— Он уже улетел.
— А-ах! — испуганно выдохнула она.
— Ничего страшного. Полечу следующим.
И я отправил ей в рот еще один кусочек рыбки без костей.
— А ты? — спросила она.
— Я люблю тебя, — не к месту выпалил я.
— Ты почти не ешь рыбу…
Она взяла с тарелки кусочек и поднесла к моим губам.
Ее пальцы были солеными, вкусными, нежными. И в глазах, кажется, тоже плескалась нежность…
47
Светлана
Всю поездку я думала об Алексе. Но я представить себе не могла, что мое путешествие закончится именно так!
Мы сидели в кафе аэропорта, ели рыбу, пили пиво. Как будто я еще в отпуске! И, честно говоря, это — лучшая его часть.
Мы болтали, как старые друзья. Или… больше, чем друзья?
После всего, что было сказано, вряд ли можно надеяться, что мы будем просто дружить. А разве я на это надеялась?
Я не знаю. Я ничего не знаю.
Я не представляю, что и как будет у нас дальше.
Но сейчас мне так легко и хорошо!
И дело не в пиве. Мы выпили всего по кружке.
Дело в Алексе.
Он, вроде бы, такой же, каким был раньше — красивый, обаятельный, ироничный. Но он другой.
Он смотрит на меня иначе, он улыбается как-то по-другому. Он чистит мне рыбу и кормит с рук, и это кажется таким естественным…
А его признания… Он повторяет, что любит, снова и снова. С разными интонациями, как будто прислушиваясь к своим словам, как будто пробуя их на вкус. И, судя по выражению его лица, этот вкус ему нравится.
У нас полно проблем. И я осознаю, что нам придется со всем этим разбираться.
Но сейчас… пусть весь мир подождет.
Его как будто нет, всего остального мира. Мы зависли где-то между вчера и завтра, между городком на море и столицей, между ненавистью и любовью…
Еще недавно я его ненавидела, потому что он причинил мне боль. А раньше любила — не знаю, почему. А теперь?
Мне просто хорошо. Обо всем остальном я подумаю завтра.
— А помнишь первое сентября, — произнесла я. — Ты меня не узнал!
— Только в первые несколько минут. И это неудивительно. Ты изменилась. Стала такой…
Алекс замолчал, как будто подбирая слова.
— Какой?
— Смертельно сексуальной. Ты — просто оружие массового поражения! Один взгляд — и сразу наповал.
— Да ладно, — смутилась я.
— И при этом ты не разучилась смущаться. У тебя такой милый румянец на щеках. От этого вообще рехнуться можно!
Я чувствовала, что мои щеки не просто горят, а полыхают пожаром. Алекс окончательно засмущал меня своими комплиментами.
И своим восхищенным взглядом.
Он смотрит на меня так… Как будто любит. Как будто это все по-настоящему.
А не иллюзия, которая развеется очень скоро.
Алекс
— Ты поверил, что я Лана! — с упреком заявила Мышка.
Мы предавались воспоминаниям. И мне казалось, что первое сентября было годы назад. А ведь на самом деле прошло всего несколько недель!
— Ну нет, — отмел я ее обвинения. — Когда ты представилась, я уже знал, что ты не Лана, а Мышка.
— Я не Мышка!
— Не Мышка?
— Нет. Не зови меня так.
— Ладно. Если тебе не нравится, не буду. А как тебя звать?
— Ну… — задумалась она.
Какая она смешная! Морщит свой милый носик, как делала раньше, когда была девчонкой.
— Светик-семицветик? — предложил я. — Это когда ты милая, уютная и домашняя. Как в тот раз, когда кормила меня борщом.
— Ну нет!
— Света-конфета? Сладкая конфетка, которую очень хочется развернуть и съесть…
Она снова опустила глаза. И при этом сердито нахмурилась.
Рано я начал про разворачивание конфеток. Не надо забегать вперед…
— Лана? — спросил я. — Гламурная стервозная красотка.
— Возможно. Мне нравится имя Лана.
— Знаешь, Мышка… — начал я.
— Алекс!
— Да ладно. Я просто тебя дразню. Я не знаю, как, но для меня ты одновременно и Мышка с косичками, и гламурная Лана и Светик-семицветик. И, конечно, сладкая конфетка…
— Ну ты фантазер.
