class="p1">— Расслабься, милая. Это он без моих трусов жить не может. А на твоем месте, я бы по ночам одна не ходила. Мало ли что может приключиться...
— Угрожаешь?
— Ну что ты, как можно?! Просто беспокоюсь о тебе, все-таки не чужие друг другу. Ты баба красивая, жалко будет, если что-то случится. Например, споткнёшься в темноте и мордой об камень…кому потом будет нужна уродливая одноглазая тетка?
У меня аж липкий мороз по коже ползет. Если эта сука подговорила своего братца поджечь кафе, то что ей помешает точно так же натравить его на меня саму?
В этот момент раздается напряженный голос прораба:
— Хозяйка, — он не заходит в кабинет, стоит на пороге, вытирая чумазым полотенцем грязные руки.
— Иди отсюда, — Марина тут же окатывает его пренебрежением, — не видишь, мы разговариваем?
Он ее будто не замечает, только желваки на скулах дергаются.
— Да, Руслан, — скованно улыбаюсь, — что-то случилось?
— Извините, что отвлекаю, — закидывает полотенце себе на плечо, — но…
Как я ненавижу эти «но»!
— Но, может, к черту таких гостей? Говно какое-то.
Боже, кажется, я влюбилась. Вроде такая мелочь, но становится тепло, и страх отступает. В этот момент я понимаю, что не одна, что вокруг много хороших людей, готовых прийти на помощь. Все будет хорошо.
Прокина возмущенно фыркает:
— Ты ничего не попутал? Занимаешься там унитазами, вот и иди занимайся.
Он все так же смотрит только на меня:
— Выпроводить?
Перевожу оценивающий взгляд на Прокину и задумчиво хмыкаю:
— А, давай!
В два шага он оказывается рядом. Хватает ее под локоть и грубо дергает к выходу.
— Эй! — она бьет его сумкой по плечу, — убери от меня свои вонючие лапы, бомжара! Слышишь? Отвали! Эй!
Руслан никак не реагирует, даже не смотрит на нее, просто вытаскивает из кабинета, словно какой-то хлам. Я из окна наблюдаю, как он вышвыривает ее на улицу и захлопывает дверь, а Прокина путается в своих каблучищах, спотыкается и, не удержав равновесие, неуклюже приземляется на одно колено.
Кто-то из прохожих пытается ей помочь, но она орет, грубо отталкивает от себя чужие руки и, вскочив, поспешно хромает прочь.
После того, как Марина ушла, меня накрывает откат. Бомбит так, что зуб на зуб не попадает. Ощущение жуткое, кажется, пора начинать пить успокоительное или просто пить.
Прораб снова заглядывает ко мне:
— Все в порядке?
— В полном. Спасибо за помощь.
— Вы обращайтесь если что. Мы тут мигом порядок наведем.
— Спасибо, — благодарю еще раз.
Мне даже думать тошно о том, как бы я ее сама выгоняла, если бы не работники. Это же какую наглость и уверенность в собственной безнаказанности надо иметь, чтобы вот так заваливаться к жене своего любовника и угрожать?
У меня в голове не укладывается, но спускать это на тормозах я не собираюсь. Первым делом проверяю, как сохранился наш разговор. К счастью, слышно каждое слово этой стервы, каждый ее наигранный вздох и змеиное шипение.
Очередной козырь в моих руках. Настало время пускать их в игру.
Звоню Карпову.
— Саш, привет, — здороваюсь, когда он отвечает, — у тебя есть минутка?
На заднем плане голоса. Кажется, я отвлекаю его от посиделок, но он ни словом, ни голосом не показывает, что мой звонок неуместен.
— Что-то случилось?
— Случилось.
Наверное, по моей истеричной интонации сразу ясно, что нагрянул какой-то пипец, потому что мужчина сразу реагирует:
— Секунду погоди, — слышу, как что-то хлопает и голоса затихают, — теперь говори.
— Ко мне приходила Прокина!
— Чего хотела?
— Сначала делилась подробностями интимной жизни с Березиным, потом требовала, чтобы я оставила его в покое и свалила в туман, дабы не мешать их счастью, а потом начала угрожать.
— Подробности, — бесстрастно требует он.
— Намекнула, что если одной бродить по ночам, то всякое может случится. Можно упасть, пораниться, остаться без глаза.
Он молчит. Недолго, всего несколько секунд, но этого хватает чтобы сердце перевернулось в груди и зашлось в судорогах. Я так точно инфаркт схвачу!
— Угроза физической расправы — это серьезная статья, а после поджога тем более. Если это действительно так, то она себе приговор подписала.
— Думаешь вру?
— Не врешь. Но в суде будут нужны доказательства, свидетели. Что угодно. Одних слов мало.
— Есть и то, и другое, — тараторю я, — она как пришла, я сразу диктофон включила, а в конце прораб пришел, услышал, как она со мной разговаривает и вышвырнул на улицу.
— Прекрасно, — задумчиво произнес он, — звони следователю. Рассказывай все, пересылай запись. Заручись поддержкой прораба, чтобы в случае чего он мог подтвердить твои слова.
— Хорошо, — медленно выдыхаю. На самом деле во всей этой ситуации нет ничего хорошего, но осознание того, что дрянь сама себе вырыла могилу и не останется безнаказанной, немного утешает.
Однако следующая фраза Карпова напрочь убивает желание радоваться:
— Пока их с братом не заберут, одна на улице не появляйся.
— Думаешь, она не шутила? — у меня перехватывает голос.
— Кир, не включай наивную девочку. Кафе они тебе сожгли безо всяких шуток. Я бы не стал отмахиваться от угроз.
Сглатываю. Слюна горькая.
— Не буду.
— Ты как? — теперь слышится явное беспокойство.
Я не вижу смысла обманывать, поэтому честно признаюсь:
— Я не знаю. Состояние странное, будто все вокруг рушится, и земля из-под ног уходит. А еще мне страшно.
— Тебя может кто-нибудь забрать? Я сегодня не в городе, как назло. Черт, как невовремя все.
Что поделать, закон природы. Все говно всегда случается невовремя.
— Не переживай. Я на машине…
— Нет! За руль не садись! — резко отбивает Карпов, — если Прокин замкнул провода в кафе, то кто помешает сделать тоже самое в машине.
Боже…
Жмурюсь. Сердце отбивает дикий ритм. Дыхание через раз.
— Сейчас Алисе позвоню.
— Звони, — поддерживает он, — попроси ее отвезти тебя домой. В свою машину не садись. Поняла? И из дома без необходимости не выходи.
Молчу. Не дышу.
— Кир, ты слышишь меня? — зовет Саша.
— Слышу. Я все поняла.
— Все будет хорошо, — его голос смягчается, — не переживай.
— Не буду.
— Я сейчас посигналю знакомым ребятам. Они присмотрят,
