глазами по моему лицу.
С секунду смотрим друг на друга и время будто замедляется. Реакция моего тела сразу дает о себе знать. Скидываю ногу с бедра Ника, вместе с пакетом льда. Быстро перемещаюсь с дивана и сажусь на него, обхватив ногами. Зарываюсь руками в его мягкие волосы и впиваюсь поцелуем в губы.
Слышу сдавленный рык Ника и меня забирают в плен сильных и требовательных рук.
Не успеваю заметить, как мы уже полностью обнажены. Горячий язык Ника терзает могу грудь. Руки жадно исследуют тело.
Трусь возбужденным лоном о его твердый член постанывая от накатываемых волн сильнейшего желания.
– Джулия…я сейчас кончу если не окажусь в тебе… – шепчет, взглянув на меня горящими глазами.
Немедля ни секунды. Приподнимаюсь и Ник направляет свой пульсирующий орган в меня. Насаживаюсь на него до самого основания, готовая сразу взорваться.
– Дааа…девочка моя…люблю тебя…люблю…
* * *
Часы над камином показывают полночь.
Лежим с Ником на пушистом ковре уставшие и абсолютно обнаженные, накрывшись пледом.
Моя голова спокойно покоится на его груди, и я слушаю приятный звук его сердцебиения. Чувствую, как его рука медленно поглаживает мои волосы и наслаждаюсь этим тихим моментом.
– Я должен тебе кое что рассказать, – поднимаю голову, взглянув на него.
– Я слушаю, – он смотрит на меня и вижу, как нахмурены его брови.
– Моего отца убили по заказу Стомана.
– Что? О боже… – приподнимаюсь и закрываю рот рукой. Плед спадает с меня. – Ник… – не могу нормально говорить. Тело сковало от шока.
Он садится и тянет меня к себе.
– Иди сюда, – обнимает и накрывает меня пледом назад. – Рэй помог мне узнать правду и направить дело в ФБР. Но Стоман заявился ко мне, как когда-то пришел к моему отцу, и я отказал ему. Поэтому я не хотел рисковать тобой, пока велось расследование. Стоман мог в любой момент устроить мне засаду. Я даже подумать не мог, что он захочет повлиять на меня через тебя. Но он попал в точку. Я готов был подписать документы и отдать ему эти гребанные акции, только чтобы с тобой все было в порядке. Мне жаль. Мне правда очень жаль. Ты полностью права в том, что это моя вина. Я всегда буду корить себя за это, – смотрю в шоколадные глаза, в которых скопилось столько боли и сожаления, и мое сердце просто рвется на части. – Я мог потерять тебя, как потерял отца. А ты единственное, что стало важней всего в моей жизни.
– Прости за то, что тогда наговорила, – прижимаюсь к нему. Обнимаю так крепко, как только могу.
– Не извиняйся. Я все это заслужил, – обнимает меня в ответ и прижимается губами к моему лбу. – Джулия, что произошло пока ты была у Стомана? – его вопрос выбивает почву из-под ног. Отстраняюсь, взглянув на него и тело мгновенно каменеет.
Несколько секунд мешкаюсь.
Придерживая плед на груди, сажусь согнув ноги в коленях и обхватываю их руками.
Рассказываю Нику, как все было. Со всеми подробностями и ощущаю, как к концу моего рассказа тело сотрясается от нервной дрожи.
Вижу, как напряжена челюсть Ника, а руки сжаты в кулаки так сильно, что вздулись вены.
– Он охранял тебя? С лысиной на голове?
– Да.
– Надеюсь, этот ублюдок горит в аду. Его убили люди из ФБР, когда мы пришли за тобой.
– Я помню звуки выстрелов…и как ты появился в комнате…но дальше словно провал в памяти.
– Главное, что мы вытащили тебя оттуда живой. Больше ничего не важно, – снова тянет к себе и крепко прижимает к своей груди. Закрываю глаза, почувствовав, как тело мгновенно расслабляется и успокаиваюсь.
Ощущение будто я очистилась от какой-то тяжелой ноши.
Две недели пролетели, как один день и сегодня мы возвращаемся с Ником в Нью-Йорк.
Все эти дни мы провели вместе, не считая одного дня, когда он уезжал, чтобы взять сменную одежду, дать распоряжения на работе и пополнить запасы еды.
Все было настолько волшебно, что даже пугало. Мы много разговаривали, вместе готовили, в хорошую погоду гуляли вдоль берега озера или проводили время на террасе.
Несколько раз по вечерам мы пытались посмотреть какой-нибудь фильм, но ни один из них не был досмотрен. Все заканчивалось в постели или на какой-нибудь из горизонтальных поверхностей дома.
Ник будто не мог насытиться мной. И мне это нравилось. Я отдавалась без остатка. Мое тело полностью принадлежало ему.
– Тебе нужно заезжать домой? – выводит меня из приятных воспоминаний голос Ника.
– В каком смысле? – поворачиваюсь к нему.
– Тебе нужна одежда для работы? Если завтра ты уже собираешься выходить?
– Да, но причем здесь это?
– А ты думала, что я позволю тебе жить отдельно от меня? Нет, Джулия! Ты переезжаешь ко мне и точка, – в шоколадных глазах решимость и кажется прежний Ник снова вернулся.
– Ты даже не спросил у меня. Ты снова это делаешь? – смеюсь и смотрю на него внимательным взглядом.
– Делаю что? – в глазах непонимание.
– Ставишь меня перед фактом.
– А ты думала будет как-то по-другому? – вопросительно приподнимает бровь с играющей улыбкой на лице.
– Вообще нет. Но маленькая толика надежды была.
– Не люблю это слово… – кривится.
– Какое?
– Надежда…
– Я уже поняла, что ты не из тех, кто ищет компромиссы, Ник. Но, пожалуйста, дай мне еще немного времени.
– Для чего, Джулия? Чего ты боишься? – вижу, как изменилось его настроение.
– Боюсь, что вся эта сказка окажется всего лишь сном, – честно признаюсь в своих страхах.
– Эти две недели были настоящими. Нам обоим было хорошо. Почему ты думаешь, что сейчас будет по-другому?
– Не знаю. Просто дай мне еще немного времени.
Вижу, как нахмурились его брови.
– Ник, пожалуйста… – кладу руку на его бедро, слегка сжав и смотрю на него не отводя глаз.
Поворачивается внимательно взглянув на меня и выражение его лица смягчается.
– Думаешь твой щенячий взгляд поможет тебе?
– За две недели он не раз мне помогал, – ухмыляюсь.
Качает головой и начинает улыбаться.
– Ты ведьма, Джулия. Самая настоящая синеглазая ведьма.
* * *
Захожу в лифт и нажимаю кнопку нужного мне этажа. Не проходит и полминуты, как лифт останавливается на тридцать шестом этаже, и я выхожу в просторный холл.
В глаза сразу бросается открытые панорамные окна по всему периметру помещения. Все оформлено в современном стиле. Необычных форм кресла серого и бежевых цветов стоят у окон. К ним приставлены низкие овальные журнальные столики из темного закаленного стекла.
В холле немноголюдно. Лишь два мужчины стоят
