Лера, совершенно не сведущая в таких вопросах, слушала новую подругу с удивлением и интересом.
Женька теперь проводила у нее дома целые дни. Домой она никогда не торопилась и уходила лишь тогда, когда возвращалась с работы Лерина мать и начинала выразительно поглядывать на часы.
Дома у Женьки был полный бедлам: орали малыши, ругалась вечно поддатая мать, и, если Женька попадалась ей на глаза, та тут же загружала ее какой-нибудь хозяйственной работой.
Школьный год пролетел быстро и незаметно. Наступившая весна неожиданно принесла с собой неприятный сюрприз: в классе стали упорно пропадать деньги и вещи, самые разнообразные, от шариковых ручек и грошовых ластиков до модных, дорогостоящих заколок для волос. Сначала не обращали внимания, каждый думал, что это просто потеря. Потом стали делиться друг с другом информацией и пришли к выводу, что в классе орудует воришка. Хотели уже сказать классной руководительнице, но та перед самыми каникулами вдруг заболела.
Вышла учительница только на последний школьный день. По всей школе кипела генеральная уборка. Леру и еще двух девчонок, состоявших в учебной комиссии, учительница оставила в классе, поручив им переписать из журнала в дневники итоговые отметки, которые не успела выставить из-за болезни, а сама с остальными ребятами отправилась отмывать полы в коридорах.
Девчонки честно отработали час и убежали, оставив Лере целую стопку непроверенных дневников — одной нужно было к зубному, к другой приезжали гости.
Лера осталась в классе одна. Она методично листала журнал и почти закончила работу, когда в класс заглянула Женька.
Лицо у нее было веселым и измазанным грязью.
— Лер, тебе мама звонит, — крикнула она с порога. — В канцелярии просили передать, чтобы ты шла быстрее, а то трубка снята.
— А что случилось-то? — удивилась Лера, вставая. Мать никогда прежде в школу не звонила.
— Не знаю, — беспечно пожала плечами Женька. Зашла в класс и по-хозяйски развалилась за одной из парт.
Лера бегом пронеслась по коридору, ловко лавируя между расставленными повсюду ведрами с водой, и распахнула дверь канцелярии. Сидящая за столом молоденькая секретарша Вика, из бывших выпускниц, вопросительно взглянула на нее:
— Тебе чего?
— Меня к телефону, — пробормотала запыхавшаяся Лера и тут только заметила стоящий на столе аппарат. Трубка лежала на рычаге.
— Разъединилось?
— Да что разъединилось? — рассердилась Вика. — Чего ты вламываешься как к себе домой? Кто тебя звал?
— Мне сказали, мама звонит, — недоуменно проговорила Лера.
— Какая еще мама? — возмутилась девушка. — Сейчас из РОНО должны звонить насчет выпускных экзаменов, а ты «мама»! Ну-ка брысь отсюда!
Лера, красная от обиды, вышла из канцелярии и вернулась класс.
Женька уже не сидела, она стояла у окна, нарочито внимательно разглядывая пупырчатый кактус в горшочке на подоконнике.
— Что за дела? — сердито спросила Лера, подходя к ней. — Совсем с ума сошла?
Женька обернулась. В глазах ее горел лукавый огонек, на губах играла улыбка.
— Да я пошутила! — весело произнесла она. — Разыграла тебя. Что, уже и пошутить нельзя?
— Хороши шуточки, — угрюмо проворчала Лера. — Ничего не скажешь. Я же испугалась, вдруг что-то произошло.
— Да что с твоей мамочкой может случиться? — вдруг небрежно проговорила Женька, и Леру покоробил ее язвительный тон.
Что-то промелькнуло в нем чужое, приблатненное, уличное, будто Женька проводила невидимую черту между ней, маменькиной дочкой, и собой, свободным, независимым человеком.
— Больше так не шути, — холодно сказала Лера. — Поняла?
— Ну ладно, ладно, не сердись. — Та снова улыбнулась, но уже прежней, теплой и просительной улыбкой, чмокнула Леру в щеку и вприпрыжку побежала к двери.
Назавтра на классном собрании учительница раздала дневники, поздравила всех с окончанием учебного года и, помолчав немного, сказала, глядя в стол:
— А еще, дети, у нас вчера случилось ЧП. Не хотелось бы об этом говорить сегодня, когда у всех у вас праздничное настроение, но придется, делать нечего.
