свой вес на локтях, чтобы не навредить ей и нашему ребёнку. Аккуратно трусь пахом о низ её живота. Целую любимые губы, выдавая в них хриплый стон.
Я чувствую её желание и её напряжение. Я всё это понимаю. Между нами такое… Мешает. И мне. И ей. Но мы же решили двигаться дальше. Она дала нам шанс. Значит, ещё немножко ласки, а потом спать, пока не сорвался.
Мне нужно услышать от врача «да» на секс с ней. И от неё услышать «да». Пока только целуемся. Ещё и ещё. Меня глушит от закипающей крови, от Яськиного тихого всхлипа и острых сосков, трущихся о мою кожу.
— Гордей, — хнычет она, приподнимая попу и плотнее прижимаясь ко мне. Ей физически хочется, а в голове она пока не готова. Я чувствую. Наверное, из тормозов остался только этот.
— Любимая моя, — начинаю притормаживать, покрывая её лицо лёгкими поцелуями.
— Я так соскучилась, — шепчет Яся, касаясь губами моего уха и царапая ногтями затылок. — Мне так страшно. И всё ещё больно.
— Знаю, родная. Знаю…
— Я понимаю, что ты не виноват, — продолжает она. — Я простила. И очень постараюсь никогда не упрекать тебя в случившемся. Наверное, иногда буду плакать, потому что воспоминания… Эти дурацкие картинки… Они так и лезут в голову.
— Мы сотрём их, — обещаю ей. — У нас с тобой столько классных воспоминаний. Только наших с тобой, без всей этой грязи. И будут ещё. А сейчас, — спускаюсь ниже, задираю ей маечку и прижимаюсь губами к животу, — детям пора спать, — дышу в пупок.
Ложусь на соседнюю подушку. Дышу тяжело. В глазах ещё звёздочки от не унимающегося желания. Меня ломает. Сейчас бы в душ. Хотя бы там разрядиться, но мы не дома, а значит надо взять себя в руки и погасить это.
Тёплая ладонь сжимается на моём перевозбуждённом члене, высекая искры из глаз. Резко выдыхаю и поворачиваю голову. Яся придвинулась ближе, закусив губу, смотрит мне в глаза и толкает пальчики под резинку трусов. Ноготки касаются головки. Меня едва не подкидывает на кровати.
— Что… ты… делаешь…? — выдыхаю, сходя с ума от её прикосновений.
— Я так хочу, — заявляет она, сжимая стояк ладонью и запуская необратимые реакции в моём организме.
Гордей
Охренеть, как мне остро и жарко от каждого её прикосновения. На висках выступил пот, затылок немеет и покрывается мурашками. Она такая открытая, если её отпустить. Как же ошибался… Я всё делал не так. Любопытная кошечка, голодная и нежная, нашла себе интересную игрушку.
Яся будто заново изучает моё тело. Всё видела вроде. Всё знает. Но сейчас всё иначе. Всё сначала, и теперь мне нельзя опять накосячить. Не нужно защищать её ещё и в постели.
Там наш малыш. Сорваться и навредить страшно. Поэтому я доверяюсь ей полностью. Она чувствует, как ей надо, как ей хочется.
Мягкие губки оставляют горячие влажные следы на моей коже. Хулиганка дует на них, и я весь сокращаюсь, покрываясь мурашками. Волосы встают дыбом теперь не только на затылке. Член болезненно напрягается. Яся поглаживает его пальчиками, продолжая меня целовать.
Усаживается сверху. Стягивает бретельки, опускает майку с груди. Тяжёлые полушария с красивыми тёмными бусинами сосков подрагивают от сбившегося дыхания. Малышка берёт мою руку за запястье, переплетает наши пальцы, тянет вверх, показывая, чего хочется ей.
Улыбнувшись, осторожно сминаю её грудь, сдвигаю полушария вместе, приподнимаюсь и ласкаю языком оба соска. Она постанывает, врезаясь ногтями мне в плечи. Ёрзает, дразнит своим запахом. Шортики у неё совершенно промокли…
— Аррр!!! Чёрт! Что же ты творишь, малышка?! — дотягиваюсь до её губ. — Страшно мне, Яська. За вас с малышом, — признаюсь, толкаясь членом ей между бёдер. Чувствую даже через ткань одежды, как она открылась для меня.
Вдруг и правда нельзя? Она же плохо чувствовала себя. Две скорые за такой короткий срок. Обе из-за меня. Я понимаю, что там нервы, но…
— Пожалуйста, — она толкает меня в плечи.
Послушно падаю на подушки.
— Мне очень нужно, — наклоняется и снова целует. Проводит язычком по соску. Меня выгибает, и пальцы сами впиваются ей в бёдра, прижимая промежностью к паху. — И тебе, — шепчет она. — Я хочу новых воспоминаний. Как ты говорил… Сейчас хочу.
Её губки добираются до головки. Невесомое касание, и член тонет у неё во рту. Я в своей башке уже ору от того, как это хорошо и чувственно. Её горячий язычок плавно обводит кожу по всей длине, давит, ласкает, играется. Ноготки царапают живот.
Любимая девочка держит нас на краю обрыва. До прыжка меньше шага. Она хорошо меня чувствует. Останавливается. Тяжело дыша, смотрит в глаза. Такая беззащитная, такая ранимая… И такая сильная.
Переворачиваю нас, потому что она хочет именно так и позволяет мне закончить.
Раздеваю, целуя каждый миллиметр её тела, спускаясь всё ниже и ниже. Гладкий лобок. Мягкие, влажные, раскрытые губки. Толкаю язык между ними. Любимая вздрагивает и тянется за моим прикосновением, сильно сдерживаясь в стонах.
Развожу ей ножки. Целую бёдра. Покусываю нежную плоть и снова глажу языком.
Вкусная моя. Родная. Чувственная.
Меня прёт от счастья. Ему тесно за рёбрами. Оно распирает грудь, разгоняет сердце. Мы оба захлёбываемся собственным дыханием. Комната пахнет нами. В ней так мало кислорода. Дышать можно только друг другом. Это хорошо до головокружения.
Яськины пальчики сжимаются на моих волосах и оттягивают голову.
— Не так хочу, — хнычет она, дрожа всем телом.
Немного не дала дожать. Она бы кончила. Не хочет…
Ложусь сверху. Яся дотягивается до моих губ. На них остался её вкус. Вижу, как смущается, улыбается и целует. Сладко и горячо.
Она сегодня всё контролирует. Я себе пообещал.
Вхожу в неё, но не до конца. Страх навредить никуда не делся. Яся сама приподнимает бёдра. Получается плавно, глубоко, на грани… Тот самый шаг. Пара движений бёдрами. Столкновение языков, дыхания, стонов, и нас разносит на осколки по вселенной. Не столько физика. Это эмоциональное. Это чувства, накалённые до предела, рвутся наружу хрипами и свистов в лёгких.
Она плачет и улыбается. На моих губах соль её слёз. Пальцы путаются в русых волосах.
— Не плачь, — шепчу ей.
— Не могу, — обнимает меня за шею, утыкается губами в ухо.
— Я такой дурак, Яська.
— Не надо защищать меня
