Они хотели избавиться от рода Громовых… А Принцесса одна из них. Сердце сжимается, и мне хочется размазать гадюку, которая молчала раньше, по стене.
Веснушка опускает голову и обхватывает себя руками. Её предала подруга, и ей непросто принять этот факт. Мне тоже очень сложно, но что поделаешь? Как говорится, предатели всюду. Я уверен в том, что Римма говорит правду, вот только нужны доказательства. Больше доказательств.
— Если ты не врёшь, то у твоей сестры куда больше козырей против тебя… У тебя есть только голословные обвинения, Римма, а у неё…
— Что есть у неё? Она ничего не может предъявить против меня… Если только сфабриковать ложные обвинения от ложного киллера, которые однажды сфабриковала против тебя… Я знаю, что она пыталась рассорить вас с Олегом и избавиться от двух зайцев одним ударом, но у неё ничего не получилось. Она хотела обвинить тебя в гибели родителей, но твой брат оказался слишком умён. Он любил тебя. — Эти слова болезненный удар в самое сердце, в ту точку, где ещё теплится что-то хорошее… — А ещё я знаю, что она хранит запасы этого яда в сейфе мужа, в шкатулке со своими украшениями, у которой есть секретное дно. Она обмолвилась однажды об этом.
— Почему ты не обратилась в полицию раньше? Это ведь пособничество в ряде преступлений, как уже совершённых, так и запланированных…
— Она моя сестра… — всхлипывает Римма и достаёт ещё одну сигарету, но не спешит закуривать её. — Я надеялась, что она остановится, что поймёт, как сильно была неправа… Но она зашла слишком далеко в попытках обвинить во всём меня.
Я киваю.
— Может быть, ты и права… А может, и нет… — пожимаю плечами я.
— Что? — переспрашивает Римма, и в её мозгу переключается что-то. Она понимает, что в эту секунду выдала свою сестру с потрохами, вскрыла всю её поднаготную. — Ты блефовал? Правда? У тебя нет доказательств… Я не повторю свои слова в полиции! — начинает идти в отрицание Римма.
— Повторишь! Ещё как повторишь, милая Римма, прости, что на «ты», но с отбросами я не могу общаться иначе… Ты такое же ничтожество, как и твоя сестра, раз покрывала её проделки и позволяла совершиться тому, что случилось. И я не уверен, что суд смягчится к той, которая прикидывается невинной овечкой.
Я достаю из кармана телефон и выключаю диктофон. Запускаю проигрывание записи:
«Правда в том, что эта змея отняла у меня дочерей, заставив принять её сторону, а теперь пытается посадить меня за решётку».
Лицо Риммы бледнеет. Я понимаю, что мы узнали слишком много из того, что не должны были, и больше она ничего не скажет, поэтому беру Веснушку под локоть и, пользуясь замешательством, ведьмы, покрывавшей грехи куда более злостной ведьмы, тащу на выход.
— Поверить не могу, что тётя…
— Такая суровая жизнь, Веснушка! — отвечаю я.
Когда мы садимся в машину, я даю таксисту знак, что отпускаю его. Деньги перевёл заранее, на всякий случай оплату за весь день, так что он кивает и довольный столь скорым освобождением едет восвояси, а мы с Веснушкой направляемся в больницу к дяде Серёже, потому что он должен знать, какую змею пригрел у себя на груди. Двух змей. Мне даже немного жаль становится от того, что я посчитал этого Лёшу просто безмозглым влюблённым мальчишкой… Он оказался совсем не так прост, и мне захотелось оторвать ему руки, чтобы больше никогда и никому не посмел навредить… А лучше погрести его заживо, чтобы прочувствовал всю ту боль и страх, которую ощущали мои родители и брат с женой во время смерти. И всё ради чего? Чтобы угодить своей мамочке, помочь ей совершить бессмысленную месть и стать богаче?
Когда я завожу машину и отъезжаю от особняка гадюки, ощущаю дурное предчувствие, бьющееся где-то в районе грудины. Кажется, что мы добыли информацию слишком легко… Слишком просто… И испытания на этом точно не закончились.
