в руках, жду, когда на лестничной площадке стихнут шаги, и только после этого запираю за ним дверь.
Сразу иду в ванную, скидываю платье, колготки, белье и встаю под горячие струи. Не помогает, меня сотрясает такая дрожь, что я начинаю клацать зубами. Выливаю весь флакон геля для душа и остервенело трусь мочалкой, вслух ругая себя за проявленную слабость.
Потом прячусь под одеяло, тихо поскуливаю, потому что тело горит еще. Вибрирует от напряжения и неудовлетворенного желания. Воспаленные губы ищут его рот, соски набухли и ноют, а между плотно сжатых ног сочится влага.
— Боже… боже… я не могу… хочу…
Подношу ко рту палец, прихватываю его губами, касаюсь языком, вздрагиваю от прострелившего бедра желания. Ныряю рукой под одеяло, а потом и под сорочку.
— Ммм…
Дергаю соски, стискиваю бедра еще крепче. Дыхание учащается, пульс долбит в виски, кожа покрывается испариной. В низу живота распирает до боли.
— Мать твою… ненавижу тебя… Ненавижу!!!
Перекатившись на спину, быстро избавляюсь от трусов и прижимаюсь рукой к влажной плоти. Зажмурившись и закусив губы, похлопываю промежность, массирую клитор, пока не достигаю разрядки.
Все это время в моем воображении он смотрит на меня.
Глухо кричу, максимально раскинув ноги, прогибаюсь в пояснице. Потом, свернувшись в калачик, рыдаю в подушку и проклинаю тот день, когда мама перевела меня в новую школу.
Кирилл.
Домой возвращаюсь под утро. Не совсем трезвым, но уже достаточно вменяемым. Стараясь не шуметь, раздеваюсь, но когда прохожу мимо нашей с Кариной спальни, слышу музыку и ее голос.
Не спит, что ли?
Открыв дверь, встаю на пороге. Она меня не видит. Сидя на кровати по-турецки спиной ко мне, с кем-то трещит по телефону. Кругом разбросанные вещи, в руке бокал с вином. Из колонки льется плаксивая музыка.
— Пфф… ты не представляешь, как это тяжело, мама… — заикается пьяно, — я к ним со всей душой, а они… они меня все не-на-ви-дят! В лицо, суки, улыбаются, а стоит только мне отвернуться, кости моют.
Карина в хлам. Язык заплетается, голова болтается из стороны в сторону. Вино то и дело выплескивается из бокала на постель.
— Что Дашка, что Маринка, что мамаша его… они меня все ненавидят!
Чего, бл*дь?! Делаю шаг в ее сторону, но застываю, когда очередь доходит до Насти.
— И не говори, мам… эта тварь… — громко шмыгает носом, — мне кажется, она опять под него залезла.
У меня глаза из орбит лезут. Стою и пялюсь на ее спину, как кретин.
— Я не знаю, что с этим делать, мама! Он постоянно таскается к этой шлюшке, я целыми днями только и слышу о ее спиногрызе! Ромочка! Ромашик! Ромулечка! — кривляется Карина, — меня уже тошнит от него, мама! Я его всеми фибрами души ненавижу!
Удушающая волна ярости выкидывает меня за буйки. В глазах, по ходу, капилляры лопаются. В два шага оказываюсь около Карины и выхватываю из ее рук телефон.
— Она вам перезвонит, — бросаю в трубку и слышу в ответ визг ее матери «Кирилл, пожалуйста…»
Отключив, швыряю его на кровать и дергаю ее к себе за ворот халата.
Она пьянее, чем я думал, или это страх, я не знаю… Глаза мутные, на лице потеки туши, помада размазана вокруг рта, кожа белее снега, губы мелко трясутся.
— Кирчик…
— Тварь…
— Я без тебя не смогу, — начинает подвывать, как собака, — не бросай…
— Собирай вещи, Карина. Утром отвезу тебя к родителям.
— Нет! — стает на колени, хватаясь за мою рубашку, — Кирилл… я пьяная! Видишь, я не в себе!.. Я не думаю так на самом деле, во мне говорит ревность… пожалуйста… Кир.
— Разговор окончен, — отдираю ее пальцы и разворачиваюсь к выходу.
— Кирилл! — заглушает музыку, — я люблю тебя-а-а…
Бл*дь… бл*дь… сука, как так?! Противно до тошноты. Желудок наизнанку выворачивает.
Выдергиваю из комода чистые трусы и иду в ванную. Пока моюсь, Карина сидит снаружи и скребет дверь ногтями. Причитая, ноет, воет, шипит что-то.
Толкнув дверь, обхожу ее по дуге и иду свободную спальню. Бежит за мной.
— Кир… Кирилл… выслушай…
— Иди спать.
— Ну, хочешь, я извинюсь перед ней?.. Хочешь?
— Мне пох*й.
— Кир… — садится на пол у моих ног, — не делай глупостей, милый… я буду идеальной женой… я многое могу понять и простить, Кир… Я же все понимаю…
— Отъ*бись, пожалуйста!
— Ты ведь у нее был, да? От нее пришел сейчас? — шепчет задушенно, — думаешь, я не вижу, не чувствую ничего?..
— Дальше что?
— Мне больно… вот тут, — стучит кулаком по груди, — но я готова простить. Снова, Кир… Я прощу тебя снова…
Понимаю, о чем речь. Был у меня в Москве левак однажды, Карина узнала. Как? Я даже выяснять не стал. Дулась неделю, плакала. Потом простила и забыла.
— Я же знаю, почему ты тогда мне изменил. Все понимаю, Кир, все вижу… Я же не дура…
Подхожу к тумбочке, ставлю телефон за зарядку. Карина за мной на коленках ползет.
— Потому что она на Денежку похожа, да?..
Ударом по башке бьет. Моментально мыслями в тот вечер в Московском клубе переношусь. Я там в випке с двумя пацанами знакомыми отдыхал. Пятница. Вечер. Все, как обычно.
Парни, набравшись, спустились на танцпол девочек себе выбрать. Мне, вроде как без надобности. Стоя на втором этаже, разглядывал танцующую толпу.
И в какой-то момент мой взгляд зацепился за брюнетку у барной стойки. Бл*дь, я мог поклясться чем угодно, что это была Настя. Те же, фигура, прическа, жесты.
Опомниться не успел, как меня снесло по винтовой лестнице вниз. Летел через толпу, думая, что убью ее, душу из нее вытрясу.
Зачем приперлась?! В Москве меня достать решила?! Совсем ох*ела?!
Подлетел, за плечо дернул, рванул на себя… А это не она…
Шок, досада, боль разочарования.
Девчонка долго хохотала надо мной. А потом дала… там же в випке клуба. Три раза.
Утром фотки того, как я ухожу с ней на второй этаж были в телефоне Карины. Сделал их, скорее всего, один из тех, с кем я пил в тот вечер. Зачем — мне похер.
— Иди спать, Карина, — произношу бесцветным голосом.
— Кир… чем она лучше, а?..
Сдираю с кровати покрывало и ложусь поверх одеяла.
— Она жалуется тебе, да? Гадости про меня говорит… а ты веришь…
— Ни слова, Карина, — поворачиваю голову и смотрю в опухшее лицо, — ни одного плохого слова о тебе не сказала. Не суди ее по себе.
Сидя у изножья кровати, она ноет еще какое-то время. Не дождавшись нужной реакции, тихо
