меня на пол, а я обиженно оттолкнула его руками. — Всегда хотел жить в шумном центре.
— В смысле? — не сразу поняла, о чем речь. — Ты что, собираешься…
— А почему бы и нет? Честно говоря, этот дом мне знатно поднадоел.
Он серьезно сейчас? Хочет, чтобы мы жили вместе в квартире, которую он мне подарил? Нет, наверное, я что-то неправильно поняла… И только зря себя обнадеживаю!
— Не знаю, что ты задумал, но я уезжаю прямо сейчас.
Не дожидаясь реакции, я направилась к машине. Для спешки и вправду была причина: хотелось увидеть мать, выяснить, почему она так поступила. Видимо, смерть Антона так повлияла на меня. Пришло понимание, что тоже могу вот так внезапно умереть, тая горькую обиду в душе, не зная всей правды. А потому, заглушив эмоции, я все-таки решила заехать в больницу и поговорить с ней.
Костя завел мотор, но не спешил трогаться с места. Я уже готова была спросить, почему мы стоим, как вдруг увидела выходящего из дома Макса. Водитель тут же выскочил из машины и подхватил его небольшой клетчатый чемодан, а Ворон как ни в чем не бывало сел рядом со мной на заднее сиденье. Но когда приобнял за плечи, я демонстративно отодвинулась.
— Все еще обижаешься на меня?
— Все еще.
— Я заглажу свою вину, — шепнул на ушко, а меня обожгло его дыханием. — Костя, едем.
Последние два слова сказал властным, уверенным тоном. Шофер кивнул, и в следующую секунду машина плавно тронулась с места. Мы ехали молча, только приглушенное радио разбавляло тишину. Макс держал меня за руку, и от этого прикосновения мои нервы напряглись еще сильнее. Он сейчас здесь, со мной, мы едем вместе. И он не просто меня сопровождает, а собирается остановиться там, где и я, иначе зачем взял с собой чемодан? И его слова: «Переехать, — это хорошая идея», они же только укрепляют в этой мысли. Но я все равно не решалась расспрашивать. Может, просто боялась, что услышу не тот ответ, который хочется. А еще внезапно поняла, что не хочу отнимать свою руку, хотя, наверное, должна. Да и, кажется, я вообще перестала дышать. Посмотрела в его хитрющие глаза и пропала. Просто выпала из реальности. И не торопилась возвращаться обратно.
Правда, длилось это состояние недолго. Когда заметила указатель с нужной улицей, завопила как ненормальная:
— Ой нет, Костя, стой, нам не туда!
— Как — «не туда»? Мы разве не к вам едем?
— Нет, на Ленинский поворачивай, ну же, едем к маме!
У Кости был растерянный вид, но он все же повиновался. А Ворон только бровью повел, ничего не сказал. А я зачем-то начала оправдываться:
— Вдруг она уже пришла в себя? Все-таки нехорошо тогда получилось, не надо было убегать… Ох, а если меня к ней не пустят? А если ее перевели в другое отделение? Она же только-только из комы вышла.
— Успокойся, Алин, сейчас разберемся, — спокойным тоном заверил Макс. — Ты так волнуешься… Уверена, что действительно готова к этому разговору?
Я не сразу ответила. Руки к сердцу прижала и стала слушать, словно оно могло сказать за меня.
— Да. Я готова.
И дождавшись, пока Костя припаркуется, вышла на улицу. В надежде, что от прохлады щеки перестанут пылать, а дыхание выровняется. Но чем ближе я подходила к больнице, тем сильнее подкашивались ноги. И если бы ни Ворон, взявший меня под руку, так бы и свалилась на скользкий асфальт. Нет, конечно, нет. Я не готова к этому разговору. И никогда не буду. Но если не узнаю правду, рана на сердце никогда не заживет.
***
Ее перевели в общее отделение. Пока я думала, что сказать, когда ее увижу, нечаянно задела локтем какую-то девушку. Извинившись, подняла глаза и вздрогнула: передо мной стояла… сестра.
— Это вы? — удивилась она.
— Здравствуйте, — ответила, распрямив плечи. — Не подскажете, в какой палате Валентина Николаевна?
— Зачем она вам? И вообще — вы кто? Почему так настойчиво хотите с ней встретиться?
Девушка скрестила руки на груди и нахмурилась. Сегодня она выглядела гораздо лучше: свитер болотного цвета сочетался с темными брюками, пышные волосы были собраны в аккуратный хвостик. Во взгляде читалась надежда, а не беспросветное отчаяние.
Я решила не ходить вокруг да около, а сразу сказать правду:
— Валентина Николаевна — моя мама. Она оставила меня в детдоме сразу после рождения.
Девушка побледнела. Расширила глаза и схватилась за стенку, чтобы удержать равновесие.
— Я понимаю, это неожиданная новость. Понимаю, что она сейчас не в том состоянии, чтобы объяснять, но я должна ее увидеть. Я больше не могу ждать. Каждая минута на счету, я не знаю, что будет завтра…
Неожиданные объятия девушки заставили меня ошеломленно замолчать. Да, именно так — я была ошеломлена такой реакцией. Когда представляла наш с ней разговор, думала, она не поверит, будет кричать, выгонять меня, но объятия… Даже в мыслях я не позволяла себе надеяться на такую роскошь.
— Ты не представляешь, как она страдала все эти годы! — пробормотала сестра, наконец отстранившись. — Сколько лет пыталась найти тебя. Плакала, переживала…
Мы с Вороном переглянулись. По его вздернутым бровям я поняла, что он удивлен не меньше меня.
— Да? — недоверчиво переспросила.
— Да! Пойдем! Она сама тебе все расскажет. Кстати, меня зовут Лена, а тебя?
— Алина.
— Вот и познакомились. Правда, обстановка не очень приятная, но что поделаешь. Хорошо, что это вообще произошло. А как ты нас разыскала?
— Не я, а мой… спутник, — язык с трудом шевелился от волнения. Я боялась наговорить чепухи.
— Мама однозначно обрадуется! Надо поспешить, а то скоро закончится время посещения…
— Может, не надо так сразу… с порога… — засомневалась я, когда девушка схватила меня за руку и повела за собой по коридору. — Может, пока не говорить, кто я? Про… прозондировать почву, так сказать…
— Думаю, она сама догадается! — уверенно заявила девушка и еще сильнее сжала мою ладонь. Мы поднялись по ступенькам на второй этаж, а когда свернули в палату, я оглянулась на
