лицо и ничего не понимает.
— Мои. Одежду, мелочи всякие, вот это вот всё. Ты присядь, Алексей. Разговор наш не будет приятным.
Если я его выдержу без инфаркта, потому что моё долбанное сердце вот-вот разорвётся, и я его не виню. Меньше всего на свете я хочу сейчас говорить то, что должна сказать.
— Ты беременна или у тебя пмс? — он моментально меняется в лице, — я недоволен тем, что вижу, детка, кто тебя обидел?
Я смотрю на него долгим взглядом. Он, правда, думает, что я сообщила бы ему о беременности в ТАКОМ тоне? Глупыш. То, как это должно было произойти, и то, что происходит, в разных вселенных просто.
— Месячные начались. Проверять будешь? Или на слово поверишь?
Смотрю жёстко, холодно. Вспоминаю его взгляд и его лёд в тот раз, когда он обнаружил, что я не беременна, и копирую его.
— Ты из-за этого расстроилась? — он нервно сглотнул и отвернулся к окну, вижу, как напряглись его плечи, как пальцы сжались в кулаки, — мы будем пробовать ещё и ещё, ты не должна зацикливаться на этой неудаче.
Переживает. Вижу. Знаю эти сжатые кулаки. Он хотел ребёнка сразу, и чёрт, если бы только он мог знать, что…
— Неудаче? — снова открывается мой глупый рот. — Это большая удача. Я дождаться их не могла.
Делаю шаг назад и упираюсь попой об стол, потому что чувствую, что мне нужна опора. Расстояние между нами увеличивается с каждым разом так, что следователь гордился бы мной.
— Видишь ли, ребёнок не вписывался в мои планы и мог только всё осложнить. Теперь все просто. Тебе сейчас будет неприятно, но это жизнь. Я не выйду за тебя замуж. Я не люблю тебя. Я хотела отомстить тебе за то, как ты поступил со мной. Вот, сказала.
Сказала. Ноги ватные и совсем не держат. Организм, пожалуйста, не надо пасовать сейчас. Я знаю, что мои слова ложь, и мы не можем тянуться к нему сейчас. Из-за нас он в опасности. Как и мой маленький гость из Италии, потому что мне нельзя так сильно и так много нервничать.
— В смысле? Ты рехнулась? — смотрит недоверчиво? Но моментально осознает, что я серьезная, как никогда. — Ты все это время пила таблетки?
Я понимаю, что время для контрольного выстрела. Который делать не хочу так сильно, что все внутри орет. Мысленно пинаю себя.
— Не пила. Сделала бы аборт.
Провалиться бы мне сквозь землю прямо сейчас.
— Ты ненормальная? — Заревел Шагаев впервые в жизни так страшно, что поджилки затряслись.
Он схватил меня за плечи и дёрнул так сильно, что я едва не взвизгнула от боли.
— Отпусти меня, не надо этого, — в моём голосе звучит искренняя паника, потому что я боюсь, что он сделает больно нашему малышу, убивая меня за мерзкую и грязную фразу. — Ненормальная. Да. Стало легче? Была нормальной. Спасибо, что сломал мне психику. Теперь отпусти.
— Уйди!
Я пулей вылетела за дверь. Сердце билось так, будто собаки гнали, и ныло и умирало всё внутри
Чёрт, не всё. Надеюсь не всё. Держись, фасолинка. Я надеюсь, ты боец в маму и крепыш в папу. Если и тебя у меня отберут, я точно вздернусь в тот же час.
Настойчиво звоню в квартиру напротив и терпеливо дожидаюсь, пока откроют. Андрей Павлович смотрит на меня удивлённо и взволновано.
— Василиса Вадимовна, вам плохо? Врача?
— Нет, не мне. Мы поругались, серьезно. Пожалуйста, присмотрите за Лёшей. Я боюсь за него. Не говорите, что я так сказала, это очень важно.
Из Лешиной квартиры раздаётся словно рык раненного животного, и Андрей Павлович кивает и мчится на рык, а я несусь по ступенькам вниз не разбирая дороги. Голова готова была лопнуть, и я не знала, куда себя деть. Хотелось либо напиться вдрызг, либо рыдать всю ночь, но нельзя было ни того, ни другого.
— Василиса, — окликнул мужской голос, я, опешив, обернулась. Романов, подъехал к обочине. — Садитесь.
Я молча подбежала к заднему сидению и запрыгнула в его машину.
— Сделано?
Его голос звучит так отстраненно и буднично, словно я только что не растоптала свою жизнь и жизнь человека, которого люблю больше жизни.
— Да. Это было ужасно. На его месте я не захотела бы видеть себя больше никогда в жизни.
— Хорошо. Чем большее расстояние между вами будет, тем меньше поводов держать его на мушке из-за вас. Мы выясним, находитесь ли вы в опасности, либо только окружающие вас мужчины. Вам будет разумнее.
— Роман Петрович, прошу вас. Я только что разбила сердце любви всей своей жизни, и своё собственное. Поверьте мне, в моей жизни не будет больше никаких мужчин.
— Я отвезу вас домой. И буду держать вас в курсе всех подробностей расследования.
Я молча кивнула.
Когда я вошла в квартиру, я, обессиленная, доползла до кровати, легла, прижала ладони к животу, с любовью и трепетом погладила его и сказала:
— Мы справимся. Мы должны. Ради нашего папочки.
Полночи без сна, а затем снова крики и кошмары. Только теперь в них я теряла самое дорогое — Лёшу. И самое страшное, что они были правдивы. Я потеряла его, едва успев обрести.
Василиса
Я стояла в кабинете отца и смотрела на город, на который пушистыми хлопьями опускался снег. Этот январь выдался аномально снежным. Хорошо, что праздники прошли, и можно было вернуться к работе. В доме родителей было одиноко и хотелось выть. Не было в нём ни тепла, ни уюта, как бы я не старалась его привнести. И ремонт, который хотела, затеять не могла, потому что не могла привлекать к себе внимание.
В животе ощутила привычное шевеление и улыбнулась.
— Нравится снег, принцесса? — едва слышным шепотом обратилась к дочери.
УЗИ перед новым годом, раскрывшее пол моей итальянки, стало моим подарком. Ещё я была благодарна за свою фигуру и небольшой живот, который удавалось прятать безразмерными свитерами и платьями. Хорошо, что стиль «спортивный шик» нынче на пике моды, и ни у кого вопросов нет даже в офисе к хозяйской дочери в толстовке, стильных брюках и ботинках на низком ходу.
Никто не знал, что я беременна. Никто, кроме следователя Романова.
После того, как я разорвала все контакты с Лёшей, убийца залёг на дно. От следователя впервые прозвучала фраза "ваш маньяк" и меня передёрнуло. Откуда он взялся? Кто он? Чего ему надо? Чего выжидает?
Много вопросов и мало ответов.
Через пару дней, после нашего с Лёшей расставания, позвонил Ростов. Он
