— Почему вы не пьете? Вы не любите кофе? Кстати, я готовил его сам — это мой маленький пунктик, — с улыбкой заметил он. — Я редко пью кофе, приготовленный кем-то другим.
— Нет, — смутилась я, — люблю... — Под его пытливым взглядом я чувствовала себя неуклюжей, но все же пригубила напиток.
Кофе действительно оказался очень вкусным, и из приличия следовало бы об этом сказать, но я не смогла.
Разговор явно не клеился, конечно, благодаря мне. Словно мы случайные попутчики в поезде и только потому, что молчать неловко, вынуждены поддерживать никому не нужный разговор.
— А как вам нравится ресторан? — предпринял мой мучитель новую попытку вдохнуть жизнь в наш диалог. — Я имею в виду оформление.
— Да, — ответила я, — здесь замечательно. — На большее меня не хватило.
— Все, что вы здесь видите, и на втором этаже есть еще один зал, побольше, — все целиком и полностью создано руками хозяйки. — Мужчина сделал паузу, но никакой реакции от меня не дождался — я разглядывала чашку, цветы, все, что угодно, лишь бы не встречаться с ним взглядом.
— Вы не находите, что Наташино увлечение, так зовут хозяйку, здесь очень к месту пришлось? Картины создают романтическое настроение, хочется помечтать?.. — чуть ли не светским тоном осведомился он.
Я решилась посмотреть на него, желая по лицу понять отношение к сказанному. Оно было спокойным, расслабленным, и только глаза оставались такими же внимательными, так что никакого подвоха я не заметила.
— Да, картины чудесные, — ответила я и, поколебавшись, добавила: — Сюда можно было бы прийти только ради того, чтобы на них посмотреть. — Мне бы на этом и остановиться, но показалось, что он недооценивает талант этой женщины, наверно необыкновенной женщины, раз она умела так тонко чувствовать и, главное, передать свои чувства с такой убедительностью, и я не удержалась.
— Мне кажется, вы не до конца понимаете ее работы, — начала я несмело, но с каждым словом в ее защиту все больше воодушевляясь и разгораясь. — По-моему, такой талант обидно, даже преступно закапывать в землю. Наверно, у нее очень мало остается времени на свое, как вы его называете, увлечение, а ведь она, наверняка, могла бы многого добиться... Мне кажется, она настоящий художник. Я давно не видела таких сильных работ. И это не увлечение — это дар Божий. — Под конец своей не очень длинной, но очень искренней речи я совсем разволновалась.
— Возможно. И мне очень приятно, что вы так истово защищаете Наташу, но все же, думаю, ей видней, — мягко осадил меня он, улыбнувшись.
Я бросила на него возмущенный взгляд, но промолчала, а точнее, заставила себя промолчать. «Неужели ты надеялась переубедить его?» — сказала я себе.
— Но я бы хотел добавить, — продолжил он, ничуть не смущенный моей реакцией. — Лично я считаю самым большим талантом — умение быть счастливым не за счет других и не только самому. В первую очередь, именно этим талантом обладает Наташа. — Он выдержал паузу.
Я смотрела на него, заинтересованная его словами.
— Для нее ресторан не просто работа, которая позволяет вести обеспеченную жизнь, а скорее потребность реализовать себя, приносить пользу кому-то. Вам не понравилось слово «увлечение», но, видимо, мы с вами по-разному его понимаем — ничего обидного или поверхностного я не имел в виду, говоря о живописи как об увлечении. Увлечение для меня — это то, во что человек вкладывает свою душу. Ресторан я тоже мог бы назвать ее увлечением, ведь сюда люди приходят не только вкусно поесть, но и отдохнуть, пообщаться... Случайной публики здесь почти не бывает, а если кто-то и забредет, то в следующий раз приходит уже как свой. Согласитесь, ведь это тоже талант.
Мы немного помолчали.
— Да, наверно, я поспешила... Вы правы... — призналась я и, не знаю почему, но точно не в пику ему, добавила: — Как всегда.
Он рассмеялся.
— Признаюсь, водится за мной такой грешок. — От смеха его лицо преобразилось, стало таким открытым, таким по-мальчишески задорным, что я невольно засмотрелась на него. И вдруг, ни с того ни с сего, я подумала: «Он женат? Если женат, то какая она, его жена? Конечно, красавица и умница, наверно. Такой мужчина мог позволить себе выбирать... А если и нет, то можно представить, сколько женщин вокруг него вьется», — с непонятным, но очень похожим на ревность чувством размышляла я и вдруг спохватилась: «Ну вот, опять меня занесло не в ту сторону! Мне-то какое до всего этого дело?»
Я была очень недовольна собой. Любопытно? «Любопытство, дорогая моя, — ехидно напомнила я себе, — как известно, сгубило кошку. Так что выбрось поскорее всю эту чушь из головы, пока не поздно. Мало у тебя там всякого хлама...» В итоге я разозлилась на себя, а заодно и на него.
— Скажите, почему вы привезли меня сюда? — вдруг выпалила я.
— Странный вопрос, и что же вас удивляет?
Я замешкалась, пытаясь выразить словами свои мысли.
— Не знаю. Мне кажется, ваше поведение не совсем вписывается в традиционную схему... Наверно, проще или типичнее было бы отчитать меня и отпустить на все четыре стороны...
— Говоря «типичнее», вы хотите сказать, что не первый раз попадаете в похожую ситуацию, или вы вообще не высокого мнения о нашем брате? Если так, то было бы любопытно узнать почему?
Я пропустила его вопрос мимо ушей и упрямо гнула свою линию.
— И все же, вы так и не ответили...
— Хорошо, — с легкой улыбкой согласился он. — Во-первых, именно сюда я и ехал. А во-вторых, подумал, что это самое подходящее место, где вы могли бы оправиться от потрясения, которое пережили. Вместо того, — снисходительно усмехнулся он, — чтобы в растрепанных чувствах нестись по улицам. — Он сделал небольшую паузу, после чего продолжил: — А по-вашему, я, значит, должен был бросить вас и спокойно ехать себе дальше, нисколько не заботясь, в каком вы состоянии. Это вы называете типичным поведением?
Я решила не отвечать ему и лишь пожала плечами, но через секунду не выдержала.
— Ясно, значит, вы не сторонник жестких мер. Вы убежденный пацифист и альтруист к кому же, — пробормотала я себе под нос, больше для себя, конечно, чем для него.
— Ну, если угодно... — с усмешкой проговорил он. — Но мне кажется, вы чем-то недовольны?
«Да, собой!» — подумала я, но ответила:
— Нет, вам показалось.
— Поверьте, я не святой, но то, как я поступил, считаю само собой разумеющимся в этой ситуации, — решил пояснить он.
Можно сказать, что его стараниями, мне удалось справиться с нервным стрессом, но, похоже, наметилась другая опасность: я чувствовала, что чем больше с ним общаюсь, тем больше он начинает мне нравиться. «Мне еще не хватало оказаться жертвой его обаяния», — подумала я, собралась с силами и решительно выпалила:
