Подруги ужинают вместе. Валентина понимает, что впервые за несколько дней нормально ест. Оставаясь одна, она забывает о еде. Эта плохая привычка появилась у нее, еще когда она жила с матерью, которая не готовила. Тина Росселли обычно предоставляла дочери возможность самой заботиться о себе на кухне, напутствуя ее советом не есть слишком много. Однако, если у них бывали гости, все происходило наоборот. Мать готовила, словно на роту. А потом сидела за столом со своей скудной порцией и наблюдала, как гости уплетают угощения за обе щеки. Валентина всеми силами боролась с подобным отношением к еде. Когда у нее начал расти зад, мать велела ей есть поменьше углеводов, но Валентина и не подумала прислушиваться к ее совету. Так же она старалась не обращать внимания на ежедневные замечания матери о ее весе, который то уменьшался, то увеличивался. Любая нормальная мать обеспокоилась бы, если бы ее дочь сбросила слишком много за очень короткое время, но, когда Валентина практически за день превратилась из пухлого ребенка в тощего подростка, мать только обрадовалась.
«Ты замечательно выглядишь, дорогая, – проворковала она. – Тебе бы добавить чуточку роста, и ты могла бы стать моделью. – Потом она вздохнула и похлопала по своему плоскому животу. – Ты и не знаешь, как тебе повезло. Когда рожаешь детей, очень трудно сохранить нормальный вес».
От этого замечания на душе у Валентины стало противно. Мать хотела сказать, что набирала вес из-за нее и Маттиа. Но это неправда. За годы Валентина заметила, что, когда мать была счастлива (а это означало, что у нее появился любовник), она чуть-чуть полнела, начинала выглядеть моложе, красивее и здоровее. Однако это не мешало ей постоянно жаловаться на то, что мужчины превращают ее в толстуху, заставляя ходить по ресторанам и пить слишком много вина. Едва расставшись с любовником, она сразу же садилась на строгую диету, и полнота ее исчезала в считаные дни. У нее портилось настроение, она даже бывала откровенно грубой и постоянно следила за тем, что ест Валентина. Обычно Валентина отмечала появление очередного любовника в жизни матери походом в булочную.
Жизнь Гэби была полной противоположностью. Иногда Валентина даже начинала немножко завидовать подруге, но чаще просто с радостью шла к ней, когда ее семья собиралась на какие-нибудь торжества. Мать Гэби – пышная жизнерадостная женщина. И она, и Гэби великолепно готовят. Гэби часто повторяет, что стряпня для других помогает ей в трудную минуту, и сегодня она приготовила свое коронное блюдо, тортелли с грушей и сыром – божественное сочетание.
– Может, перед сном еще вина откроем? Посмотрим снова кино с Луизой Брукс? – предлагает Валентина после того, как они перемыли и спрятали посуду.
– Давай! – Гэби чуть не светится от счастья. – У тебя есть «Девушка в каждом порту»? Я обожаю сцену, когда он ныряет. Классный фильм.
– Можем на «Ютюбе» посмотреть. Я поищу. А ты пока сходи за вином. В кабинете на книжной полке стоит бутылка.
– Ничего себе, – удивленно говорит Гэби, вернувшись в гостиную с бутылкой в руке. – У тебя там целый музей на стене.
– Да это копии. Тео их повесил.
Гэби с задумчивым видом садится в кресло.
– Он говорил тебе, что это копии?
– Нет… А что?
Гэби – профессиональный реставратор. Если кто-то и может определить подлинность картин, то это она. Поставив бутылку на пол, Гэби встает с кресла. Ничего не говоря, берет Валентину за руку и тянет в кабинет.
– Посмотри на это, Валентина. Ты только посмотри!
Валентина снова смотрит на изображение женщины, читающей письмо у окна. Картина действительно хороша, прекрасная копия великолепного оригинала.
– Я сейчас реставрирую несколько голландских интерьеров. И среди них одна из картин этого самого художника, Габриеля Метсю. Так вот, – она стучит пальцем по раме картины, – это не копия. А если и копия, то художник, ее написавший, такой же гений, как сам Метсю.
Девушки минуту смотрят друг на друга, медленно вникая в смысл сделанного открытия.
– Я точно знаю, что оригинал этой картины находился в Америке в частной коллекции. Она называется «Любовное письмо».
Валентина осматривает полотно. Почему Гэби так уверена, что это оригинал? Она не знает, что сказать. Голова идет кругом от мысли о том, что картина, висящая у нее в кабинете, может стоить миллионы.
– Откуда у Тео эти полотна? – шепотом произносит Гэби, хотя, кроме них, в комнате никого нет. – Он что, подпольный миллионер? Он ездит по миру на аукционы или покупает картины у коллекционеров?
– Я не знаю, Гэби.
Валентина думает об инспекторе Гарелли. К горлу подступает тошнота. Она вытаскивает подругу из кабинета и, наверное, впервые в жизни, запирает дверь на ключ.
– Давай попробуем забыть об этом. Хорошо? Я не хочу весь вечер представлять себе черт знает что. – Она пытается собраться с мыслями. – Я спрошу Тео, когда он вернется. Наверняка этому есть какое-то объяснение. Кроме того, я думаю, что ты ошибаешься. Скорее всего это копии.
Гэби бросает на нее скептический взгляд, но больше ничего не говорит.
Позже, когда девушки, обнявшись, лежат в кровати, Валентина понимает, что не может заснуть. Тайна, окружающая Тео, изводит ее. Выскользнув из рук Гэби, она на цыпочках уходит в кабинет. Там включает «Аймак», входит в «Google» и вводит в строку поиска «Габриель Метсю, “Любовное письмо”». Появляется картинка – то же самое изображение, которое висит в кабинете. Под картинкой написано: «Частное собрание, Нью-Йорк, США». Ничего не сказано о краже или исчезновении. Выходит, Гэби все же ошибается и картина Тео – всего лишь копия. Однако, по какой-то непонятной причине, она не чувствует уверенности. Совпадение, конечно, поразительное, но ее лучшая подруга оказалась экспертом по голландским интерьерам семнадцатого века. Да еще этот полицейский задает вопросы о Тео.
Она выключает компьютер и берет старый черный фотоальбом. Кладет его себе на колени и листает. Может, он тоже был украден? Наверняка эти снимки очень дороги тому, кто их сделал или владел ими. Хотя вряд ли фотограф и натурщики еще живы. Она смотрит на последний из увеличенных снимков. Это затылок женщины и верхняя часть голой спины. У нее черные волосы и короткая стрижка, точно как у Луизы Брукс. Такие же, как у нее самой, думает Валентина. Казалось бы, лицо совсем рядом, но все, что можно рассмотреть, – это крошечная часть профиля. На голове у женщины морская шапочка. Явно чужая.
Валентина, стараясь ступать очень тихо, крадется обратно в спальню. Но Гэби шевелится.
– Ты? – произносит она.
– Да. – Валентина видит ее глаза, в темноте поблескивающие белками.
