него. — Поедешь со мной? Хотя ты можешь дать мне свою машину, я не обижусь.
— Ты что, с ума сошел? — улыбнулся мне Ромка. — Когда это я отказывался от приключений? Друг я тебе или кто?
— Друг, — улыбнулся я ему в ответ. — Ты, Ромка, еще какое дружище!
— Ой, ну все, — отмахнулся он. — Завязывай, а то щас расплачусь…
— Значит, доедаем и в путь?
— Да, только в душ еще схожу и предупрежу отца и Катю, что мы уедем… И мы же не вернемся сегодня обратно?
— Не думаю, — покачал я головой.
— И завтра понедельник и занятия. Мы их пропустим?
— Выходит, так.
— Значит, Катька с нами не едет, — твердо заявил Рома. — Пусть идет грызть гранит науки. Ей потом за нас обоих умной быть.
— За обоих? — поднял я брови вверх.
— Ну да, — ответил Питерский. — Я же потом у нее все скатываю. И экзамены потом у нее спишу.
— Удобно, однако.
— А то, — хмыкнул друг. — Ладно, теперь тихо. Я звоню.
Он набрал номер своего отца.
— Да, — ответил ему Павел Сергеевич на громкой связи.
— Пап.
— Что? Говори быстрее, я очень занят.
— Мне надо уехать. С Архипом. На пару дней.
— Как на пару? — спросил строго Павел. — А занятия как же? Завтра в школу. Вот на следующие выходные и езжайте, куда хотите.
— Нам сейчас надо.
— Что за срочность, Рома?
— За Кристиной.
— Куда?!
— К Кристине.
Павел вздохнул.
— Рома, я тебя просил в это не соваться. Отец Архипа против этого всего… Не надо тебе туда ехать. Архипу — тоже не надо.
— Пап, ну я же не спрашиваю разрешения, заметь, — ощетинился Роман. — Я тебя просто предупреждаю, что у меня вопрос жизни и смерти, и меня пару дней дома не будет. Ты же понимаешь, что я все равно уеду.
— Упрямый…
— Именно. А за занятия не переживай. Во вторник мы уже пойдем в школу, а то, что пропустил я спишу у Катьки.
— Чтобы ты делал без Кати, Рома…
— Двойки бы тебе носил, па.
— Вот-вот… Так что вы там собрались делать-то? Кристине все равно надо доучиться уж и получить аттесат. Забрать вы ее оттуда не сможете все равно. Какая цель поездки.
— Пап…
— Ну что?
— Надо нам.
— Исчерпывающий ответ, Роман.
— Правда надо. Давай я тебе позже все объясню.
— Я и так понимаю. Только смысла поездки не вижу. Вы поцелуете порог монастыря и вернетесь.
— А смысл, папа, есть всегда.
— Рома… — я прямо представил, как отец Романа с укором качает головой. Но его папа оказался куда сговорчивее и милосерднее моего. — Ладно, езжай, все равно сбежишь… Только прошу — мальчики, будьте осторожны.
— Все будет нормально, па, — ответил ему сын и повесил трубку. Мы встретились глазами с Романом. — Ну, я в душ и погнали.
— Спасибо, друг, — с благодарностью сказал я.
— Да ладно, — лениво протянул Ромка и пошел собираться.
В машине мерно гудел мотор. Ромка вел авто по полупустой трассе.
Я смотрел в окно и волновался. Совсем скоро я увижу ее, мою девочку. Мою Снежинку, мою Снегурочку…
Мне казалось, что я не видел ее целую вечность. Верно говорят, что для двух влюбленных и час друг без друга — вечность, а тут целые недели.
Как она там? Не обижает ли кто ее? А вдруг ей там хуже, чем дома было?
Ужасно переживал за нее и в больнице весь извелся, не имея ни здоровья, ни возможности сорваться к ней и полететь на всех парах.
Я ехал, в общем-то, именно за этим: убедиться, что она существует, не приснилась мне и что она жива и здорова. А там уж несколько месяцев до выпуска потерпим. Сейчас уже апрель, остался он, май и период экзаменов. Уже в конце июня я смогу ее оттуда забрать.
Ромка вел машину, а я вспоминал моменты с ней…
Сейчас кажется, что все так давно было, так глупо.
Вот я увидел ее впервые в машине у ребят.
Красивая, белокурая девчонка, которая не обращала на меня никакого внимания и даже нахамила в ответ. Впрочем, мне ее подколки всегда больше нравились, чем нет. Она ими и злила, и бесила, и веселила, и зажигала кровь внутри моих вен… И все это одновременно. Только рядом с ней с первой секунды знакомства я каждый раз испытывал подобный каскад эмоций, но тогда я не понимал, что передо мной моя будущая самая большая любовь жизни.
У меня была Динка. Я к ней привык, смирился с тем, что нам суждено однажды стать мужем и женой, и она… Ведь она мне нравилась. Действительно нравилась. Меня устраивали наши отношения, кроме моментов ревности, конечно, когда палочку Дина сильно перегибала. В остальном же мне было приятно проводить с ней время и я искренне верил, что отвечая ей на признания в любви, делал это совершенно искренне.
Но лишь встретив Снежинку я осознал, как же сильно ошибался. То, что было с Динкой у нас и близко нельзя назвать любовью. Причем, с обеих сторон. У меня — слабая влюбленность, которую очень быстро вымыло бризом настоящего чувства, которое зародила во мне Кристина. А у нее — одержимость и желание держать любимую игрушку при себе, и неважно, что речь идет о живом человеке и он, на минуточку, против быть чьей бы то ни было собственностью.
Вспомнил, как мы играли в какую-то игру с желаниями и Крис умыла меня перед друзьями. Вот вроде бы люблю, мелкую заразу, как ни в себя, а все равно, когда это все вспоминаю, сержусь на нее! Так позорила меня перед друзьями… Никто доселе этого делать не смел! Она такая одна…
Моя Крис. Моя душа. Мое сердце… Сердце, без которого и я жить не смогу, если вдруг оно перестанет биться…
Я снова ощутил испанский стыд, когда вспомнил, как глупо и жестоко повел себя с ней возле бассейна…
Видел же, что губы ее трясутся от холода, а все равно не давал выйти… Требовал поцелуя, чтобы она склонила свою строптивую голову к моим ногам. Но Крис выбрала замерзнуть, чем растрачивать себя на такого идиота, как я… И сейчас, спустя прожитое время и полученный опыт, я понимаю, как же это было сильно и красиво.
Моя девочка берегла себя для любимого. Для меня… Просто любимый был временно кретин, но потом исправился!
Помню, как переживал за нее, когда она перестала двигаться в этом бассейне и нырнул за ней. Скорая, больница, чувство вины… Все это жгло душу снова и снова. И это я сам себе до конца
