том, как четкий план пошёл по пизде. Во всех смыслах.
— То есть?
— «Я годами вырабатывал плохую репутацию, был жесток, все меня ненавидели. И тут вдруг появляется какая-то баба, и всё, я «зая»».
Собирая целлофан от картины, которую мы клеили около часа, поймал Марусин взгляд и скромную улыбку, которую она тут же попыталась спрятать за почесыванием носа.
— Чему улыбаешься? — подловил я ее.
— Ничему, — кучерявая голова тряхнулась, отчего медные пружинки пришли в движение. — Просто.
— Что «просто»?
Маруся замялась, но потом сдалась. В глаза мне, правда, так и не рискнула посмотреть.
— Вы сказали про «заю», и я теперь не могу перестать думать о том, что вы «зая». Вам идёт.
— Не балуйся, — хохотнул я. — Дядя давно и безнадёжно Камаз. До «заи» уже не обчешешь.
— Это вы просто не пробовали. Но, уверена, вы обязательно найдёте ту, которая… обчешет ваш до зайца.
— Почешет мне яйца? — переспросил я, специально исковеркав всё, что Маруся только что мне милым голоском нащебетала.
— Михаил Захарович! — цокнула Олеговна возмущенно. Того, гляди, очки треснут. — Я про любовь и ласку, а вы про что?!
— Про то же самое. С яйцами грубо нельзя. Они любовь и ласку любят. Как зайки, только яйки.
Дешевая провокация, но так забавно наблюдать за тем, как Маруся смущается, но вместе с тем пытается возмутиться, держа лицо правильной училки.
— Принимай работу, — указываю я на картину, вони от поклейки которой хватит на всю девятиэтажку.
— Очень! Очень красиво, Михаил Захарович! — большими и круглыми глазами Маруся смотрела на стену перед собой, где теперь красовалось фальшивое окно в Париж. — А вам нравится?
Цветочки, вазочки, завитушки, занавесочки? Конечно! Я же в этом спец.
— Нормально, — пожал я плечами. Собрал оставшийся хлам и утрамбовал его в мусорный пакет. Завязал и быстро вынес в мусоропровод, уворачиваясь от Маруси, которой приспичило завернуть меня в куртку.
— Простынете же, Михаил Захарович!
— Где? В подъезде на шестом этаже? У мусоропровода? Не смеши, Маруся.
— Безответственно, — заключила она. Цокнула язычком и, оставив мою куртку в покое, утопала в кухню, где начала шуршать наполнением корзины, которую я с собой приволок.
Встал рядом с ней у раковины, помыл руки и тоже приступил к накрыванию стола плечом к плечу с Марусей. До курантов еще двадцать минут, а Маруся трясется всем телом, пытаясь открыть банку с маслинами.
Сильная и независимая, блин.
— Дай сюда, — забрал у нее банку и сам открыл, почти не напрягая рук. Вопросительно посмотрел на Маруся, молча спрашивая о том, как у нее, в таком случае, хватило сил на то, чтобы поднять эту банку.
— Я просто вам там немного сместила крышечку, — невозмутимо ответила она.
— Да, Маруся, крышечку ты мне точно сместила. Давай шампанское. Открою. А-то ты мне крышечку снесешь, а не просто сместишь.
— И охота тебе потом столько посуды мыть? — повел я иронично бровями, наблюдая за тем, как Маруся раскладывала мясную уже готовую нарезку из упаковок по блюдечкам. — Упаковка — это уже посуда. Бери и жри.
Потянулся к салями и получил смачный увесистый шлепок по пальцам.
Оба с Марусей изумленно выпучили глаза друг на друга.
— Ой, — выронила она, краснея, и тут же сграбастала мою руку в свои ладони. — Это я случайно, Михаил Захарович. Рефлекторно как-то получилось.
— Да ладно, — хохотнул я, давая ей понять, что ничего ужасного она не сделала и может расслабиться, пока сознанку не потеряла из-за прилива крови к кучерявой голове. — Это даже приятно, Маруся. Будто домой к родителям попал, и колбасы из-под маминого ножа попытался стащить.
— Вот держите, — Маруся отпустила мою руку и поднесла кусок салями к моим губам.
— Ну, так мама мне не делала. Обычно, после шлепка по руке я получал еще подзатыльник, потом поджопник от бати, и потом спокойно шёл обижаться в свою комнату. Голодный.
— А давайте мы не будем с вами обижаться друг на друга. И колбасу съешьте уже. Сегодня можно.
Приоткрыл губы и позволил Марусе вложить мне в рот кусок салями. По щекам ее снова растекся румянец, пока она залипала на то, как я жую.
Словно поняв, что я всё это время за ней наблюдал, Маруся резко отвернулась обратно к своим многочисленным блюдечкам под любой чих.
Открыл шампанское, вместе с бокалами поставил на стол и помог Марусе стаскать на этот же стол всю заполненную ею посуду.
Оглядев придирчиво стол, Маруся кивнула каким-то своим мыслям и залезла в верхний ящик, достав оттуда большие белые свечи.
— Или это уже перебор? — спросила она у меня, будто я знал начало ее мыслей.
— Они же не ректальные? Значит, не перебор, — достал из кармана зажигалку и поджог обе свечи, пока Маруся искала спички.
— Спасибо, Михаил Захарович, — улыбнулась она и села за стол напротив. Снова подскочила, достала из ящичка вилки, опять села и снова встала, будто что-то вспомнила.
— Всё здесь есть. Сиди. Куранты пропустишь, пока скачешь.
— А давайте музыку включим? — предложила Маруся. — Первый раз хочу узнать о наступлении Нового года не из телевизора, а по звуку фейерверков за окном. Вы не против?
— Включай.
Пока Маруся бегала за мелкой колонкой, я разлил по бокалам шампанское. Поднял взгляд на вернувшуюся из своей комнаты Марусю и заметил, что она подкрасила губы чем-то блестящим. Ну, или просто заточила за углом что-то жирное. Кто этих женщин разберёт?
— Так волнительно! — вздохнула она восхищенно, принимая из моей руки свой бокал. — Я впервые в жизни встречаю Новый год не с родителями.
— Поди, и шампанское первый раз не детское пить будешь?
— Нет. Мне с восемнадцати лет можно пить настоящее шампанское, — произнесла Маруся гордо.
— С восемнадцати? Я в восемнадцать уже подумывал о кодировке, — хохотнул я, разумеется, шутя. Но, судя по строгому взгляду училки по ту сторону стола, шутка пролетела мимо. — Шучу. О кодировке не думал. Просто пил.
— Да ну вас, — улыбнулась Маруся, явно пытаясь расслабиться в моем обществе, но выходило у нее это паршиво. Одно только поправление чертовых блюдечек по тысячи раз каждое выдавало ее волнение с потрохами.
Надо ее немного споить, что ли.
— Давай-ка, проводим старый год.
Звон бокалов на фоне лёгкой музыки. Смущенная Маруся, которая хотела что-то еще сказать, но прикусила язык, пригубив шампанское. И я, который отдыхал сейчас гораздо лучше, чем делал бы это просто лёжа на диване дома.
— Пойдём потанцуем, Маруся.
Выйдя из-за стола, немного прибавил музыку на портативной колонке. Подошёл к девушке, подал руку и подождал, когда сомневающаяся в каждом своем движении Маруся
