мы терпеть друг друга не могли, а потом… Потом что-то пошло не так. Мы не могли расстаться дни напролет. Об этом узнали родители и высказались резко против. Мол, как это так, мы же одна семья. Отец его потребовал, чтобы мы расстались. Но мы не смогли. Только сделали вид… А потом они нас снова поймали, и вот я здесь.
Юля грустно развела руками.
— И сколько ты тут уже?
— Два месяца.
— Он не приезжал?
— Нет…
— Может, он не знает, где тебя искать?
— Скорее всего, ведь телефоны-то тут отнимают, а ни мать, ни его отец, ничего ему не скажут.
— Грустно, — посочувствовала я ей. Мне ли не знать, что такое разбитое сердце и разлука в неведении…
— Ну а ты? — спросила Юля, и я посчитала справедливым поведать ей и о своей несчастливой счастливой любви.
— Так вы Ромео и Джульетта современные… — проговорила задумчиво девушка.
— Ага, почти, — хмыкнула я. — Только до отравления, слава богу, не дошло.
Дверь нашей спальни внезапно распахнулась, и на пороге появилась вновь настоятельница.
— Я принесла расписание и учебники, — обратилась она ко мне, а потом окинула строгим взглядом нас обеих. — А почему сидим на кроватях до сих пор? Нечем заняться? Берем Завет и садимся читать.
Мы с Юлей переглянулись, но спорить с настоятельницей не решились…
АРХИП
Когда я снова открыл глаза, Кристины тут уже не было. Напротив сидела обеспокоенная мама и смотрела на меня.
— Архип, сынок… — произнесла она, когда я сфокусировал взгляд на ней.
Сил нет ни на что. И очень больно… Но все это фигня.
— Пить…
Мама поднесла к моим губам ложку с водой, которую я жадно выпил. Потом еще ложку, и еще. Больше меня не хватило ни на что, я обессиленно снова опустил голову на подушку.
— Умница, — погладила меня по голове мама. — Врач сказал нам много пить, но начинать по чуть-чуть. Я сейчас схожу за доктором.
— Где Крис? — спросил я, еле разлепив сухие губы.
Мама явно оторопела от моего вопроса.
— Ты ее помнишь?
— Она была…здесь. Где?
— А меня помнишь?
— Да, мам…
— Хорошо, я схожу за доктором.
Она привела врача, и он осмотрел меня. Видимо, ему велено сообщить, когда я снова очнусь. Он сказал, что со мной все в полном порядке, я пойду на поправку и ушел, снова оставив меня наедине с мамой.
— Мама. Где?
— Тише, сынок, — погладила она меня снова по волосам. — Тебе сейчас нельзя много говорить. Береги силы.
— Ма…
— Тихо-тихо. Все потом…
Однако это «потом» растянулось на дни и даже недели. Мне упорно не хотели говорить о том, где Кристина и почему она больше не пришла ни отец, ни мать. Телефон у меня отняли, позволили только Питерскому меня навестить пару раз и контролировали наши разговоры. На вопросы о Крис он многозначительно молчал и косился на отца.
Чертова слабость и переломы. Быстрее бы зажить и выйти из этой тюрьмы. За пределами больницы им будет сложнее скрывать от меня Крис.
Зато почти каждый день приходила Динка. Я с ней молчал или делал вид, что сплю. Какая же она настырная… Неужели не ясно, что я не согласен с выбором родителей? Она готова вот так ходить и унижаться? Потому что слушает папочку или потому что любит меня? Тогда она любит себя, ведь если бы она думала обо мне, то поняла бы, что счастлив с ней я не буду. Но Динка словно слепая и глухая, твердит и делает свое, меня не слышит… Ни с чем девушка снова уходила, грустная, но мне нет дела до нее. Я жил лишь одной мечтой — выйти отсюда и прижать к себе свою девочку.
Прости меня, золотая моя, что тебя не послушал. Ты ведь предупреждала, что будет плохо, если я пойду разбираться с Максом…
Ты такая у меня мудрая. А я дурак, я все испортил…
Тихо и мирно просидели бы до конца школы, а там уж видно было, а теперь…
Где теперь тебя искать, милая?
Отзовись…
Дай мне знак, где ты, также, как я дал знать, что слышу твой голос.
Но Кристина никаких знаков мне подать не смогла…
Ее наверняка Владимир куда-то отослал. Ромка знает что-то, но не говорит по просьбе моего отца. Но я выйду и все обязательно узнаю.
Макса, кстати, тоже нехило переломало, но поменьше, чем меня. Биться одному против трех было сложно. Кажется, они сами и вызвали скорую мне. Испугались, когда я уже не двигался больше. Слава богу, врачи на этот раз не опоздали, и что эти отморозки не бросили меня там умирать…
На Макса и его друзей завели уголовное дело. Я дал показания против них и не жалею об этом. Нападать втроем на меня было бесчестно, так пусть несут за это наказание.
С моей стороны было глупо так доверять людям, думая, что если бы я так не сделал, то и эти шакалы тоже бы так не поступили. Надо было тоже взять кого-то с собой для подстраховки. Роман ругался на меня, что не позвал хотя бы его. Нам двоим было бы куда проще отбиться, и я бы не пострадал так сильно. Он прав, конечно, я — горячая голова, поступил неразумно, но после драки кулаками махать уже бессмысленно.
Верно ведь говорят, что уроки жизни очень дорогие, но действенные…
* * *
— Ну что же, — улыбнулся мне врач после заключительного осмотра. — Более смысла держать вас в стенах клиники не вижу. Кое-какие рекомендации я, конечно, вам дам, и продолжать реабилитацию нужно будет еще, как и наблюдаться у врача в клинике, но все это вам будет доступно и просто дома. Так что иду готовить вас на выписку.
— Спасибо вам, доктор, — сказал я, ощущая себя почти полностью здоровым. Ничем серьезным эта драка на мне не отразилась, но урок я, безусловно, усвоил, и больше подобных ошибок не повторю. — За все.
— Не за что, — ответил врач. — Лучшая для нас благодарность — ваше здоровье, и чтобы вы больше к нам не попадали.
— Постараюсь, — виновато улыбнулся я.
Доктор ушел оформлять выписку, а мы с мамой стали собирать мои вещи.
Я с большим удовольствием снял постельное белье с кровати и свернул матрас как в поезде. Очень хочется уже отсюда уйти.
— Ну вот, — улыбнулась мне мама. — Едем домой. Сейчас позвоню отцу, порадую…
— Нет, — ответил я ей. — Едем искать Кристину.
— Что ты сказал? — застыла она с телефоном в руке.
— Кристину поеду искать, — повторил
