стол рядом с Пенни.
Почему в твоем списке вариантов только говорить и есть, девочка?
Он смотрел пытливо, с хитринкой. но улыбался тепло и даже этот ее колкий реверанс не отозвался во взгляде злостью.
— Давай попробуем. Поесть и поговорить. Если что обещаю начать с чего-то вроде “ я не хочу это обсуждать, Пенни”, — это перемирие да. Почти извинения, слышишь. — Давай руководи. Что нужно делать? — Скинув куртку на спинку стула, Алек закатал рукава рубашки до локтя. Подойдя вплотную, он склонился к Пенни и со смехом в низком шепоте заметил: — Обещаю не разгромить твою кухню.
Эпилог 2
ПЕННИ
Краснеть от каждого слова Алека уже входило в привычку. Вот он делает ей комплимент, а вот пытается пошутить… нормально пошутить, без пошлости.
Улыбнувшись, Пенни выдала мужчине штопор.
— Знаешь, кухни мало чем отличаются одна от другой. На интуитивном уровне можно понять, что где лежит, — она уже не скрывала улыбку и была рада, что Алек вел себя довольно расслабленно, — и вообще, чувствуй себя как дома.
Пенни даже чувствовала какое-то облегчение на душе. Вроде бы пока всё идет гладко и её никто не упрекает за излишнее любопытство, Алек не подшучивал за это и вообще, казалось, забыл, как они расстались. Но вот эта его фраза “если ты помнишь, некоторые вещи я делать не умею” Пенни порадовала тем, что у него хоть что-то отложилось в памяти. Танцы, конечно. Вряд ли мужчина мог забыть как спал с той или иной женщиной. А вот их милое времяпровождение за танцами было довольно ярким и Пенни грело душу, что он это помнит.
— О, не подумай, что мы бы выпили это всё за один вечер, — Пенни посмеялась, убирая оставшиеся четыре бутылки вина в холодильник, — Рик наверное планировал остаться дольше, чем на один вечер… Он часто у меня здесь бывает.
И если найдешь мужские носки, знай — это Ричарда. Пожалуйста, знай, что после встречи с тобой мои мысли заняты только тобой и фантазий по поводу наших отношений, если бы я повела себя не так, как повела, хватило бы ни на один том романтических историй. Знай, что никаких других мужских объятий я не желала сильнее, чем твоих. Знай, что после тебя у меня никого не было и моя кровать принимала только одного мужчину — и то — моего дурацкого брата, который успокаивал меня и пел колыбельную, после того, как я закатила истерику и была на грани нервного срыва, когда узнала, что о тебе написали в прессе, — всё это Пенни хотела бы сказать Алеку, держа в руках его лицо, ощущая его теплое дыхание на своих губах и утопая в его глубоких глазах. Но, конечно, никогда не скажет. Это просто ужин. Хотя, сейчас уже сама мало в это верила. Просто ужин… это когда в ресторане. А когда в квартире и когда колени подгибаются от того, как она на неё смотрит, когда дышать забываешь пока наблюдаешь за его движениями, за мимикой, когда в горле пересыхает от звука его голоса, это не просто ужин.
Наваждение какое-то.
Теперь чувства, что она долго прятала глубоко в себе, вырывались наружу. Она знала еще там, в лесу, что влюбилась. И долгие полгода зарывала это в себе. Прятала, чтобы было не так болезненно вспоминать. Уговаривала себя, что это всего лишь легкий перепих, эмоциональная разгрузка, ведь она за этой самой разгрузкой и шла туда. А в итоге получилось… То, что получилось.
Пенни доставала продукты из пакета совсем не удивляясь их количеству. Ричард знал, что Пенни готовит много, тем более, когда речь заходила об испанских блюдах. От матери она знала, что испанцы готовят много, и щедро кладут “начинки”, чтобы в паэлье не было одного только риса. Тогда гость сможет выбрать то, что ему больше нравится — рыбу, мидии, креветки, кальмара или курицу и закусить это рисом.
Из того, что обычно кладут в паэлью, Пенни не нашла только рыбу и чеснок. Рик не любил рыбу именно в этом блюде. А подумать про Алека он, конечно не мог…
Она с улыбкой вспомнила ошарашенный взгляд друга, когда он понял, кто явился. Ричард прекрасно знал историю Алека и историю Пенни с Алеком. Хоть и вживую он его ни разу не встречал, но лицо Лестера было вполне узнаваемым. Тем более, после того, сколько информации и его фотографий они видели в сети, когда читали официальные статьи.
— Давай попробуем…
Пенни даже ушам не поверила.
— Если что обещаю начать с чего-то вроде “ я не хочу это обсуждать, Пенни”
Серьезно? Пенни чувствовала, как её щеки снова заливаются краской, а губы растягиваются в улыбке. Это можно считать за извинения? Льюис смотрела. как Алек снимает куртку и закатывает рукава рубашки, как обходит стол и становится близко-близко к ней. Она забывает как дышать, но всё же его тепло и аромат остаются теплом на коже и в легких. Она даже глаза прикрыла, когда он наклонился к её уху, в надежде, что сейчас он её поцелует. Но лишь от голоса пробежала волна мурашек. Он ведь не сделает с ней ничего, пока она сама не попросит. Это она поняла еще там, в Ирландии. Но руки сами нашли его руки и Пенни провела ладонями от кистей до локтей, а затем пропустила ладони по его бокам, подходя еще ближе, прижимаясь к нему. Руки оказались на спине. а голова на груди. Пенни наконец-то позволила себе обнять его. И это было словно камень с души. Она закрыла глаза и вдохнула его аромат. Он и правда пах чем-то терпким, чем-то донельзя приятным и очень знакомым. Она приподнялась на цыпочках и оставила на его губах легкий поцелуй, заглядывая в его глаза. Это означало, что извинения приняты. А если даже он и не извинялся, то всё равно означало, что она на него не злится. Невесомый короткий поцелуй обжег и её губы тоже. Она хотела бы углубить его, хотела бы задержаться, но…
— Паэлья сама себя не приготовит. А я жутко голодна, — она с улыбкой говорила, глядя в глаза мужчины, — но… пожалуйста, поцелуй меня после ужина, — она расцепила руки, выпуская Алека из своей хватки и сделала шаг назад.
— Я же обещала приготовить тебе что-то испанское, — а если мы будем целоваться, ничего не выйдет, — и раз взялся помогать, давай, руки мой, guapo, — что? Он же сам сказал командовать.
Пенни тоже быстро помыла руки и набрала в кастрюльку воды, чтобы
