соглашается принять на себя такой уровень ответственности за безопасность ребенка. Журналисты сидят за каждым кустом. Родители других детей негодуют. Вера дома сходит с ума. Рекламодатели пачками предлагают снять ее в рекламе. А ещё лучше сняться сразу всей семьей. Но мы на все предложения отвечаем отказом.
Спасают нас Лина и Марья по очереди.
Завозим Веру к сестре Ивана и, собрав по дороге все пробки, прибываем к зданию суда за пять минут до начала заседания.
Охрана не спасает. Нас сразу толпой окружают журналисты и начинают сыпать вопросами.
-Надежда, почему вы не вступаете в права наследства?
-«Женский журнал» хотел бы взять у вас интервью… Что вы посоветуете женщинам после развода?
-Иван Дмитриевич, ваши рейтинги зашкаливают, будете ли баллотироваться на следующий срок?
-Пока без комментариев, - отвечает Иван. - По окончанию слушания состоится конференция для тех изданий, которые получили пригласительные.
За спинами охраны сбегаем внутрь здания.
Когда до зала заседаний остаётся всего шагов десять, я вдруг чувствую, как у меня скручивает желудок. До такой степени остро, что мне приходится зажать рот ладонью.
-Доброе утро , начинаем… - стоит в дверях наш адвокат.
-Подождите… - резко разворачиваюсь на каблуках в обратном направлении. - Я сейчас. Мне надо!
Ускоряюсь в сторону туалета. Господи, Господи, мамочка! Ууу! Как же плохо…
-Надя, что случилось? - Несется голос Аронова мне в след.
Ответить ему я просто физически не могу!
Забегаю в туалет и склоняюсь пополам над раковиной. Тошнит так, что кажется следом выйдут легкие.
Полощу рот водой, выдыхаю и снова сгибаюсь над раковиной пополам.
-Родная! - Забегает в туалет Иван. - Надюш, ты чего?
Срывает с держателя несколько сухих полотенец и подает мне.
-Спасибо… - вытираю ими лицо.
От слабости подгибаются колени. Иван успевает меня подхватить.
-Что-то съела. Отравилась, похоже, - виновато оправдываюсь. Мне неловко, что Аронов видит меня такой расклеившейся.
-Ну, - хмыкает он, - учитывая, что ели и пили мы последние два дня одно и тоже, а тошнит только тебя, смею предположить, что съела ты наших вкуснейшего сына или дочку.
Я на пару мгновений замираю, переваривая услышанное. Ещё несколько секунд, впадая поочередно то в жар, то в холод, считаю в голове дни задержки и поднимаю на Ивана глаза.
-Я беременна? - Шепчу потрясено.
Чутко и болезненно ловлю в его лице реакцию на эту новость. Слава Богу, она абсолютно положительная. Глаза блестят, смотрят с любовью и нежностью, губы улыбаются…
Сама же я чувствую себя оглушенной рыбой. Беременна?! Я?! Нет, я понимаю, когда и как это могло случиться. Мы несколько раз по утрам не предохранялись, но дни были не опасные. Наверное… Похоже, что нет.
-Ты рад? - Неуверенно уточняю.
-Господи, ну конечно! - Сжимает меня в объятиях Иван. - Я в общем то, ещё неделю назад заподозрил, когда ты Вере круассан миндальный отдала к молоку, а потом разрыдалась, потому что тоже его хотела. А ты, Надь? Родная? Сама то хочешь снова стать мамой?
-Я? - Все ещё не отойдя от шока, переспрашиваю. - Наверное. Да…Конечно! Ох… - закрываю лицо ладонями и смеюсь. - Просто не думала, что у нас получится так быстро. Мне страшно.
Яна самом деле где-то в глубине души у меня бьется настоящая паника от того, что придется снова зависеть от мужчины. Но с Иваном это же не страшно? Не страшно. Если не от него? То от кого?
-Больше успеем, - целует меня в нос Аронов. - Не бойся. У нас ещё будут дети.
-И я снова толстая на фото свадебных буду, - всхлипываю от накатившей бури эмоций.
-Мы просто сыграем свадьбу раньше, - смеется Иван. - Не будем ждать лета. Хоть завтра наденем платье, костюм и пойдём гонять голубей возле памятников.
-Так просто? - Рыдаю сквозь слезы и чувствую от этого облегчение.
-Ну конечно! - Восклицает он. - Иди сюда, дурочка моя…
-Только Вере надо колготки купить белые, - бормочу. - Она последние на утреннике порвала… И шубку белую.
Рыдаю у мужа на плече и чувствую себя абсолютно счастливой. Будто с этими слезами уходят из моей души все обиды, страхи, сомнения и вопросы о серьёзности нашего с Иваном «завтра».
Муж… Как же приятно так назвать Аронова! А я дура ещё возмущалась, что он нас сам поженил!
Иван нацеловыает мою макушку и обещает, что будет мне во всем помогать. И памперсы менять, и мыть и кормить, и вообще всегда хотел иметь большую семью. А я сегодня исполнила его мечту!
-О, хорошо, что вы здесь! - Залетает в туалет помощник Ивана. - Все хорошо? - Внимательно оглядывает меня.
-Да, да, - киваю, стирая со щек слезы.
-Что случилось? - Интересуется у него Иван. - Заседание начали?
-Начали, начали. Вас все только ждут. Давайте быстрее в зал возвращаетесь, пока у ваших «друзей» очередной сердечный приступ или понос не приключился. Парни из конвоя шепнули, что у судьи сегодня день рождения. Шестьдесят лет. И затягивать заседание она не намерена. Ресторан на два часа дня заказан.
Решение суровая юбилярша действительно выносит быстро в отличие от предыдущих судей. Валентину отправляет на принудительное лечение с последующим отбыванием срока в колонии общего режима. Витор тоже получает срок. Конечно, не такой большой как мать, но ему и этого будет достаточно, чтобы уже никогда не вернуться к нормальной жизни. Свекр… неожиданно отказывается от своей возможности получить клинику в наследство и сообщает о решении поехать добровольцем в любую горячую точку. Просит у меня прощения за семью. Судью его стенания абсолютно не трогают. Она приговаривает его к принудительной психолого-наркологической экспертизе. Только после ее заключения он сможет продолжить работу.
На растерзание журналистам мы с Иваном оставляем адвоката, а сами при помощи охраны сбегаем из здания суда через пожарный выход сразу после заседания.
Заказав в ближайшем ресторане вкусностей и закупившись тестами на беременность, мы садимся в машину, но вдруг пониманием, что черный минивэн перед нашим капотом стоит не просто так. Он намеренно перекрывает дорогу.
-Посиди в машине, - чмокает меня в щеку Иван. - Я на минутку.
-Это журналисты? - Вцепляюсь я в его руку. - Мало ли что у них в голове! Не ходи один.
-Это не журналисты. - Мягко и уверенно отцепляет меня Иван.
Выходит из машины и присаживается на заднее сидение минивэна.
Через тонированные стекла ничего не видно. Я нервничаю