Глава 39. Саша
Я вжимаюсь в кресло машины, растекаюсь по нему и думаю… В голове никак не укладываются слова тёти Риммы. Она выдала всё как на духу, но в то же время в пазле не хватало каких-то деталей. Могла ли она спокойно наблюдать за злодеяниями своей «сестры», когда та начала активно настраивать дочерей против неё? Я почему-то не верила ей. Возможно, часть её рассказа была правдой, но только часть…
— Дань, может, нам домой вернуться? — вдруг спрашиваю я, потому что дурное предчувствие нарастает в груди и толчками распространяется по всему телу.
Лёша был лучшим стрелком в школе? Когда он вообще занимался стрельбой из лука? Да он ведь смятую в комок бумагу в мусорное ведро не мог забросить из другого конца комнаты и всегда обижался, когда у меня всё получалось с первого раза. Как он мог стать лучшим стрелком?
— Веснушка, успокойся! С Принцессой ничего не случится, пока она находится под защитой Дэна, она в безопасности.
— Ты говорил, что никому нельзя доверять! Твой Денис может оказаться таким же предателем, как и все остальные.
— Ладно… Ты не веришь ему. Хорошо. Давай мы заберём Принцессу и поедем к твоему дяде вместе с ней? Или ты передумала проверять, как у него там дела, и рассказывать о проделках его жёнушки?
— Нет… Я не знаю…
— О! Можем поступить проще! Возьми мой телефон и набери Дэна по видео, убедишься, что твоя сестра в надёжных руках.
Я звоню другу Даниила, и парень быстро отвечает. Аня носится на заднем фоне и смеётся, а Денис только успевает, уклоняться от её атак мягкими игрушками. У них действительно всё в порядке, вот только душа всё равно не на месте.
— Как у вас всё прошло, красотка? — спрашивает Денис, а Даня тут же вырывает телефон у меня из рук.
— Ещё раз попробуешь подкатить к ней, и я тебе язык вырву! — улыбается он. — Птичка попалась. Всё прошло на высшем уровне, так что мы можем спокойно выдохнуть и откупорить бутылку шампанского вечером. Нужно будет только обтяпать всё это дело грамотно, чтобы у неё не вышло отмазаться от ответственности перед полицией.
— Ну… это мы сделаем. Не переживай!
— Я в тебе уверен!
Даниил отключает телефон и бросает его рядом с собой. Он смотрит на меня и улыбается.
— Лучше бы смотрел на дорогу! — фыркаю я, потому что дурное предчувствие с каждой секундой становится всё сильнее.
В боковое зеркало я вижу мотоцикл, который неспешно движется следом за нами. Не должен ли такой вид транспорта рассекать, обгоняя нас? Шлем кажется мне знакомым, но я не могу вспомнить, на ком видела его раньше.
— Дань, тебе не кажется, что за нами следят? Вон тот мотоциклист? — спрашиваю я.
— Это уже паранойя, Веснушка! За нами никто не следит. Всё будет хорошо.
Придерживая руль левой рукой, он кладёт правую на моё колено и легонько сжимает его, но я замечаю в его взгляде сомнение. Время от времени Даниил поглядывает в зеркало заднего вида и немного морщится.
Я снова думаю о словах тёти Риммы. Она не побежала следом за нами, даже не попыталась остановить. Она говорила так, словно хотела раскаяться… Вот только в её взгляде я не заметила сожаления. Она не страдала за Олегом так, как пыталась заставить нас думать. Она ведь даже не плакала ни разу… Или просто я была настолько убита своим горем, что не замечала этого?
— Лёша не умеет стрелять! — качаю я головой, глядя в одну точку перед собой. — А ещё он ненамного старше меня.
— Ты это к чему, Веснушка? — чуть щурится Даниил.
— Он никогда не умел стрелять… У него с меткостью дела обстоят ужасно. Вот в чём загвоздка. А ещё у него проблемы со зрением, поэтому он не смог бы выстрелить ядом в человека на дальнем расстоянии… Раньше он ходил в очках, а теперь носит линзы, и на тот момент, когда убили ваших родителей, он был ещё подростком. Это не он.
Даня резко перестраивает машину вправо и негромко цокает языком. Он убирает руку с моего колена, обхватывая обеими руками руль. Он был уверен, что его план сработал, но кукловод опережал нас, возможно, на несколько шагов. Возможно, тётя Римма готовилась к тому, что мы узнаем эту тайну и унесём с собой.
