Она взяла ключи у родителей, пользуясь отсутствием матери. Я выгнал ее практически сразу, как пришел. А о том, что ты застала ее в квартире чуть раньше, я узнал только когда посмотрел видео…
Арина совсем повернулась ко мне. В ее глазах мелькали боль и слезы, при виде которых я начал задыхаться. Твою же мать, как заставить ее поверить мне?
— А то, что ты провел с ней ночь, когда оставался в доме родителей, это тоже неправда? — спросила она с насмешкой.
Я закрыл глаза, чувствуя, как леденею от этих слов. Это единственный вопрос, на который я не хотел бы отвечать честно, но заставил себя произнести:
— Неправда. Камилла пыталась меня соблазнить, но я выгнал ее из комнаты.
Арина скривила губы в слабой полуулыбке и с горечью произнесла:
— Видимо плохо выгонял, раз она осмелела настолько, что пришла в наш дом, чтобы выбросить все мои вещи, а потом во всех красках рассказала мне о вашей бурной сексуальной жизни…
Она мне не поверила.
— Я не знаю, на что она рассчитывала, — ответил, глядя в глаза жены. — Возможно, действительно надеялась на скорое начало этой бурной жизни, но… просчиталась.
