Спенсер рассмеялся.
– Значит, вы близкая подруга Эммы?
Вздохнув, Серена прикрыла глаза.
– Проклятье! Это было грубо, хотя я старалась быть милой. Только у меня это плохо получается. – Она открыла глаза, которые казались слегка остекленевшими. – Я застряла в своей стервозной оболочке. Мне нужна док. Так что отойди с дороги, красавчик.
Однако Спенсер не двинулся с места.
– Я тоже врач.
– Ух ты! Господь явно не скупился, когда оделял тебя своими дарами. – Серена прищурилась и принялась рассматривать незнакомца. – Говори быстро, что в тебе не так?
– Оставляю поднятым сиденье унитаза и никогда не закрываю тюбик с зубной пастой.
– Отличное чувство юмора. Класс. А как ты с пациентами?
– Лучше, чем Эмма.
За спиной Спенсера Эмма закатила глаза, но Серена рассмеялась.
– И такой уверенный. Я выбираю тебя.
Спенсер был явно заинтригован.
– Для?..
Серена вытащила из-под ветровки руки. Одной она придерживала другую, замотанную в полотенце.
Спенсер мгновенно оказался рядом с ней.
– Что случилось?
– Новый нож и упрямый кусок шоколада.
Эмма схватила ключи от смотровой.
– Идем-ка взглянем.
– Нет уж. Я выбрала доктора МакСекси, – возразила Серена.
– Извини, но в этой клинике принимаю я, – спокойно произнесла Эмма в попытке спасти Спенсера.
В лучшем случае Серена заставит его краснеть. А в худшем – разжует и выплюнет. Однако Спенсер улыбнулся.
– Я с удовольствием отработаю свое проживание и с радостью займусь этим случаем.
Эмма резко развернулась.
– Отработаешь проживание?
– Ты же мучилась со мной целую неделю. – С этими словами он обнял Серену за талию и повел вниз по лестнице, словно она была инвалидом.
А та и не возражала.
Эмма последовала за ними. Ишь ты! Отработает он проживание. В смотровой она включила свет и приготовила поднос с инструментами. Однако когда она пошла мыть руки, Спенсер ее опередил и уже разматывал руку Серены, чтобы осмотреть ранение.
– Ой-ой, – сочувственно пробормотал он.
– Да. – Серена затаила дыхание. – Очень плохо?
– Нет. – Спенсер лучезарно улыбнулся. – Наложу всего три шва. Или два.
– Ой, мама. – Серена закусила губу. – Не люблю иголки.
Должно быть, особенность жителей этого города. Эмма открыла рот, чтобы сказать что-нибудь по этому поводу, но Спенсер и тут оказался первым.
– Не стоит волноваться, – успокоил он Серену. – Я позабочусь о том, чтобы вам было комфортно.
– В самом деле? – Серена заглянула ему в глаза. – Вы сможете?
– В этом мне нет равных. – Он вопросительно посмотрел на Эмму, и та пожала плечами, давая понять, что не возражает.
От ее внимания не ускользнуло его обхождение с пациенткой. В этом он действительно был профи, заставляя забыть о боли и чувствовать себя непринужденно. Он читал людей словно раскрытую книгу и знал, что им понадобится в ту или иную минуту.
В случае с Сереной забыть о боли помог невинный флирт. Поднося другу поднос с инструментами, Эмма вспомнила о своем последнем пациенте, боящемся иголок.
Она обращалась со Стоуном точно по учебнику. Вылечила его раны так, что они быстро затянулись и не оставили шрамов.
Только вот она совершенно не обратила внимания на другие его потребности.
Как бы ей ни было отвратительно это признавать, но умение Спенсера обращаться с пациентами как с родными людьми делало его лучшим доктором, чем она.
Эмма наблюдала, как он обхаживает Серену, и всем сердцем желала обучиться этому искусству. Почему же у нее так не получалось?
Потому что она была сосредоточена и привыкла в первую очередь концентрировать внимание на физическом состоянии пациента.
А в случае со Стоуном контакта не получилось, потому что его присутствие нервировало и сбивало ее с толку.
Вот она – истина.
Эмме стало стыдно.
Она всегда гордилась тем, что являлась лучшей в своем деле и оказывала лучшую медицинскую помощь. И делая это, она концентрировала внимание больше на себе, а вовсе не на пациентах.
Пока Эмма размышляла, Спенсер предложил Серене откинуться на подушку и отвлекал ее беззаботными улыбками и спокойным голосом.
– Стало быть, ты с Эммой? – спросила Серена.
– Неа, – весело откликнулся Спенсер. – Она меня не хочет.
– Она всегда была недальновидной.
Спенсер улыбнулся.
– Мы просто друзья, – натянуто произнесла Эмма. – Хотя иногда я задумываюсь почему…
Спенсер продолжал улыбаться, довольный собой.
– Ты тоже из Нью-Йорка? – спросила Серена.
– Ага. Доктор Спенсер Дженкс, но все друзья Эммы зовут меня просто Спенс.
– О, мы не подруги, – возразила Серена, продолжая внимательно рассматривать доктора. – В первом классе я над ней издевалась. Но недавно попыталась загладить свою вину с помощью шоколадных кексов. Теплых, мягких, невероятно сладких шоколадных кексов, равных которым нет во всем мире…
Спенсер мечтательно застонал.
– Вы меня просто дразните.
Серена улыбнулась.
– Только что испекла свежую партию… И могла бы с вами поделиться.
– Звучит заманчиво, – протянул Спенсер. Руку со шприцом он держал так, чтобы Серена ее не видела.
Эмма всегда насмехалась над подобными методами. Она считала, что, если пациент не ребенок, с ним нужно разговаривать предельно честно и откровенно.
– Что еще вы готовите? – поинтересовался Спенсер.
– Легче сказать, чего я не готовлю.
– В самом деле? Господи, как же я обожаю женщин, обладающих кулинарным талантом.
Серена улыбнулась.
– Дорогой, поверь, в каждой комнате своего дома я обладаю особым талантом.
Спенсер вновь рассмеялся, явно наслаждаясь возникшей между ними симпатией.
– Это нечестно. Я лазил по горам целый день и ужасно проголодался. Расскажите-ка, что есть в вашем магазине, а я представлю, будто это лежит передо мной.
– О, тебе действительно стоит попробовать пироги. – Серена прикрыла глаза и мечтательно улыбнулась. – Мои фирменные. Помимо всего прочего, конечно.
– Ну конечно. А ваше любимое блюдо?
– Тыквенный пирог. Второго такого точно нигде не найдешь.
– Не сомневаюсь. А сейчас небольшой укольчик, – пробормотал Спенсер. – Ну вот. Дышите. – А взбитыми сливками пользуетесь?
Позже тем же вечером Эмма лежала в постели, смотрела в потолок и пыталась разобраться в себе. Почему вдруг ей стало так неспокойно? Словно она перестала быть собой.
И так остро ощутила свое… одиночество.
Стоун заверил ее, что она не будет одна. Только вот в разговоре Эмма не призналась ему в том, как сильно ей хотелось направиться к нему домой и принять предложение.
Он бы точно заставил ее забыть о беспокойстве, погрузив в пучину удовольствия. Только вот…
