откинуть эти мысли, постаралась не думать о причастности Ледовского. Но чем больше я старалась, тем назойливей шептал внутренний голос обратное.
– Что такое, Снежная Королевишна? Не привыкла на коленки при публике становиться? – веселился Гера. Он двинулся на меня, потянул свою толстую клешню, и в эту самую минуту Тоня схватила стул и замахнулась им. Парень испугался, отшатнулся, явно теряя дар речи.
– Я тебе сейчас устрою развлечения, конченый извращенец! – угрожала подруга.
– За это статья есть, дура! Только попробуй!
– А я попробую!
– Ты пожалеешь, поняла!
– Сейчас как огрею тебя стулом! – Тонька снова замахнулась, но в этот раз я остановила ее. Выхватила стул и кинула его к ногам Геры. Он, ясное дело, в очередной раз испугался, даже забавно подпрыгнул, выкатив на нас огромные глазища.
– Тени своей сначала научись не бояться, – брезгливо окинув взглядом одногруппника, произнесла я. Потом схватила подругу за руку и потащила к выходу. Больше всего сейчас мне хотелось сбежать ото всех, не слышать мерзкие голоса, и если уж совсем честно, хотелось плакать. Но я не могла позволить себе подобной роскоши. Не сегодня и не здесь.
Домой я вернулась, не дождавшись окончания пар. Плюнула на все и пошла на автобус, в надежде, что завтра или чуть позже издевки со стороны одногруппников закончатся. Хотя не это меня печалило, а тот факт, что Максим до сих пор не звонил. И чем больше я об этом думала, тем отчетливей понимала – видео может быть его рук дело.
Выскочив на две остановки раньше, решила пройтись пешком. С неба срывался снег, походивший на маленькие, едва заметные крошки. Они оседали на мои волосы, скатываясь вниз по пальто, подобно честному имени, что навечно кануло в лету. Я остановилась, вытащила телефон из кармана и вновь глянула в книгу вызовов. А там… все также пусто.
Казалось, это не мобильник пустовал, а мое глупое девичье сердце.
Вздохнув, убрала гаджет и побрела медленно в сторону дома с опущенной головой. Пока не увидела дворнягу, скулящую в одном из дворов. Ее кто-то привязал к железному поручню горки и оставил, видимо, специально. Сперва думала пройти мимо, но собака так громко и жалостливо выла, будто душу вытягивала. Мне сделалось не по себе.
В итоге превозмогая страх, я все-таки развернулась и направилась в сторону детской площадки, туда, где сидело животное. Увидев меня, собака начала рычать, демонстрируя острые белые клики.
– Эй, – выставив руки вперед, я постаралась как-то жестом показать, что не причину вреда. – Я хочу помочь.
Однако мои попытки не увенчались успехом: с какой бы стороны не пыталась подступиться, животное активно лаяло, скалив зубы.
– Вот засранцы! – раздался за спиной женский голос. Оглянувшись, я заметила возрастную женщину, достаточно хорошо одетую. На ней была короткая дубленка цвета слоновой кости, на голове берет, а под стильными новомодными джинсами скрывались кеды на танкетке. С виду женщине казалось за пятьдесят, однако она была одета со вкусом, явно стараясь оспорить цифру в паспорте.
– Кто ж тебя несчастного привязал? – спросила незнакомка, вытаскивая из кожаной сумки собачье лакомство.
– Это ваш? – не удержалась от любопытства.
– Нет, что ты, – покачала она головой, раскрывая упаковку с косточкой и протягивая ее псу. Такие продают в зоомагазинах. – Я вообще не здесь живу. У внука день рождения был, я немного опоздала, хотя… – она взглянула на меня, махнув недовольно рукой. – Он весь в отца, вечно где-то пропадает.
– Не отмечаете праздник вместе? – зачем-то спросила, продолжая тайком поглядывать на даму в берете. И пока пес уминал свое лакомство, незнакомка развязала веревку, которой он был привязан к горке. Животное, поняв, что оказалось на свободе, тут же подхватило кость, пулей уносясь в сторону дороги.
– Ох, он уже у меня большой, теперь такие вещи считаются, видимо, дурным тоном, – хмыкнула недовольна она. Затем достала упаковку влажных салфеток, чтобы протереть руки.
– Разве отмечать праздник в кругу близких – это дурной тон? – удивилась я. Мы стали медленно двигаться к тропинке, ведущей на тротуар.
– Для него может и нет, а вот для родителей, – вздохнула дама. А потом неожиданно повернулась и с улыбкой на губах произнесла. – Меня, кстати, Елена Аркадьевна зовут.
– Очень приятно, – кивнула в ответ. – Меня Полина. Я тут рядом живу. Может, я могу вам чем-то помочь?
– А ты чего такая хмурая, Полина? – подметила Елена Аркадьевна. Что ж, мое лицо напрочь потеряло напускную маску.
– В университете обо мне говорят ужасные вещи, хотя это неправда.
– Тю! – воскликнула женщина так, словно я сказала полнейшую глупость. Может со стороны оно, конечно, и звучало странно, заострять внимание на общественном мнении, но когда каждый второй тычет в тебя пальцем, будто увидел клоуна, с ухмылкой на губах, приятного мало.
– И ведь самое ужасное, они даже разбираться не стали, – возмутилась вслух.
– А люди и не будут разбираться, милая, – моя новая знакомая остановилась, когда мы подошли к дороге, что вела теперь уже к моему двору. Елена Аркадьевна повернулась и неожиданно взяла меня за руки. Ее взгляд почему-то напомнил о Максиме, у него такой же цвет глаз, да и разрез. Вот блин, почему я продолжаю о нем думать?!
– Послушай, Полиночка, я тебе вот что скажу. Мой внук вечно влезал, да и продолжает влезать в неприятности. Ты знаешь, какие о нем ходят слухи? Ты знаешь, сколько раз в школьные годы его родителей вызывали на ковер? И что ты думаешь? Он сломался из-за нелепых глупостей, которые болтают за его спиной?
– Не знаю… – честно пожала я плечами, немного растерявшись от столь прямолинейного диалога.
– Никогда! Для него есть только собственные правила и рамки. И рядом будут те, кто уважает его, ценит, а не вся эта шушера.
– Оу… – я постаралась вытащить руки из хватки новой знакомой, однако она еще сильней сжала мои ладони.
– Я говорю к тому, что мнения всех, кроме близких, нужно оставлять за бортом. Когда ты становишься зависима от чужого порицания, ты – уязвима. Завистники будут этим пользоваться. Будь выше этого.
– Простите, – я все-таки разорвала телесный контакт, засунув руки в карманы пальто. – Но зачем вы мне это говорите?
– Не каждый осмелиться подойти к лающей бездомной собаке.
– Что?
– Вот, возьми, – она внезапно протянула мне конфету в довольно необычной упаковке. Серебристая, с красными полосками, а по центру была нарисована звезда. На самом деле, я не любила брать у чужих еду, но воспитание не позволяло отказаться, поэтому пришлось взять.
– Спасибо.
– Улыбнись, милая, – сказала Елена Аркадьевна. Эта фраза прозвучала довольно тепло, словно женщина
