шли длинные гудки. Или просто все молчало. Внутри меня раскололась гора.
Я бросила всю работу и поехала домой. Мне никто ничего не сказал. Офис точно разрушили, хотя компьютеры, принтеры стояли по своим столам и солнце светило через жалюзи. Если наш сын утонул, я тоже покончу с собой, решила я. Дома я рыдала и не могла успокоиться, мне казалось, что своим криком я спасу своего Сашу. Сестры Винкей тоже стали плакать, потому что мы все с ума сходили от напряжения и неизвестности. Каждая минута длилась как проклятие. Мы так кричали и убивались, что люди пришли. Стояли у двери и смотрели, но нам было все равно.
Винкей съездил на вокзал. Там сказали, что поезда в Ченнай отменили, им просто некуда прибывать, станции под водой. Поезда даже оттуда не вывозят людей. Я уже не могла кричать и просто забилась в угол у стены возле Мариаманн, стала молиться. Винкей сказал, что пойдет искать машину. Стыдно сказать, но я совсем не думала о свекрови. Страх за Сашу бился вокруг, как ржавая вода, затекал в рот, в уши, в сердце.
Винкей нашел машину, старый разваленный грузовик. Он отдал все заработанное за месяц, чтобы водитель повез нас в Тамилнад.
– Доедем до города за ночь, а там видно будет. Лодку найдем, если понадобится.
* * *
Мы сидели тесно в кабине, водитель включил радио. Диктор говорил быстро, выжимая нам нервы:
– Мы только что получили сообщение, что нижние районы Ченная полностью под водой. Взлетные полосы Международного аэропорта Маа затоплены, движение поездов остановлено. Высокий уровень осадков вызван циклоном, нехарактерным для этого времени в регионе. Причиной затопления, по предварительным данным, считается блокировка каналов и внутренних болот незаконной застройкой, которая препятствует выходу воды из городских водохранилищ, переполненных в результате беспрецедентного дождя. Зданиями, построенными с нарушением норм, полностью блокированы дренажи, которые переносят избыточную воду из городских резервуаров в водно-болотные угодья. В южную столицу направлены силы ВМС, они доставят предметы первой необходимости, питьевую воду, продукты.
Я не понимала, что они говорят. Какие дренажи? Что это значит? Мне казалось, что все происходит как будто не со мной. Я видела себя из ночи, в щель опущенного стекла, откуда пахло животными. В голове рождались такие страшные мысли, что меня пронзало током, казалось, я упаду, хотя падать в тесной кабине было некуда. По радио начались новости о политике, Винкей переключил на другую волну. Он слушал внимательно. Хотя бы он что-то понимал.
– Сейчас в Ченнае те, кого наводнение застало на работе или на улице, пытаются вернуться домой, в городе транспортный коллапс. Работа наземного метро практически остановлена. Чембарамбаккамское водохранилище вышло из берегов, вода поступает в реку Адьяр, река стремительно покидает свое русло, вызывая затопление в элитном районе города, известном «Яхт-клубе».
– Даже богатые не могут спастись от воды, – пробормотал шофер.
Все эти слова из радио бегали по голове. Я родилась и всегда жила в прохладном спокойствии моего Бангалора, города на холмах, с легкой дымкой над улицами, которые то уносятся вверх, то летят вниз плавными изгибами, как тело танцовщицы. Сила воды была для меня чужой, незнакомой. Вода была в уличном кране возле дома, где я стирала, тонко текла на кухне, качалась в тазах, которые я набирала, чтоб помыться. Я не знала, что вода может разозлиться, я не знала, и что нас ждет.
Я слушала радио, не замечая, как выворачиваю сама себе пальцы. Из окна все острее пахло нечистой шерстью зверей. «Когда же кончится эта ночь, когда же все это прекратится?»
Равнодушные голоса из радио приходили в кабину удивительно ясно и без помех.
– Восточные Гаты заблокировали движение облаков с Бенгальского залива. Десятки людей погибли в результате небывалого дождя в главном городе южной Индии. Наводнение уже признано худшим за столетие.
Я застонала, Винкей обнял меня. Его лицо в свете фар проезжающих машин напомнило тусклое лицо нашего начальника. Я подумала мельком о том, как давно было утро. Утром я не сочувствовала всем сердцем Серому Сукну, попавшему в беду, и вот я сама в беде, глаз не сомкнуть от страха.
Мне хотелось закричать на водителя: «Неужели нельзя ехать быстрее!» Но он и так старался изо всех сил, летел по коридору ночи мимо редких закусочных и гирлянд света, которые образовали фары грузовиков, обгонял другие машины. Все он понимал, человек, оставивший свою семью той ночью, чтобы помочь нашей семье.
– Итак, корреспондент на связи, – сообщило радио. – Что сейчас происходит в южной столице, Ашок?
– Сегодня весь день в городе не было сотовой связи. Южноиндийские операторы не смогли обеспечить работу сетей в условиях бедствия. Почти во всех районах нет электричества. Водохранилища продолжают выбрасывать воду, дождь не прекращается дольше чем на час. Люди постепенно осознают ужас вокруг, многие поднялись на крыши с детьми, сидят под пленкой, в домах нельзя оставаться. В воде мы наблюдаем рыбу, змей, мусор. Ожидается вспышка болезней. Пострадавших пытаются эвакуировать на лодках или хотя бы доставить еду, но пока транспорта не хватает. Помочь удается только единицам. Люди пытаются сами выбраться, несут вещи на голове. Горожане стараются помочь друг другу. Сегодня в Майлапоре один индуист запустил в свой дом людей из трущоб, чьи хижины полностью оказались под водой, и даже дал мусульманам коврик для намаза. Горожане разных религий спасаются в храмах на возвышении, туда приносят одеяла, рис. Пока ситуация остается тяжелой, многие получают травмы в воде. Больницы не работают. Сейчас снова начался ливень, мы не знаем, сколько еще…
Связь прервалась.
– Ашок, Ашок? К сожалению, уважаемые радиослушатели, связь с нашим корреспондентом из Ченная прервалась. Мы будем держать вас в курсе дальнейших событий.
«Почему они ничего не говорят о моем ребенке? Почему такая долгая ночь?»
* * *
На рассвете мы въехали в серый ливень, в огромную автомобильную пробку. Водитель грузовика сказал, что дальше не поедет: «Мадам-джи, здесь ничего не едет и больше не поедет». Мы надели полиэтиленовые плащи и вышли. С неба летели огромные тяжелые капли размером со щебень.
Под плащом Винкей был рюкзак с едой, из-за этого он казался горбатым. Взяли мы мало, поторопились. Мы пошли по трассе, дождь хлестал, я подумала, что вот пришло великое разрушение – махапралая. Время закончилось, мир слишком стар и должен умереть вместе с нами.
На трассе стояли военные машины, фуры, они трубили, как подстреленные слоны. У обочины, где начиналось рисовое поле, люди пытались вытолкнуть машину, а она лишь погружалась в ил. Из города шли беженцы. Они покрыли головы