Лера боковым зрением увидела, как помрачнело Женькино лицо. Конечно, о чем еще будет говорить Ольга Викторовна, как не о тех, кто окончил год с двойками. Уж как Лера старалась помочь подруге, ничего не вышло, две пары она все-таки отхватила.
Лера ободряюще улыбнулась Женьке, как бы призывая ее не обращать внимания на мелкие неприятности.
— Вчера вот здесь, у меня на столе, — Ольга Викторовна для чего-то постучала указкой по столешнице, покрытой оргстеклом, — лежали в конверте деньги, собранные с вас на экскурсию в Абрамцево. Ровно сто двадцать рублей. Так вот, — она наконец подняла глаза и обвела взглядом притихший класс, — они, эти деньги, пропали.
— Как — пропали? — не поверил Рома Звягин, записной клоун класса. — Вместе с конвертом?
— Нет, Звягин, — грустно проговорила Ольга Викторовна, — представь себе, конверт оставили.
— Вы шутите, — сказала Лиза Капустина, вместе с Лерой состоявшая в учкоме и проверявшая вчера дневники. — Кто мог их взять? Мы были в классе все то время, что вы занимались уборкой. — Лицо ее было бледным, голос взволнованным. Глядя на нее, Лера почувствовала неприятный холодок под ложечкой. Она начала догадываться.
Девочки ушли раньше, дневники оставалась проверять она одна, значит, ужасное подозрение падает на нее!
Как бы подтверждая ее опасения, учительница поглядела на Леру в упор:
— Кузьмина, ты ведь последняя уходила вчера, ключ мне отдавала.
Лера, не помня себя, вскочила.
— Вы считаете, что это я взяла деньги? — Голос ее срывался то ли на крик, то ли на плач.
— Ну, что ты, что ты! — мягко проговорила Ольга Викторовна. — Бог с тобой! Разве я так говорила? Я просто хотела узнать у тебя, никто из посторонних не заходил в класс, пока ты работала?
— Нет.
— Что ж, — учительница вздохнула, — тогда придется на этом закончить наш разговор и продолжить его завтра, во время родительского собрания. Все свободны.
Класс быстро опустел, и лишь одна Лера продолжала сидеть за партой. Ей было нестерпимо больно и стыдно, что Ольга Викторовна могла подумать на нее такое. Пусть тут же опомнилась, но на какое-то мгновение — Лера ясно видела — классная руководительница готова была допустить мысль о том, что ее ученица воровка.
Лера почувствовала, как кто-то коснулся ее плеча. Подняла глаза, полные слез, и увидела Женьку. Та тоже сидела за партой, никуда не ушла.
— Брось, — ласково посоветовала Женька. — Завтра на собрании пошумят немножко и забудут. Новые денежки соберут. Что им еще делать?
— Я-то здесь при чем? — с горечью выкрикнула Лера. — Зачем ты это мне говоришь?
— Затем, — веско сказала Женька, и лицо ее вмиг стало суровым и серьезным, — что на тебя все равно никто не подумает, была ты в классе или не была.
Лере показалось, что в свои слова Женька вложила какой-то двойной смысл, но какой — она понять не смогла. Подруга смотрела на нее пристально, в упор, и на самом дне ее темных глаз Лера вдруг отчетливо увидела страх. И в тот же момент вспомнила, как бегала к телефону в канцелярию.
Сразу все связалось воедино: многочисленные пропажи вещей у одноклассников, Женькин нарочито бодрый вид, с которым она сообщила Лере, что ее вызывает мама, то, как нагло и вызывающе вела себя потом. Женька ворует у ребят, она украла классные деньги, брала их и знала, что подозрение может пасть на Леру! Знала, но надеялась, что это подозрение отметут, потому что Лера на хорошем счету у Ольги Викторовны!
Женька сразу увидела, что Лера все поняла. Подобралась, как кошка перед прыжком, вся как-то отодвинулась, будто даже ростом стала меньше. А в глазах оставался все тот же страх, и еще мольба. Она как бы просила — безмолвно, но страстно, настойчиво: не говори никому, пожалуйста, не говори! Ты ведь не скажешь?
Лера через силу разлепила губы и сказала:
— Ладно, ты права. На меня действительно никто не подумает. Нечего и переживать.
