упал, с грохотом ударившись об пол. Я редко бил людей. Обычно мои методы наказания были более… смертельными. Но нельзя прожить пять лет в тюрьме, не научившись наносить крепкие удары. Мне потребовалась каждая унция моего терпения, чтобы не прикончить Уинстона прямо сейчас.
Я стоял над ним.
— Я старался, чтобы все было чисто — во всяком случае, эта часть. Но тебе пришлось открыть свой гребаный рот, — я перевел взгляд на Мэддокса. — Засунь его в этот гребаный багажник.
Мы стояли на террасе, глядя на дворцовые сады в Айелсвике. Линку нужно было идти на собрание Братства, и он настоял, чтобы я пошла с ним. Он даже оставил Лео за главного в убежище. Это было странно. Он был на дюжине собраний и никогда не приглашал меня раньше.
— Ты должна пойти к нему, — его голос прорезал тишину. Он размыл яркие цветы и приглушил полуденное солнце. Он заглушал щебетание птиц и громко звенел в моих ушах. Так вот зачем он привел меня.
Конечно, я неправильно его поняла.
Он сцепил свои пальцы с моими, но смотрел в сад.
— Ты ему понадобишься.
Грей Ван Дорен никогда ни в ком не нуждался. Зачем ему нужна я? Мысль о том, что в словах Линка есть хоть доля правды, обвила мое сердце, как колючки.
Но если это правда, если я нужна Грею, я готова пролить за него кровь.
Я бы пролила кровь за них обоих.
— Пойти к нему? Одна?
Наступило молчание, затем он кивнул.
— Да.
Я сглотнула.
— Если я это сделаю, пути назад не будет, — сказала я, не зная, предназначалось ли это ему или мне. Мы говорили об этом, даже согласились. Но я не могла предположить, как я буду нервничать, чтобы довести дело до конца.
Линк посмотрел на меня, слегка изогнув губы.
— Я думаю, что мы уже чертовски далеко от того, чтобы возвращаться назад, не так ли, птичка?
Так и было. Мы прошли его в тот момент, когда его имя прозвучало на моих губах в кабинете Уинстона.
Мое сердце колотилось в груди.
— Но это… — я схватила Линкольна за другую руку, повернувшись к нему лицом. — Это другое. — На этот раз Линка там не будет.
— Мы чертовски разные, — он опустился и прижался своим лбом к моему. — Мы всегда были такими, — он улыбнулся. — Ты сама сказала, мы не чертова сказка.
Он поднял голову, и через его плечо открылся вид на сады. Кусты роз. Это подходило нам идеально. Мы были розами и шипами, все трое.
Линк взял меня за руки и притянул к себе.
— Я не хочу думать о его гребаных руках на тебе. Но если ты еще не поняла, я люблю тебя до смерти. И я в этом участвую. Он не может быть единственным, кому не похуй, счастлива ли ты, — он вложил в свои слова всю душу.
Моя кожа потеплела, сердце наполнилось теплом. Солнечный свет заставил его глаза сверкать, когда он провел костяшкой пальца по моей щеке. Что я сделала, чтобы заслужить этого человека?
Он положил свой подбородок мне на макушку.
— Он на грани того, чтобы стать самым могущественным ублюдком во всем чертовом мире, — он говорил с тихим благоговением. Потрясенно. Затем его голос понизился. — Такой силой можно овладеть только в кромешной тьме. Такое дерьмо поглотит тебя, если ты позволишь ему. Ему нужно, чтобы ты была его светом.
Ветви защемили мое сердце. Я знала, на что способен Грей. Я видела тьму, которая обитала в нем. Он убил человека голыми руками, чтобы спасти меня. Насколько темнее он стал?
Если этого было достаточно, чтобы заставить Линкольна беспокоиться о человеке, которого он раньше ненавидел, то я не хотела этого знать.
— Ты меня пугаешь.
— Нет, — Линк отстранился. — Тебя так просто не напугаешь. Вот почему он выбрал тебя, — он поцеловал мой лоб. — Я знаю это, потому что именно поэтому я тоже выбрал тебя.
Была первая любовь — та, которая разрушила барьеры и украла невинность. Та, что зарылась глубоко внутри. Та, которая училась, росла и оставалась рядом даже в неудобные моменты. Та, которая случилась только один раз. Потом была другая любовь, иная любовь — такая, которая провела черту, разделив до и после. До них и после них. Эта любовь была похожа на убежище в бурю. Она видела красоту, когда мир видел хаос.
Мне посчастливилось найти и то, и другое.
Я посмотрела на Линкольна, мою первую любовь.
— Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — он поднял меня, перекинув через плечо, заставив меня завизжать. — И на случай, если ты забудешь, кому ты принадлежала сначала… — он шлепнул ладонью по моей попке, а затем впился зубами в нежную плоть моего бедра.
* * *
Сады в поместье Грея цвели. Кухня была белоснежной и безупречной. Наши шаги отражались от мраморных полов и высоких потолков. В вазах на столах стояли свежие цветы. В каждой комнате пахло цитрусовыми. Чистотой. Хрустящий.
Я вдыхала все это.
— Как хорошо, что вы вернулись, леди Лорен, — сказала миссис Мактавиш, когда я последовала за ее торопливыми шагами через кухню и вверх по лестнице. В свою комнату.
Меня зовут Лирика. Мне нравилось, что Грей называл меня по имени в те моменты, когда мир не наблюдал за нами, моменты, которые принадлежали нам.
Вернулась ли я?
На эту ночь — да. Но сколько времени пройдет после этого?
Я не знала.
Каким человеком я стала? Может, Малкольм был прав. Может, я не заслуживала его сына. Может быть, я не заслуживала и Грея.
— Леди? — позвала миссис Мактавиш, и я задумалась, сколько раз она уже произносила мое имя.
Я моргнула, затем сфокусировалась на ее добром лице.
— Простите, миссис Мактавиш. Что вы сказали?
Она улыбнулась. Ее глаза были полны прощения, которого я не была уверена, что достойна.
— Я сказала, что надеюсь, что вы останетесь ненадолго, — она открыла дверь в мою комнату.
Ничего не изменилось, но все изменилось. Стены были такого же мягкого золотисто-желтого цвета, а на полу лежал плюшевый бежевый ковер. Кровать у дальней стены была застелена белым и королевским голубым постельным бельем, изголовье обрамлял балдахин из шелковых занавесок. Покрывало было не потрепанным, не застиранным. В свою первую ночь здесь я заснула, услышав голос Грея у себя в ухе и увидев лицо Линка. Правда за этим откровением врезалась в меня. Они всегда были вдвоем.
Мой взгляд
