звуками, постепенно ломаясь и переходя в неровные всхлипы. Потому что взгляд мой, наконец, зависает на таком знакомом, но чужом мужчине. От него тоже разит эмоциями… Какими, сейчас я не могу понять… Но невольно в голове встает вчерашний вечер… и его послание. Теперь я уверена, что его…
Я не твой муж. Не Саша…
Завтра ты все узнаешь…
Вспомни те две недели…
Мир кружится перед глазами. Воздуха не хватает. Я нащупываю за спиной дверную ручку, нажимаю, дверь открывается, спотыкаюсь, но выхожу. Бегом устремляюсь к выходу. Мне нужно на воздух. Скорее… Иначе меня сейчас разорвет на куски здесь, в этом пыльном коридоре, и собрать себя я же не смогу…
Ночь была беспокойная. Мысли… Мысли … Мысли…
А скорее мечты.
Потому что я понимал, шансов у нас с Ясей мало. Сердце рвалось к ней, но я только на расстоянии впитывал образ в далеком окне, ранясь о ее печальные глаза. А когда она все же закрыла шторы, отгородилась от меня, на душе стало еще более пусто…
Майор Звягинцев позвонил рано утром, сообщил, что готов устроить встречу с братом. Через час я уже был у него.
Сашка сидел в кабинете майора. Вид у брата был наглый, уверенный, он сыпал угрозами, называл громкие фамилии людей, которые смогут его легко вытащить из-за решетки. Самого Звягинцева не было на месте. Допрос вел помощник майора, он на все эти подачи оставался совершенно спокойным, а потом просто вышел из кабинета, дав время остаться нам наедине.
— Ну что, Леха, — обратился Сашка ко мне со злым прищуром. — За сколько продал брата?
— Ну что ты, Сань! Это ж ты у нас только нули ценишь, а мне Родина дороже!
— И что тебе дала твоя “Родина”? Геморрой и бесплатную путевку в занюханный санаторий?
— Это все идет бонусом, — ухмыляюсь, хотя мне дается больших трудов сидеть спокойно. — Бонусом к чистой совести. А тебе как спиться по ночам, нормально? Зная, что ты на Мальдивы летаешь за счет больных детей и их отчаявшихся матерей?
— Нормально мне спится! Не так уж много я увидел от тех денег. И вообще, ничего вы не докажите!
— А, так тебе еще и мало! Истоминского наследства не хватило? Ну и запросы у тебя!
— Да какое там наследство! — фыркает он. — У фирмы Истомина долгов было выше крыши!
— Поэтому ты решил на наследство деда позариться?
— У меня не было другого выбора, — разводит руками.
— У такого как ты — да, не было! Но ты не переживай! За решеткой много денег не нужно! Все за счет так любимого тобой государства!
— Ничего они не докажут! — скалится, но в глазах вижу страх, спрятанный за бравадой.
— Докажут! Агата уже раскололась, поет, как птичка! Сейчас твоя жена дает показания.
— Есения? Это из-за нее ты так взъелся, да? Она на тебя запала тогда! Легко все получилось, я даже не ожидал!
— А ты воспользовался, — кривлюсь от его слов.
— Ты же сам разрешил!
— Я не думал, что ты серьезно все это сделаешь!
— Зря! С чего бы мне отказываться от такого лакомого куска. Девка она видная! Да еще и богатая! В постели — огонь! — пытается вывести меня из себя. Но я держусь.
— Врешь! Вы с ней семьей не жили.
— Не жили, но это не мешало нам встречаться иногда для поддержания здоровья, — кулак мой уже сжимается, но не успеваю я пустить его в ход. Дверь открывается, на пороге замирает Яся…
Не ожидал ее появления. Знал, что сегодня Есению должны вызвать в участок, собирался поговорить, но не так. Я оказываюсь совершенно не готов к этой встрече. Меня раздирают изнутри очень противоречивые чувства. Она же явно ошеломлена больше меня. Замирает, рассматривает нас с минуту, а потом у нее начинается истерика, которая выходит наружу нервным смехом.
— То есть все это время вас было двое? — выдавливает она.
— Почти, — все, что удается ответить. Гнев внутри нарастает. Не так я хотел, чтобы она узнала, не такие выводы сделала! Вижу, как в ее голове выстраивается цепочка фактов, которая приводит к частично верным выводам. Смех прекращается, вылетает главный вопрос:
— Осталось только понять, за кого из вас я вышла замуж, и кто отец моего ребёнка? — взгляд ее замирает на мне, эти секунды оказываются невероятно больными и тягучими. Она понимает, пусть не все, но главное улавливает. Бледнеет, в какой-то момент мне кажется, что она потеряет сознание, но Яся справляется с собой, открывает дверь и пускается бежать.
Узнаю мою девочку. Она и раньше так делала в критические моменты. Убегала, пряталась, привыкла одна в своих переживаниях вариться. Но не хочу, чтобы так было сейчас. Бегу следом.
— Яся, стой! — но она прибавляет шаг, выскакивает на улицу, несется по дорожке прилегающего сквера.
Я могу ее догнать, но понимаю, ничего хорошего из этого не выйдет. Ей надо переварить эту новость, уложить. Чтобы недостающие пробелы загорелись вопросами, и тогда я готов буду ответить на них. Поэтому решаю дать ей время наедине с собой. Торможу. Разворачиваюсь. Иду назад. Перед крыльцом здания оборачиваюсь еще раз. Застываю. Потому что ловлю ее взгляд.
Она обернулась. Смотрит на меня.
Делаю несколько шагов в ее сторону. Между нами метров тридцать. Так и стоим. Сверлим друг друга взглядами. Хочу подойти к ней, но боюсь спугнуть.
Делает шаг вперед. Я тоже. Она шаг — и я. Потом срывается на бег, но уже в мою сторону.
***
Встречаемся под большим кленом, который рассыпал кругом желтые и красные листья. Красиво. И девочка моя красивая на этом красочном фоне. Глаза ее горят гневом! Это лучше, чем печаль. Сейчас она напоминает ту Ясю, из прошлого. Яркую, эмоциональную, горячую!
Ее рука взлетает вверх. Звонкая пощечина обжигает щеку! Но глаза ее жгут сильнее! Еще пощечина! Больно! Но я потерплю! Еще?
Не-е-ет! Хватит!
— Остановись! — требую я.
— Мало тебе!
— Нормально! Мужу бы так двинула!
Отводит взгляд. Рука опадает.
— Он бы в ответ ударил, — вздыхает обреченно.
— Во-от. Уже замечаешь разницу. Почему же раньше не увидела?
— Увидела. Но понять не могла. И сейчас не могу! Весело вам? — снова взлетает ее голос.
— Нет. Грустно.
— Зачем тогда, — поднимает пронзительный взгляд.
— Пойдем, поговорим об этом?
Сидим в сквере на лавочке. Хотели поговорить, но слова не идут. Яся молчит, и я молчу. С чего начать, как сказать то главное? И нужно ли оно ей?
— Я сожалею… — все же начинаю первым.
— О чем?
Хороший вопрос.
— О
