носили герцогини и королевы. Премьера коллекции должна была состояться через пару недель, и эта коллекция была по истине грандиозная. Жемчужиной этой коллекции являлось как раз это колье. Над ним работали несколько лет, жемчуг был лучшего качества, идеальных форм. Воссоздать тот самый образец было чересчур сложно, и сам факт, что оно сейчас лежало перед Мариной, был удивительным.
— Рома… Я представляю сколько стоит вся эта красота. Ты же знаешь, я не могу его взять.
Опять ее реакция была противоположна реакции любой другой девушки. Марина, похоже, даже расстроилась тому, что увидела.
— Я никогда тебя ни о чем не просил, а теперь прошу принять мой подарок. Пожалуйста. Тебе же понравилось, я хочу подарить тебе хоть что-то значимое.
Вздохнув, Марина кивнула.
— Можно я? — спросил Роман и взял колье.
— Конечно.
Он осторожно приложил его на шею Марины и, убрав волосы на бок, застегнул украшение. У него даже руки задрожали в тот миг, как он увидел ее отражение. Ей шел жемчуг, как никому другому, и даже это вычурное колье, которое стоило довольно дорого, казалось лишь безделушкой на ней. У Марины была редчайшая способность превращать жемчуг в бусины, а бриллианты в стекляшки. Они никогда не затемняли ее красоты, лишь становились фоном, на котором ее глаза сверкали еще ярче обычного. Марина наконец улыбнулась и дотронулась жемчужин на своей шее.
— Ты — моя единственная жемчужная королева, — сказал он и поцеловал оголенное плечико Марины.
Это был не просто подарок, это был миллион долларов на ее шее. Роман должен был сделать это. Он не хотел, чтобы Марина хоть в чем-нибудь нуждалась. Деньги она бы никогда не взяла, да и если бы знала, сколько стоит это колье — тоже. Теперь Роман не волновался за нее, если что-то пойдет не так, Марина продаст колье и никогда не будет бедствовать.
Марина накрасилась, оделась и вызвала такси. Такие простые действия, но от них у Романа все сильнее колотилось сердце. Он чувствовал каждой клеткой организма, что им осталось совсем немного, всего пару минут, и это пожирало его. Роман сидел на краю кровати и смотрел на нее, Марина выглядела спокойной, хоть немного и суетилась. Когда последние вещицы оказались в ее сумке, она подошла немного ближе, и в ее глазах взорвалась бомба.
— Рома, прости меня, я, правда, думала, что так будет лучше. Я превратила твою жизнь в кошмар. Мне очень жаль.
— Не надо. Тебе не за что просить прощения. Я во всем виноват сам, знаю. Ты принесла в мою жизнь только все самое лучшее, ты научила меня жить.
Марина отрицательно покачала головой и снова устремила на него болезненный взгляд, который разрезал все внутри Романа на ровные мелкие куски.
— Ты — замечательный человек, — сказала она. — Я очень рада, что мы встретились. Но я должна уехать, так ничего не получится. У тебя все будет хорошо, я верю в это, и ты поверь мне. Спасибо тебе за то, что ты делал для меня, я это безумно ценю, даже если тебе казалось, что это не так. Спасибо тебе за все.
С каждым ее словом ему становилось все больнее, и от этой боли Роман потерял возможность говорить. Марина подошла к нему и вдруг обняла. Теперь он не мог еще и дышать. Тепло ее тела больше не могло согреть те страшные льдины, которые снова появлялись, это тепло лишь дразнило. Ее тонкие руки лежали на его шее, как раньше, но теперь Роман понимал, что это был последний раз, когда они вот так запросто обнимали его. Он слышал, как часто дышала Марина, и в груди щемило все сильнее.
— Рома, спасибо, — тихо-тихо сказала она.
— Это тебе спасибо за то, что ты есть.
Он провел рукой по ее спине, и Марина стала понемногу отстраняться. Она поцеловала Романа в щеку и сказала страшное слово: «прощай». Теперь Марина шла к двери. Вот в этой обыкновенной гостиничной двери должно было навсегда исчезнуть его счастье. Марина еще раз обернулась, и ее глаза блестели как-то неправильно, Роман лишь радовался тому, что она была дальше, чем он смог бы разглядеть слезы.
— Будь счастлива, — с трудом преодолевая ком в горле, сказал Роман. — Обязательно будь счастлива.
Марина улыбнулась, и этого неправильного блеска в ее глазах только прибавилось. Она вышла, тихонько притворив дверь, а Роман так и остался сидеть на кровати и смотреть на дверь. Он слышал, как отъехала машина такси, потому что у них было открыто окно. Так и исчезла Марина. Горький ком из горла мигом провалился дальше, а это куда хуже. Теперь горечью было объято все его тело. Роман тер ладонями лицо, тер его до одури, и на его глазах появились слезы.
В последний раз он ревел, когда ему было десять. Он отчетливо помнил тот день. Два месяца перед этим он ходил на дополнительные занятия по конструированию, их там учили делать самолеты, но он не хотел простой самолет, ему нужен был лучший. С ним мастер занимался отдельно, Роман очень старался, он хотел сделать подарок папе на день рождения. Два месяца трудился, и в итоге получился небольшой сине-белый самолет, зато с какими крыльями! Роман гордился своим самолетом и был уверен, что отцу понравится.
Он пришел в кабинет к отцу и сказал, что сам сделал этот самолет для него. Роман признался в том, что хочет быть летчиком и летать на вот таких самолетах и никем другим он не будет. Он попросил отца о том, чтобы после школы пойти учиться в академию авиации, объяснял, что не сможет жить без самолетов, что хочет заниматься только этим. Отец побагровел от злости и накричал на него, сказал, что никаким летчиком ему не быть, что он будет заниматься бизнесом, как и он, а самолеты — это глупость. В доказательство к своим словам он разломал макет самолета, а остатки раздавил ногами. В тот момент Роман понял, что этот мир не прост и некоторые вещи не объяснить. Ему было обидно, и он убежал в библиотеку, где любил читать книги про летчиков. Спрятавшись под стол, он долго плакал, держа в руке обломок крыла, даже пропустил ужин. Потом пришел отец и сказал, что реветь это стыдно и что если еще хоть раз увидит, как он плачет, то заставит идти в школу в розовом платье.
Если бы Роман поехал напиваться в баре или пошел в их любимый с Мариной ресторан, чтобы вспомнить, как им было хорошо, это не
