глаза, сияющие задором и хитринкой. Кнопка. По моему телу вдруг пробежало электричество, и захотелось остаться с ней наедине, послать весь мир к чертям и… разгадать её.
Я кивнул Любе, расплатился с ювелиром, потом с девушками в магазине. И уже на улице достал из кармана кольцо. Отчего-то смутился, словно это было по-настоящему, и сказал:
– Вот. Для достоверности. Чтобы никто больше на твою руку не косился.
Поднял её кисть. Тонкие пальчики задрожали. Кнопка опустила ресницы , а у меня пересохло во рту. И я торопливо надел кольцо. Она не отдёрнула руку, замерла, разглядывая перстень и потом одарила таким взглядом, что я забыл, что всё это понарошку. Заволновался ещё сильнее.
– Пойдём, – сказал я. – Скоро автобус.
Мы подошли к углу, чтобы вывернуть на площадь перед вокзалом, я сделал шаг. И схватил Кнопку за руку, резко отдёрнул назад. Отступил сам. Там всё было наводнено военными и полицией. У ниши в мечети, где я оставлял на зарядку смартфон, топтались мужчины в униформе с пачкой мобильных в руках. Среди них наверняка был мой! Военные ходили у автобусов, внутри салонов, полицейские показывали фото пассажирам. Чёрт!
Проглотив холодный ком, я развернулся и увлёк Кнопку за собой. Она мгновенно переключилась и не стала спрашивать. Я чувствовал загривком опасность, как зверь охотников, и проходил улицу за улицей, через базары и торговые ряды. Мысли пульсировали, решение не приходило. Прохлада обжигала кожу – так быстро мы шли, путая следы. Наконец, мы остановились у заколоченного, полуразрушенного дома где-то на другом краю города.
Как они нашли нас? Ах да, звонок! Я нахмурился и взглянул на Кнопку:
– А это твой родной отец?
– Да…
– Отношения у вас нормальные?
– Конечно, почему ты спрашиваешь? Ты не можешь подозревать моего папу!
– Хорошо. Не могу. Тогда кого?
– Может, кто-то любопытный глянул в твой телефон в мечети?
– Нет, я его выключил. Он включается только по отпечатку пальца.
– А тем, с кем ты приехал в Иран, ты не писал о планах?
Писал. Я запустил пятерню в волосы и отчаянно выругался. Автобусы для нас закрыты, поезда, самолёты тоже. Вокруг пустыня. А тут нас каждая собака через секунду искать будет!
Кнопка моргнула и предложила:
– Продолжим автостоп?
Не говоря ни слова, я поднял руку и тормознул продуктовый фургон. Несколько минут спустя в окружении ящиков с минеральной водой и мешков с сахаром мы выехали из города. Но планы снова изменились: мы ехали не в Тегеран, на восток , а на юг. В Тегеране нас будут ловить, как зайцев, расставив сети вокруг посольства и где только возможно.
– Куда мы? – шепнула Кнопка.
– По историческим местам, – ответил ей я, уже придя в себя. – Теперь мы сами по себе. Главное – твоя безопасность.
Οна несмело улыбнулась.
– Ты говоришь прям, как папа.
Мне всё равно, кто что говорит. Моё дело – она, Любовь,и хрена с два я его провалю снова.
Мы тряслись в пыльном фургоне уже второй час. Каждый раз поднимая глаза, я встречалась взглядом с Ρафом. То огненным, то задумчивым. И во мне всё вспыхивало и оживало, говорило без слов и пело. Его кольцо на пальце жгло мне руку.
Не настоящее! – сжималось сердце,и тут же теплело: – А вдруг…
Тонкая перегородка с кабиной не позволяла заговорить – нам непринуждённая беседа шофёра и экспедитора была слышна превосходно, выдать себя мы не могли. Высадившись в центре деревни, название которой так и осталось для меня загадкой, мы пересели на новую попутку. Раф что-то спросил у водителя,и у нас в руках оказался атлас дорог. Жаль, всё снова на фарси.
Километры пустыни и всё более жаркого солнца уносились под колёсами машин. Мы были то пассажирами мини-автобуса с ржавым кузовом над колёсами, то серебристого Саманда со всеми удобствами, то невесть откуда взявшейся тут жёлтой Газели. Мимо нас проплывали скалы, пустынные равнины, деревни с одинаковыми домами: либо кирпичными, либо мазаными – бежевыми, белыми с красноватыми крышами, желтоватыми или почти рыжими – видимо, в зависимости от глины, что была поблизости. Редкие вкрапления скучной, зимней зелени несказанно радовали глаз. Проехав мимо наскальных барельефов, изображающих грозных воинов и коня, мы обогнули раскопки и большой древний полис, похожий на восставший из глины и песка мираж. А реальный город – Хамадан оставили слева и умчались прочь с оживлённой трассы на очередную ухабистую дорогу, местами почти колею.
Мой слух постепенно привыкал к певучему языку персов,интонационно напоминающему французский. Интуитивно я уже различала кроме приветственного «Салам», частые «бäле» – «да» и «на» – «нет».
– Эсме ман Рауф Гаянди, – повторял мой дипломат, представляясь. – Хошьбатам.
И я попробовала так же, но тихо, скромно:
– Эсме ман Лейла Γаянди. Хошьбатам.
Ничего не заподозрили, заулыбались.
Ура! Учусь! Эдак я на фарси заговорю, если при голове останусь…
Красивые и не очень, одетые хорошо и абы как, все наши попутчики были разговорчивы и любопытны. Так что Рафу пришлось отдуваться за двоих. А мне молчать сам Αллах велел – у меня рот никабом закрыт.
Удивительно, что ровно половина водителей отказалась от предложенных денег. Хороший народ,иранцы! А вот правительство, кажется, вознамерилось во что бы то ни стало скрутить мне шею… Брр… Но почему?! Неужто я в прошлых жизнях нагрешила?
Наконец, солнце, устав вместе с нами, начало клониться к западу. На дребезжащей Газели мы въехали в шумный и суетливый Эрак. Город с большими транспортными развязками и чистыми дорогами расположился между невысокими горами и отличался от всего виденного ранее обилием деревьев и ухоженных аллей.
Мы высадились у очередного базара. Невысокие дома по обе стороны широкой улицы и слишком много неба. Я показалась себе крошечной. Внутренне сжалась, увидев полицейских. Но, к счастью, моя чёрная накидка не вызвала ни у кого интереса, я была просто одна из множества женщин, пусть и не настолько укутанных. А Рафа, похоже, никто не искал. Интересно…
Опуская ресницы долу, я подумала, что мне всегда нравилось выделяться, цеплять взгляды и сыпать улыбками , а тут я превратилась в тень и была рада этому. Надо же, как всё меняется от места и обстоятельств! Сейчас любое внимание таило в себе опасность и вызывало холодок по спине. Так что уж лучше нет, спасибо. Я как-нибудь низёхонько-низёхонько проплыву, проползу, простелюсь, поближе к асфальту. Змейкой.
Ρаф же действительно имел план, спросил о чём-то у
