Я же забочусь о тебе. Поэтому не сказал, — уже гораздо тише. — Ясь, какая больница?
— Я не буду отталкивать. Я очень за тебя испугалась.
— Знаю, прости. Чёртовы нервы уже не вывозят. Я обещал научиться делить и такие новости на двоих. Всё помню, маленькая моя. Сразу не получается. Даже не думал, что это может быть так трудно, — тихо смеётся он. — Жду адрес.
— Сейчас пришлю.
Гордей
Вечером моих любимых отпускают домой. Яся сидит рядом со мной в такси. Голову на плече устроила. Обнимает большой букет цветов, то и дело опуская нос в разноцветные бутоны и вдыхая их сладковатый аромат.
— Так курочки жареной хочется, — вздыхает она. — Бабушка обещала приготовить.
Бабушка меня сейчас чем-нибудь огреет за то, что её беременная внучка опять оказалась в больнице по моей вине. И будет права.
Расплатившись с таксистом, забираю у Яси увесистый букет и придерживаю за талию, чтобы она не споткнулась на ступеньках.
Заходим в квартиру. Пахнет очень вкусно. Той самой курочкой и свежими огурцами. У Яси громко урчит в животе. Она смущённо смеётся, быстро скидывая обувь. Точным снарядом в меня летит кухонное полотенце от Нинель Эдуардовны.
— Да я же как лучше хотел! — возмущаюсь так, чисто для видимости.
— Вот если бы не ребёнок, — косится на хихикающую Анаит, — сказала бы я тебе совсем не литературным языком. Руки мыть и за стол! Яся, как ты, моя хорошая? — уходит за внучкой на кухню.
— Смешно тебе, да? — улыбаюсь сестрёнке нашего Киса.
— А когда мне можно будет домой? Когда Саркис за мной приедет? — спрашивает она.
— Через пару дней. Иди сюда, — присев на корточки, шёпотом зову Анаит к себе, — секрет тебе расскажу.
Карие глаза тут же загораются любопытством. Подходит ближе. А за её спиной стоит и жуёт куриную ножку моя Яська. Смотрит на меня тоже в ожидании секрета. По пальцам течёт золотистый жир, мордочка довольная. Только бледность всё портит, но я буду стараться, чтобы из-за меня такого больше не повторялось.
— Яся очень давно не играла в куклы, — Ана задерживает дыхание, а моя малышка перестаёт жевать, — но она очень хочет. Если я завтра привезу вам по кукле, ты поиграешь с Ясей?
— Да, — громким шёпотом отвечает Анаит.
Яська начинает смеяться, едва не выронив изо рта кусочек не дожёванной курицы. Краснеет. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы тоже не рассмеяться, а то обидится ещё, а я не хочу.
— А разве взрослые играют в куклы? — спрашивает Ана.
— Тс-с-с, — прикладываю палец к губам. — Это же секрет.
— Теперь понятно, про каких кукол Саркис всё время болтает по телефону с друзьями, — неожиданно заявляет она.
Яся уходит ржать на кухню. Нинель Эдуардовна, кажется, сейчас запустит в меня ещё одно полотенце.
— Э-э-э, ну да, — киваю я. — Только ты ему не говори, что знаешь.
— Я запомнила. Это секрет, — улыбается хорошенькая девчушка.
— Есть идите, пока вы тут до пестиков и тычинок не договорились, — строго зовёт нас бабушка.
Садимся за стол. Нинель Эдуардовна ставит передо мной тарелку с макаронами и парой жаренных ножек и начинает допрос Ярославы о том, что сказали врачи. Новости она тоже сегодня слушала, но мне делиться пока особенно нечем. Основная стратегия у нас прежняя — действовать быстро. Адвокат рано утром созвонился с Демидом, дал добро на публикацию документов, и началось. Мне за день позвонили несколько раз, но я сам ни с кем не общаюсь, опять же по рекомендации адвоката. Всех перенаправляю к нему, он решает.
— Завтра мы едем в следственный комитет, — рассказываю им.
Ясино хорошее настроение тут же исчезает, и даже полюбившаяся жареная курочка становится неинтересна. Любимая жуёт губы и кромсает на мелкие кусочки бумажную салфетку.
— Не волнуйся только, родная. Мы едем туда сами. Это не протокольная встреча, но она всё равно очень важная. Генерал-лейтенант Шолохов Михаил Федорович, отец Захара, договорился, чтобы нас приняли.
— А потом ты сразу к нам? — она берёт в руки новую салфетку.
— В магазин игрушек заеду, потом к вам, а потом, — кошусь на Анаит и не договариваю.
— Я поняла, — опускает взгляд Яся. — Ты останешься с нами сегодня? Ба, можно Гордей останется?
— Так а я при чём? Он чей мужик? Твой. Вот сама и решай. Ты поела, маленькая? — гладит по спинке Ану.
Девочка кивает. Встаёт из-за стола и сама убирает за собой тарелку. Дотягивается до раковины. Моет посуду и ставит в сушилку.
— Спасибо. Было очень вкусно, — благодарит бабушку, вытирает руки и уходит в другую комнату. Нинель Эдуардовна спешит за ней, а Яся ждёт от меня ответа.
— Останусь.
Не даю ей ничего делать. За нами со стола убираю сам. И посуду тоже сразу мою.
Прошу у любимой полотенце. Весь день опять мотался. Душ жизненно необходим. Стою под водой и как неопытный пацан волнуюсь — мы сегодня будем спать вместе, да ещё и в доме её бабушки. Такого экстрима у нас точно не было.
Возвращаюсь к ней.
Моя малышка уже переоделась в пижаму. Стою и жру её с ног до головы голодным взглядом. Я так соскучился! Словами не передать.
На ней свободные белые шорты в мелкий голубой цветочек и майка на тонких бретелях. Конкретно сейчас это сексуальнее любого кружева, но трогать мне её пока нельзя.
Если только аккуратно и совсем чуть-чуть.
Проверяю, плотно ли закрыта дверь. Яся забирается на кровать и стучит ладошкой рядом с собой.
Снимаю джинсы и в одних трусах забираюсь к ней. Телевизор работает. Но кто его смотрит? Мы видим только друг друга. Ярослава нерешительно касается пальчиками моего пресса. Все мышцы тут же сокращаются, выдавая резкий импульс удовольствия в пах, в грудь и в голову. Улыбается, двигаясь ниже до резинки боксеров и, царапнув кожу, «шагает» вверх по животу, груди, подбородку. Касается губ. Целую в мягкие подушечки. Беру её руку за запястье, отвожу в сторону. Двигаюсь ближе и зацеловываю любимые губы.
В глазах темнеет от желания.
Ласкаемся языками, поглаживая друг друга везде, где дотягиваемся.
За дверью отлично слышны шаги её бабушки, и к возбуждению в кровь впрыскивается ещё и адреналин.
Переворачиваю нас, оказываясь сверху и удерживая
