же знаешь почему.
— Нет ничего невозможного.
— Есть.
— Ты просто не хочешь. Ты даже боишься рассказать о нас!
Я молчала и он молчал. Отпустил мою руку, посмотрел на меня так… До дрожи в коленях. Словно все звезды, которые сияли над нами, еще мгновение назад — погасли. И уже не засияют как прежде для нас.
— Значит этот вечер — наш последний вечер, — сказал он своим жестким голосом.
Я снова вглядывалась в его глаза, в груди нарастала боль, сердце колотилось, как бешенное. Еще какие-то мгновения, минуты и я вынуждена сказать ему: «Прощай». Больше всего на свете я не хотела с ним расставаться. Больше всего на свете…
— Да, — прозвучал мой тихий ответ.
Он отвернулся, сделал шаг в сторону, а потом также жестко произнес:
— Тогда уезжай. Я все забуду. Словно и не было тебя в моей жизни.
С самого раннего утра мой телефон упрямо молчал. Обычно приходила куча смс. «Доброе утро волчонок», — от Джексона. «Даш перекатать домашку по физике?», — от Лео. А Кира писала на счет расписания уроков.
Но сегодня в день отъезда была тишина. Тишина в доме, тишина за окном. Тишина в моем сердце. Все звуки словно притаились. Испугались отцовского гнева. После вчерашнего, очень позднего моего визита домой — он был в ярости. Рвал и метал, орал так, что закладывало уши. Он знал, что я была с Джексоном, но на самом деле я уже этого не скрывала. Просто закрылась в комнате, накрыла голову подушкой и пыталась заснуть. Но заснуть удалось лишь только с рассветом.
Прозвенел будильник, я неохотно открыла глаза. Знала, что уезжаем и оттягивала этот момент до последнего. Но время бежало, безостановочно мчалось, без возможность что-то изменить.
Села на кровати и очень хотела, чтобы сегодняшний день никогда не наступал. Почему нельзя вернуть время? Почему нельзя вернуть прошлое? Чтобы я сделала? Я бы сказала Джексону, всего одно слово: «Прости..»
«Не было тебя, в моей жизни…», — эта фраза Джексона звонким эхом отдавалась в моей голове. Разве так можно? Нет… Так нельзя. Он не мог так быстро вычеркнуть меня из памяти. Это было мое маленькое утешение, но легче от этого не становилось. Так даже лучше, не так будет больно ему. Просто буду знать, что он меня забылл и у него все сложилось хорошо.
Отец собрал чемоданы еще вчера вечером, пока мы отмечали день рождения и веселились. Сегодня наутро все было готово. Мне осталось лишь застелить постель, сложить рюкзак и не забыть свой фикус. Отец говорил, что лучше бы он завял, чем таскать его туда-сюда, но я тоже не понимала зачем он перевозил шампура, если можно просто купить электрогриль или обычную сетку, чтобы пожарить мяса. Снова возвращаюсь к тому, что у нас разные взгляды на жизнь. Он никогда не понимал меня, а я не понимала его. И объяснить ему что-либо все равно, что биться головой об стену.
— Посидим на дорожку? — предложил отец. Он сел напротив огромного чемодана, положив руку на стол.
— Мне без разницы, — я решила постоять у стены.
— С такой кислой миной, только на похороны, — сказал отец. — Но ничего, это пройдет. Неделя, максимум две и даже не вспомнишь о своем американце.
— Ты маму тоже так же быстро забыл?
— Разговорчики отставить! — он ударил кулаком по столу. Не узнаю свою родную и заботливую дочь, этот пацан совсем тебе мозги запудрил. Родного отца, — он продолжал сжимать кулаки. — Променять на какого-то там…
— Пап, он не какой-то. Он очень умный, образованный. Пап, ну что мне сделать, чтобы мы остались? — сказала в полном отчаянье. Я понимала, что теряю последнюю надежду. Еще какой-то час и мы сядем в поезд и уедем навсегда.
— Ничего. Забыть и больше не доставать меня глупыми вопросами.
Как же я не хотела ехать! Готова остановить этот мир, лишь бы задержаться в этом городе. Я не попрощалась с Джексоном, не извинилась перед ним, мне очень хотелось это сделать.
Наш поезд тянулся, как длинная серая змея. У нас был самый последний вагон и пришлось идти в самый конец перрона. Я медленно плелась сзади, оглядываясь по сторонам. Люди, волоча за собой чемоданы обгоняли меня. Все спешили, все боялись опоздать. Все, кроме меня.
Мы сели в поезд. Я спрятала чемодан и достала книгу. Отец еще был в тамбуре, разговаривал с проводницей. Просил принести в наше купе чай и большой бутерброд. Села у окна и посмотрела на небо. Оно хмурилось. Серые облака сгущались все сильнее и сильнее, а потом в одно мгновение повалил хлопьями снег.
Отец успокаивал, что на юге еще тепло. Можно сменить резиновые сапоги на летние кроссовки и гулять вечерами по Набережной.
— Через сколько отправление? — также холодно спросила.
— Через две минуты. Приедем, осмотримся, дом у нас будет в десяти метрах от моря. Летом красота…
— Понятно… А Оксана Рудольфовна разве с нами не едет?
— Она приедет чуть позже.
— Ясно…
— Что-то ты опять черные тучи, — он прищурил один глаз и пристально смотрел на меня.
На счет тучи он прав. Небо совсем затянуло. Снег падал и сразу таял, образуя грязные лужи.
Объявили, что наш поезд отправляется. Нам принесли постельное белье и чай. Мне ничего не хотелось, если только уйти от реальности. Перед тем, как погрузится в чтение я еще раз взглянула в окно. Опустевший перрон, все пассажиры давно зашли в поезд. Прикрыла глаза. Ну вот и все Джексон, только теперь не знала, как дальше жить без тебя.
Я снова посмотрела в окно и увидела собаку. Пес сидел напротив нашего купе на его гладкую шерсть падали белые хлопья снега.
— Это… Это Тарзан, — привстала со своего места.
Поезд тронулся с места, медленно набирая ход. Колеса стучали в такт моему сердцу.
— Какой еще Тарзан? — отец изогнул брови.
— Собака Тарзан! — воскликнула я и ударила ладонью по стеклу.
Поезд набирал обороты, я всматривалась в мелькающие картинки и увидела его. Джексон в своей кожаной куртке и модных кроссовках бежал за поездом. Он бежал со всех ног. Он бежал против порывистого ветра и снега. Он бежал за поездом, который все сильнее набирал скорость и ехал до ста сорока километров в час.
— Остановите поезд! Остановите! — я заметалась по купе. Открыла дверь и выбежала в тамбур, совсем не обращая внимания на отца.
— Откройте двери! — обратилась к проводнице, там пассажир не успел…
Она с недоумением посмотрела на меня.
— У меня все пассажиры сели…, - отвечала расслабленным голосом,