— А ты чудо.
Мышка достала телефон, посмотрела на экран.
— Слушай, мне надо домой. Завтра на работу.
— Конечно. Тебе нужно поспать. Я провожу тебя до такси.
Но мы так никуда и не пошли…
Вместо этого я подвинул свой стул поближе и взял ее за руку.
— Извини, но я хочу поговорить о серьезном, — произнес я через некоторое время.
Мышка напряглась.
— Говори.
— Я бы хотел, чтобы Соня официально стала моей дочкой.
— Я не возражаю.
Уф!
— Тогда я узнаю, как это сделать. Я уже смотрел в интернете, но надо еще проконсультироваться с юристом.
Светлана
— Знаешь, какое у нее отчество? — спросила я.
Раз уж мы заговорили об этом, я его обрадую.
Алекс замер в напряжении. Просто застыл. Смотрит на меня так, как будто я ему сейчас приговор зачитаю.
Нет, Алекс. Это не приговор.
— Александровна, — выдыхаю я.
Мне кажется, или его глаза наполнились влагой?
Он сжимает мои ладони и шепчет:
— Спасибо тебе за это.
— Я всем сказала, что это в честь Пушкина и Блока.
— Мышка… Ты не представляешь, как много это для меня значит!
Он снова стискивает мои ладони. Это почти больно, но я не хочу убирать руки.
— Мышка… Я не умею красиво говорить. Я вообще не мастер речей.
И он это заявляет после того, как несколько часов разливался соловьем!
— Но я говорю совершенно искренне. От сердца.
Я молчу.
Кажется, я начинаю ему верить…
Мы расстались под утро. Алекс купил билет на самолет, я вызвала такси. Он проводил меня на стоянку.
На прощанье он обнял меня.
Я уткнулась носом в его широкую грудь, оказалась в коконе из его сильных рук. Мне было так уютно и спокойно…
Я вспомнила его слова: “Когда ты рядом, у меня ощущение, что все правильно” Меня охватило именно такое ощущение!
И мне так не хотелось, чтобы он улетал…
У меня было подозрение, что, если я попрошу его остаться, он останется. Но он успел объяснить, как важно ему утром появиться на работе. У них там какие-то подписания и утверждения, без него не обойтись. Он и так задержался на сутки.
Нет, я не буду сейчас просить его остаться. Не буду ставить в дурацкое положение перед коллегами.
— Машина приехала, — произнесла я, отстраняясь от него.
— Знаешь, Мышка… У нас все будет очень хорошо. Я узнавал, — произнес он.
И поцеловал меня в нос.
И все? Братский поцелуй в нос? Так мы расстанемся после всего, чтобы было этой ночью?
Алекс держал меня за руки. Смотрел в глаза.
Его глаза как будто светились в рассеянном свете фонарей. Они излучали тепло… Нет, жар. Жидкое струящееся пламя.
Его руки скользнули вверх, он обхватил ладонями мое лицо, его губы оказались на моих губах. Я закрыла глаза.
И улетела в темное предрассветное небо. Мы вместе улетели — взмыли вверх, попали в невесомость и парили там бесконечно долго.
Губы Алекса, горячие, страстные, жадные, как будто пытались впитать меня. Его руки сжимали мое тело, порой нежно, а порой очень сильно — до боли. Мне была приятна эта боль, хотелось, чтобы он сжимал меня сильнее, впечатывал в себя, превращая нас в одно целое…
Я очнулась от резкого звука. Кажется, я слышу его уже давно.
Это сигнал машины. Таксисту надоело ждать, и он беснуется.
— Спокойно, шеф, — Алекс наклонился к окошку и протянул ему что-то. Наверное, купюры. — Сейчас поедем.
— Иди, — сказала я Алексу. — А то опять опоздаешь на самолет.
— Я вернусь, — прошептал он мне в ухо. — Очень скоро.
48
Светлана
Будильник разбудил меня, кажется, через пару минут после того, как я положила голову на подушку. Мне так не хотелось открывать глаза и вставать…
Я лежала и улыбалась.
Да, я абсолютно не выспалась, спала меньше трех часов, я чувствую себя разбитой и уставшей. Но при этом — абсолютно счастливой.
